— внезапно посмотрел на меня Алан. Взгляд тяжелый и наполненный чем-то, что я не могла прочитать, но от него хотелось спрятаться.
— Отец? — резко повернулся к нему мерзавец. — Ведь она тоже станет семьей.
Откинулся на спинку кресла, держа в одной руке бокал с водой, а вторую вернул на мое бедро. Шумно выдохнула, когда его пальцы, пользуясь тем, что я держала в руках нож и вилку, пробрались до линии моего нижнего белья.
— Зачем ей это, — как-то задумчиво произнёс Володя. — Когда появятся дети, она будет занята их воспитанием.
Наглец провел вдоль края кружевных трусиков, опускаясь ниже. Зажала его руку бёдрами, не давая двигаться дальше.
Низ живота потяжелел и ощутила, как непроизвольно лоно налилось жаром. Опасность и запретность происходящего возбуждали. Кричала себе, что это неправильно и нужно немедленно прекратить, но не получалось избавиться от его настойчивых прикосновений.
— Правда? Значит никакого подиума, съемок и линии одежды? — наигранно спросил Алан, не смотря на мое сопротивление уже нащупал сквозь кружево клитор, медленно массируя его.
Попыталась еще сильнее зажать его руку, он он легонько ущипнул меня за комочек нервов, заставляя вздрогнуть и тут же нежно погладив, расслабляя.
Я старалась прислушиваться к разговору, но все мое внимание оказалось сосредоточено между ног на пальцах постороннего мне мужчины.
— Для чего эти глупости замужней девушке. У нее все будет и не зачем красоваться перед посторонними мужиками, — погладил меня по щеке Вова, будто я питомец какой-то.
Алан массировал клитор и я непроизвольно подалась тазом навстречу его движениям, игнорируя оскорбительные высказывания Вовы.
— Хм, интересно.
Не знаю на что именно ответил подлец, на слова отца или на то, что я уже текла и трусики промокли от его домогательств. Сама себе стала противна, но не представляла, как брошу сейчас нож или вилку и начну с ним борьбу под столом под вопросительные взгляды жениха.
— Любая мечтает о таком, жить на всем готовом и ничего не делать, верно, Алиса? — усмехаясь, посмотрел на меня подлец, отодвигая трусики в сторону и дотрагиваясь обнаженной плоти.
Закинула в рот кусок лосося, заглушая стон, когда он снова коснулся возбужденного клитора, кружа по нему, нарочито медленно.
— Думаю, это будет последний показ Алисы, — услышала сквозь дурман похоти голос Владимира.
Телефонный звонок отвлек мужчину и он поднялся из-за стола, удаляясь из общего зала.
— Прекрати, — подавила стон удовольствия, сжимая изо всех сил столовые приборы.
— Только после того, как ты кончишь, — добавил к пальцу на клиторе еще два, проникая в текущее лоно.
— Ах, — вырвалось из меня.
— Хочешь чтобы прекратил? — умело подводил меня к оргазму.
Наклонилась грудью на стол, чтобы никто не видел разврата происходящего под носом у других гостей. Разум затуманился, не слышала ничего вокруг. Хотела получить долгожданную разрядку, а уже потом анализировать случившееся.
— Признайся себе, ты не любишь его, — шептал, словно змей искуситель. — Любила бы, не текла бы от моих прикосновений. Кончи на моих пальцах, Мандаринка. Кончи так сладко только от моих прикосновений, как не кончаешь от его члена.
Щелчок и меня отрезвило. Бросила вилку с ножом, накрыв его руку своей, но он не собирался ее убирать. Продолжал меня трахать пальцами.
— Убери, — шипела сквозь зубы и подавляемые стоны. — Убери, подонок, — захлебывалась, находясь на грани. К глазам подступили слезы.
Шаги за спиной, заставили Алана отвлечься и я сумела соскочить с его руки, одергивая подол и выскакивая из за стола. Тяжело дыша, схватила сумочку.
— Я в уборную, — кинула Вове, стоящему рядом со мной, встречаясь с ледяным насмешливым взглядом ублюдка, в наглую облизывающему пальцы, за спиной у отца.
Алан
Рыжие, как спелый мандарин локоны, кристально чистые, словно летнее небо глаза. Сочные губы, влекущие, зовущие во снах, и тело, от одного взгляда на которое, терял рассудок. Она стала моей одержимостью. Увидел ее впервые, когда мне четырнадцать исполнилось и с тех пор потерял покой. Стала моим наваждением, мечтой, целью.
Мама всегда любила модные мероприятия. Приехали с ней в Россию и потащила меня тогда на какое-то фэшн событие. Скукота смертная. Одно радовало, девушки красивые. Смотрел на них и думал, что через пару лет у меня будет вагон таких. И они сами будут вешаться на меня.
Тогда-то и увидел её впервые. Рыжеволосый ангел. Шла по подиуму, как в замедленной съёмке, скромно улыбаясь. У меня дух вышибло от того насколько она красива. Не видел никого и ничего кроме неё. Девушка-виденье посмотрела с подиума прямо мне в глаза и тогда я понял, что пропал. Как идиот высматривал её во время приема по случаю показа, но она так и не появилась. Сфотографировал список моделей задействованных в шоу и нашёл её в социальной сети.
С тех пор девушка с рыжими локонами стала моей идеей фикс. Следил за каждым её шагом и ревновал ко всем счастливчикам, имеющим возможность находиться с ней рядом: фотографу, посмевшему снимать её безупречное тело и каждому мужику, подошедшему к моей женщине — мечте.
Через год о ней говорил уже весь мир моды. И тогда я понял, что если хочу добиться этой девушки, то должен стать самым лучшим, самым сильным. Таким, чтобы она сама захотела стать моей.
На тот момент я занимался плаванием. Подрался как-то после соревнований с одним му*аком, тогда меня и заприметил тренер смешанных единоборств. Сказал, что не там я злость вымещаю. Пригласил на тренировку. С того момента все и завертелось. Отец страшно был недоволен моим увлечением. В его представлении спорт должен быть благородным, например, плавание или теннис, иначе перед партнерами красоваться не получалось. Поэтому плавание, иностранные языки, шахматы, математика, занимали все мое время, а не вот это вот баловство.
Мама выгораживала меня, прикрывала тренировки единоборствами. Да отцу, по большому счёты, наплевать было. Не находился дома. А когда появлялся, то только показывал насколько недоволен мной. Видел от него лишь строгость и отчужденность, не помню, проявлений любви от родителя. Только когда следовал его желаниям, был достоин похвалы. В остальное же время лишь сведенные вместе брови и холодность.
Когда мне исполнилось шестнадцать они развелись. Передо мной даже выбора не стояло с кем оставаться. Маму я сильно любил. Знал, что
