в лоб, резко поднялся на ноги и вышел, оставив меня одну.
Оставшись одна, я загрустила еще больше. Так стало херово, что душа заболела. Очень сильно хотелось есть, но я решила сначала помыться.
Хотела быстренько сполоснуться, но в душе меня расквасило так, что я долго не могла нарыдаться, стоя под горячими струями воды.
Когда-нибудь боль от потери семьи пройдет? Быстро ли умер Клим? Мгновенно или в муках? Как скоро вернется папа? Что будет со мной дальше? Какие планы на жизнь у Никиты и Кирилла?
Все эти вопросы раздирали мое возбужденное сознание. Хватит ли у меня сил разобраться со всем этим? У меня теперь есть Никита. И немного Кирилл. Но это не их война, не их ответственность. Это моя боль и мои страдания.
Я завидовала выдержке и жестокости Кирилла. Вот бы и мне такой стать. Я была уверена, что этот мужчина способен испытывать чувства и эмоции, по крайней мере, я видела его страх, злость, его возбуждение и его улыбку. Как он умеет выключать это в себе? Отвлекаться на то, что важно прямо сейчас, в эту секунду?
Наревевшись до хрипов в горле, я заставила вылезти себя из душа. Нужно было поесть и поспать. Я прошла в комнату и осмотрелась заново. Куда спрятать оружие? Наверняка в доме полно охраны, поэтому разгуливать вооруженной было бы лишним. Позаимствованный сегодня у Кирилла пистолет я сунула под матрас, туда же обойму от него. Свой ствол я решила хранить под подушкой. Мало ли?
Нож и ворованную гранату я спрятала в коробку из-под обуви в гардеробной. Да, я украла гранату из сумки Кирилла. Я воспользовалась моментом, когда он пополз из багажника в салон, чтобы открыть дверь, а я стырила лимонку и засунула ее в карман куртки. Пригодится. За пистолет позаимствованный он не спросил с меня. Пока что. А может и не спросит. Совру, что посеяла в лесу. Не придет же он ко мне с обыском? А вдруг придет? Это мой дом вообще-то! Я тут хозяйка теперь!
Папин перстень был мне велик, поэтому я вдела в него шнурок и повесила на шею. Буду носить так.
Следующей проблемой было, что надеть. Сумка с моими вещами и медведем осталась в машине, то, в чем я сюда приехала было грязным до невозможности, а детские вещи, что висели в моем гардеробе нетронутыми, были мне малы.
Если трусики я с трудом, но все же натянула, то лифчики были малы на размер. То же самое было с футболками и штанами. Роясь в своих шмотках я снова предалась воспоминаниям. Это платье покупала мне мама после дня рождения, а эти джинсики мы с ней купили в Италии, как и куртку… Каждая вещь носила свои собственные воспоминания. Вот шорты, в которых я любила ходить на пляж. Они были достаточно свободными, поэтому с легкостью налезли на мою жопень. Еще мне удалось найти майку, которая раньше была велика. Пока на этом все. Хотя, если поискать…
Желудок свело от голода, поэтому было не до примерок. Зато, обувь была в пору. По крайней мере, кроссовки, которые мне приглянулись, сидели, как влитые. Я заплела влажные волосы в косу и пошла к Кириллу. Ходить по дому одной было неловко. Тут, конечно, все мое, но с порядками новыми не мешало бы ознакомиться.
Я нетерпеливо постучала в комнату Уманского.
– Войдите! – услышала я его голос из-за двери.
Когда я вошла, Кирилл сидел на кровати, устало ссутулив широкую спину, опираясь локтями о колени. Одежды на нем не было, только полотенце, обмотанное вокруг бедер.
– Я есть хочу! – с порога заявила я.
Кирилл вскинул голову, смерил меня взглядом и выпрямил спину.
– Иди ешь! Забыла, где в этом доме кормят?
– А ты?
Мне совсем не хотелось идти одной в столовую. Я не знала, кто сейчас прислуживает в доме. Я надеялась, что мужчины представят меня охране и слугам, чтобы я не выглядела самозванкой.
Кирилл нехотя поднялся с кровати, а я продолжила на него смотреть. Я не могла этого не делать, потому что мне нравилось то, что я вижу.
– Хватит на меня пялиться, Валерия! – одернул меня мужчина.
– Почему? – ничуть не смутившись, спросила я.
– Мне не нравится, что ты смотришь на меня, как… – Кирилл осекся и тряхнул влажными волосами, которые он зачесал назад.
– Как кто, дядя Кирилл? – с вызовом спросила я.
Он на секунду прикрыл глаза, как будто я его выбесила, а потом тяжело вздохнул.
– Дай мне минуту, – буркнул он и скрылся за дверью гардероба.
Я прошла в комнату дальше, пользуясь тем, что меня оставили в ней одну. Это была комната для гостей. Здесь никто не жил раньше, потому что гостей мы с ночевкой не принимали. Гости в нашем доме вообще были редкостью. Я не задавалась вопросом, все ли бандиты так живут. Мне разрешалось приглашать подруг, и то редко. Где сейчас Катька и Вика? Что с ними? Я понятия не имела. Они уже должны были закончить школу, в отличие от меня. Может быть, вышли замуж или учатся за границей?
Моим подругам родители разрешали ночевать друг у друга, ходить в гости к остальным одноклассникам или просто гулять с ними. Меня мои родители таким не баловали из соображений безопасности. Я плакала от зависти и обиды, но теперь я понимаю папу, он хотел меня просто защитить.
А я хотела быть обычной девочкой. Чтобы свободу мою не ограничивали так жестко, не контролили меня ежедневно, ежеминутно. Мои родители с детства приучали меня к одиночеству?
Я свободна сейчас. И что мне от этой свободы? Я же сама себе не принадлежу. Допустим, найду я Катюху и Вику. Что дальше? Я с ними из разных реальностей. О чем мы будем разговаривать? О моде и путешествиях? О парнях? Что мне им рассказать? Про жизнь в монастыре? Перестрелку, в которую я попала? Что я ищу отца и убийцу моей семьи? Им может быть, и было бы интересно, только нельзя такое никому рассказывать, опять же, из соображений безопасности.
Спасибо, папочка, что теперь мои друзья, подруги, близкие люди, моя семья и она же охрана – это два мужика, которые самовольно захватили мой дом и мою жизнь. А один из них скоро станет моим мужем. А что ждет наших с Никитой детей? Все то же самое, что было со мной? Я такой жизни своим детям не желаю. Нет. Только
