Меня относит к ближайшему бортику. Принимаю вертикальное положение, цепляясь за него, стирая с лица капли воды.
— Ты неправильно дышишь.
— Что? — оборачиваюсь.
— Нужно дышать резко и часто. Твоё дыхание поверхностно и недостаточно насыщает кровь кислородом. Поэтому ты быстро устала и сдалась.
— А я и не знала, что у нас соревнование, — произношу насмешливо, выгибая бровь.
Мирон расположился у противоположного бортика и, зачесав назад мокрые волосы, смотрит своим ленивым, пробирающим до костей взглядом. Беспардонно скользит им по моим голым, точащим из воды плечам, ключицам и застывает на полушариях груди. Пики сосков затвердели и отчетливо просвечиваются через мокрую и липнущую к телу ткань.
Опускаюсь ниже, прячась, и прижимаюсь спиной к холодному кафелю.
— Мне нравится дух соперничества.
— Ты всегда выходишь победителем?
— Почти, — уклончиво отвечает Мирон и, оттолкнувшись, пересекает разделяющее нас расстояние в несколько гребков.
Упирается ладонями в бортик, загоняя меня в ловушку. Опять он хищник, а я его добыча, с которой сначала принято поиграть. Точно так же было и в подсобке магазина.
Кожа покрывается мурашками. Мы совершенно одни. Кроме пения птиц над головами, больше никаких других посторонних звуков. И свидетелей.
Вжимаюсь в бортик, пытаюсь удержаться на воде, не отводя взгляда от лица напротив. На его ресницах и губах блестят капли воды. Хочу облизать свои, но помня, какое это доставило ему удовольствие прошлый раз, не делаю этого.
— И какой же у нас был приз? — говорю, приподняв подбородок.
Держаться на воде становится всё сложнее. Между нашими телами жалкие сантиметры. Ощущаю жар его кожи и плавлюсь под его взглядом. Я просила Гейдена не трогать меня и не распускать руки, он так и делает. Вместо этого давит своей энергетикой. Но ещё чуть-чуть, и я сама схвачусь за его плечи. И тогда… тогда всё полетит прямо к чертям, прямо в ад.
— Тебе не понравится, — хрипло произносит Мирон, кружа глазами по моему лицу.
Смотрит внимательно и изучающе.
— Я знаю. Тогда, может, ничья?
— Ты не спала с Соколовым, — вдруг говорит Мирон и двигается ближе, его дыхание касается моих щёк. — Ты его не хочешь.
— Если ты думаешь, что хочу тебя, то ты ошибаешься. Твои друзья в курсе, как ты проводишь свой досуг?
— Ты про клуб? Можешь рассказать, мне плевать. Заодно ответишь на вопросы, что ты там делала в тот же момент, что и я.
— Ты чудовище. Ты мне противен. Неприятен. Ты извращенец! — плююсь обзывательствами.
— Это спорное утверждение. Я вижу, как пульсирует венка на твоей шее, вот здесь. Это страх? Нет. Желание? Да.
Мирон наклоняется, и вдруг моей холодной кожи касается что-то тёплое и влажное. Его язык. Он чертит небольшой круг, почти целуя мою шею, а потом дует на него. Всё происходит в какие-то секунды.
Я дезориентирована. Меня подкидывает и вышибает из реальности. Пальчики на ногах поджимаются, и я вот-вот уйду с головой под воду. Тихо охаю и сжимаю каменные мужские плечи, впиваясь в них ногтями.
— Чудовище, — бросаю прямо ему в лицо. — Кто тебя хочет, больные на всю голову идиотки.
Мирон хрипло смеётся, качая головой. Он перехватывает меня за талию и разворачивает. Я, зажмурившись, ударяюсь грудью о бортик, и в следующий момент чувствую, как горячее мужское тело прижимается к моему. Его грудь к моей спине, его бёдра к моим ягодицам. Я чувствую его возбуждение и свожу ноги вместе, потому что моё тоже рвётся наружу.
Дыхание сбивается. Я делаю попытку вырваться, но добиваюсь лишь того, что давление чужого тела усиливается. Мир накрывает мою ладонь своей и шепчет мне на ухо:
— Ты тоже меня хочешь, Ангелок. Просто сопротивляешься. Это даже занятно. Твоё тело всё говорит за тебя. Сейчас я отпущу тебя, и ты поднимешься в комнату к своему парню. Разденешься и пойдешь в душ отогреваться под горячими струями воды. Ты ведь так замерзла, плавая в остывшем за ночь бассейне. И пока ты будешь в ванной, где никто не видит и не слышит тебя, ты запустишь свои хорошенькие пальчики себе между ног. — Мирон сжимает мою руку и делает характерное движение бёдрами. Мои глаза округляются. — Ты ведь влажная уже, да? Я знаю, что да. — О боже... он делает ещё одно движение бёдрами, и моя распластанная на кафеле грудь начинает ныть и просить ласки. — И доведешь себя до оргазма. Тихого и не приносящего должного удовлетворения. Просто разрядка. И так будет каждый раз, пока я тебя хорошенько не трахну.
— Этого никогда не будет, — произношу подрагивающим голосом, а затем поворачиваю голову и впиваюсь зубами в чужое предплечье, с силой сжимая челюсти.
Мирон, чертыхнувшись, отпускает меня. Вернув себе свободу, быстро подтягиваюсь на бортик и бегу в сторону дома, шлепая босыми ногами по каменной дорожке. Вода струями бежит вниз по моему телу, но меня совсем не заботят оставленные мной мокрые следы.
Забежав в нашу с Сашей комнату, не сбавляя скорости, пробегаю в ванную и с силой захлопываю дверь, закрываясь на замок. Приваливаюсь к ней спиной.
Моё сердце готово вот-вот выпрыгнуть из груди. Мне противно от самой себя. Потому что, к моему стыду и отвращению, внизу живота образовалась сжатая до предела пружина, а между ног влажно и горячо. Я ненавижу и презираю Мирона Гейдена всей душой, но по какой-то невероятной причине он до дрожи в коленках и помутнения рассудка меня возбуждает. И он это знает.
6
— Малыш, просыпайся, — звучит ласково над ухом.
Я только сильнее кутаюсь в одеяло и прячу ноги, прижимая их к груди. Из лап Морфея не так просто выбраться, особенно когда наконец долгожданный выходной, а на кровати ортопедический матрас.
— Сколько времени? — спрашиваю, не разлепляя глаз.
Саша просовывает руки внутрь моего одеяльного кокона и гладит ладонями мои
