в центре города, чтобы выплатить зарплату сотрудникам? Сколько их в МиКрейте? Штук двести?
— Двести пятьдесят шесть, — уточняю и закатываю глаза. — Двенадцать айтишников и шестнадцать управленцев перейдут к Красильникову, я уже договорилась с ним.
Марат присвистывает от удивления и еще более внимательно вглядывается в лист с моими подсчетами. Да, Марат, я обо всем позаботилась.
Красильников был главным конкурентом МиКрейта, лет пятнадцать назад они шли ноздря в ноздрю, но потом отец заключил несколько выгодных контрактов один раз другим и резко вырвался вперед. С тех пор как Геннадий Алексеевич ни пытался, ему так и не удалось перехватить пальму первенства.
— Отдел маркетинга почти полным составом перейдет в молодое, но перспективное агентство “На крыльях”, — продолжаю монотонно перечислять. Я рада, что Марат заинтересовался этой темой. Я могу сосредоточиться на цифрах, а значит хоть как-то отсрочить очередную маленькую смерть, которую спровоцировали его слова.
— Все остальные сотрудники получат блестящие рекомендации и квартиры в том самом жилом комплексе. Строительство будет закончено через три месяца и на данный момент 70% квартир уже выкуплены, но я дала распоряжение их продажникам остановить все сделки, так что всем сотрудникам хватит оставшихся квартир.
— Всем сотрудникам? — с сомнением смотрит Марат. — Хочешь сказать, что какая-нибудь, скажем…. секретарша тоже получит новенькое жилье в элитном ЖК?
— Не какая-нибудь, а все. Даже уборщицы получат. Их там двое, кстати.
— Ты серьезно, принцесска? — Марат даже не пытается скрыть скепсис.
— Более чем, — уверенно заявляю, но в глаза ему все еще не рискую смотреть. Мне нужно продержаться до конца встречи, потом я могу позволить себе осознать его слова. Потом.
— Я надеюсь, ты не претендуешь на все богатство моего отца? Я планировала отдать оставшиеся деньги на благотворительность.
— Я же сказал тебе, денег мне своих хватает, но серьезно…? Благотворительность? Ты действительно намерена избавиться от всего наследства?
— Можешь уточнить этот вопрос у моего юриста, — холодно отвечаю. — Все оставшиеся после закрытия компании деньги будут направлены в благотворительный фонд.
— Дай угадаю, — хитро усмехается Скалаев, — в ТимКрейт? Который на бумагах будет принадлежать твоему сыну, а на деле управлять им будешь ты как его опекун…
— Управлять им, как и последние пять лет, будет Лев Игоревич Торопов. Я понимаю, что тебе в это сложно поверить, но я, действительно, не хочу денег отца. Представь себе, за эти шесть лет я успела привыкнуть к скромной жизни.
Марат протяжно вздыхает, будто ему сложно представить подобное, но тему решает не развивать.
— Я посмотрю бумаги. Возможно выберу что-то из предприятий. У твоего отца вроде был завод на Дальнем Востоке, так? Чего добру пропадать… Лишним не будет.
— Действительно, — соглашаюсь без доли иронии. Если все, что я прочла в прессе правда, то за те годы, что мы не виделись, Марат развил в себе невероятную бизнес хватку. Раньше я никогда не замечала за ним тягу к богатству, к деньгам он всегда относился ровно. А сейчас, надо же… завод ему приглянулся. Но за эти шесть лет изменился не только он. Я тоже уже не та. И мне, действительно, все равно.
— Что ж, цену мы обговорили. Можем переходить к главному.
Марат замолкает, а я чувствую как внутри у меня все непроизвольно сжимается. Лед, покрывающий мои органы толстым слоев вот-вот треснет от внутреннего напряжения. Я смотрю в его глаза и вижу не успешного предпринимателя, а дикого зверя. Есть что-то в его взгляде, что пугает меня. Я запоздало понимаю, что его новый образ, этот цивилизованный бизнесмен — это всего лишь маска. Маска, которую он надевает ради своих работников, бизнес-партнеров, журналистов, но не ради меня… Со мной ему можно не притворяться. Потому что я знаю его, знаю его сущность, знаю его темный секрет.
— Говори уже, — тороплю, чувствуя себя словно подсудимый, который ждет приговора, — Какую лазейку ты нашел?
— Брак, — Как ни в чем ни бывало заявляет Марат и видя мое выражение лица, с усмешкой добавляет: — Фиктивный, разумеется.
— Ты шутишь? — спрашиваю с надеждой и недоумением пополам. — Я не выйду за тебя замуж.
— Думаешь, мне хочется жениться на тебе? — с нескрываемым отвращением выплевывает Скалаев. — Поверь мне, если бы был другой вариант, я бы его использовал.
— Надо еще подумать, — упрямо возражаю. — Уверена, вместе мы найдем решение. Другое решение.
— Алиса, — раздраженно перебивает он, — Я проработал все возможные варианты. Этот единственный. Я не могу ни продать, ни подарить свои акции тебе. Просто так проголосовать против я тоже не могу. Это угробит мой бизнес. Ты не можешь продать мне немецкий офис. Если мы будем в браке, ты сможешь проголосовать от моего имени. Если кто-то и заподозрит, что я был в курсе твоих планов, с учетом того, что я получу при разводе, это будет выглядеть как будто я пожертвовал пешкой ради королевы.
Пешка, надо полагать, это его доля в МиКрейт, а королева — немецкая фирма и все остальное мое наследство… Вау… кто бы сомневался, что еще до того как у Скалаева зародилась идея о нашем браке, он уже обдумал детали развода. Ничего удивительного. Я бы тоже с удовольствием перешла сразу к заключительной части.
— Не боишься, что я тоже отсужу у тебя половину твоей компании? — Не знаю зачем я задаю этот вопрос, уверена, что Марат заранее все продумал и такой опции наша “сделка” не предусматривает.
— За кого ты меня принимаешь? — смотрит на меня как на глупую школьницу, — Мы подпишем брачный договор.
Чего-то такого я и ожидала, поэтому лишь устало машу в его сторону и обреченно соглашаюсь:
— Хорошо, я согласна. Я подпишу все, что скажешь. Мне бы хотелось поскорее закончить со всем этим и вернуться к своей прежней жизни.
“К жизни, в которой нет тебя,” — добавляю уже мысленно.
— Принцесска, — протягивает Марат. — Возможно, ты не поняла, но наш фиктивный брак — это не только формальность. Мне нужно, чтобы бизнес мир поверил в то, что я не имею отношения к закрытию МиКрейта,
Мне кажется, я физически ощущаю как моя нижняя челюсть устремляется куда-то вниз, а глаза расширяются до неимоверных размеров. Изображать любовь? С Маратом? Нет, абсолютно нет. Это очень плохая идея. Худшая в моей жизни. Даже хуже чем начать встречаться с
