Егор задрал её футболку, опустил бельё, освобождая грудь, но трогать не стал — только наклонился и лизнул оба соска, а потом дунул на них и улыбнулся, когда Таня чуть слышно застонала. Ей всегда нравились такие прикосновения, но с появлением Яси от них и вовсе можно было сойти с ума.
— Повернись, — прошептал Егор хрипло, сам помогая Тане развернуться к окну, за которым уже давно стемнело и не было видно ничего, кроме ярких точек — светящихся окон дома напротив.
— Шторы… надо… — попыталась слабо запротестовать Таня и всхлипнула, ощутив, как Егор снимает с неё домашние штаны и бельё, а после нажимает ладонью на поясницу, вынуждая наклониться и опереться руками в подоконник.
— Не надо. Наш дом далеко. Увидеть может только человек с биноклем. Но даже если такой существует… это его проблемы.
Таня хихикнула, а потом охнула, когда Егор развёл ладонями её бёдра и провёл языком от поясницы ниже, лаская колечко сжатых мышц, и Таня ощутила, как между ног сразу стало влажно и жарко. Егор абсолютно не стеснялся подобных ласк, ей же поначалу было неловко… но потом она забывала об этом. Забыла и сейчас, сосредотачиваясь на ощущениях — горячий язык вонзался внутрь, двигался туда и обратно, настойчивые пальцы скользили по половым губам, вызывая сладкие волны по всему телу, и Таня непроизвольно начала и сама шевелить бёдрами, пытаясь глубже насадиться и на язык Егора, и на его умелые пальцы.
В голове давно не осталось ни одной мысли — всё сосредоточилось на ощущениях. Таня сходила с ума от ласк Егора, особенно от движений его языка, которым он творил совершенно невероятные вещи, возбуждая её до предела — настолько, что Таня почувствовала, как влага течёт по ногам, и услышала подтверждение от Егора — он прошептал, касаясь горячим дыханием прохладной кожи ягодиц:
— Танюш, мокрая такая… Но ещё не кончила…
Он вновь вонзился языком внутрь неё, одновременно с этим начиная сильно растирать клитор круговыми движениями пальцами одной руки, а пальцы другой медленно погружались в тело Тани, периодически двигаясь и раздвигаясь, расширяя стенки влагалища. Таня дрожала от напряжения, которое уже скопилось в ней в огромном количестве, и едва не упала, ощутив обжигающую волну удовольствия — она сожгла это напряжение, смыла его, причём в буквальном смысле — Тане показалось, что между ног у неё начался дождь…
— Умница, — хмыкнул Егор, плавно заходя в её дрожащее тело, а потом задвигался резко и сильно, проникая до предела, и Таня чуть слышно вскрикнула, ощутив вторую волну мощного оргазма. — Тише, Танюш, тише…
Она старалась тише, даже прикусила себе руку, чтобы не кричать, только стонала протяжно и жалобно, пока Егор двигался в ней всё быстрее и быстрее, всё лихорадочнее и жёстче — и когда он наконец остановился и шумно, хрипло задышал, пронзая её тело в последних судорожных фрикциях, кончила в третий раз и непременно упала бы, если бы не его крепкая рука, которой он придержал Таню за талию, не давая свалиться кулем на пол.
Она даже сказать ничего не могла — настолько растеклась и физически, и эмоционально. Этим сексом Егор превратил её в какое-то желе, состоящее лишь из одного абсолютного удовлетворения. Никаких сомнений и тревог не осталось.
— Мыться и спать? — спросил он, поворачивая Таню лицом к себе и по-прежнему придерживая за талию, помог выпрямиться. Улыбнулся, посмотрев на её мокрые щёки, аккуратно вытер их ладонями. — Ты всегда плачешь во время оргазма, поэтому симулировать у тебя не получится.
— Да я никогда с тобой и не…
— Я знаю. — Искренняя улыбка стала шире. — Идём, Танюш. Я устал ужасно, дико спать хочу.
— Да-да, идём…
«А с Васей я часто симулировала», — подумала Таня и досадливо поморщилась. Теперь, после всего случившегося между ней и Егором только что, она ещё сильнее жалела об утренних откровениях про Ясю. Если Егор узнает… ему будет очень, ну просто очень неприятно. И даже не потому что Таня сказала Василию правду, а потому что не призналась в этом поступке ему, Егору.
Но как тут признаешься? Он же обидится и уйдёт, а Таня… нет, меньше всего на свете она хотела потерять его.
Может, Вася не вернётся?..
.
Уже лёжа в кровати и пытаясь уснуть, прислушиваясь к ровному дыханию Егора — он, в отличие от неё, уснул мгновенно, как будто кто-то выключил рубильник, — Таня вспоминала, как они познакомились.
Яське тогда как раз исполнилось три месяца…
Таня. Прошлое
… Старенькие электронные часы светились тусклым жёлтым светом. Таня в последнее время ненавидела этот свет. Несколько раз за ночь приходилось щурить глаза, чтобы узнать, в котором часу Яська запросила поесть. Обычно этот маленький комочек начинал кряхтеть после полуночи, а потом ближе к четырём часам утра.
На часах тускло горело 3.44, Таня буквально за волосы подняла себя с постели и босыми ногами протопала к кроватке, где мяукал её голодный котенок.
— Ну что, Яська... Опять не спится?
Ангелочек в белом слипе с розовыми собачками, энергично размахивая крепко сжатыми кулачками, два раза вздохнул и залился в жалобном крике. Желание дочурки поесть Таня давно научилась определять. Голос голодной Яси в начале подрагивал, а потом следовало протяжное «у-а-а», и так повторялось с каждым разом всё громче и настойчивее, пока Яся не получала желаемое.
— Ну иди ко мне, троглодит.
Таня положила малютку рядом с собой на кровать, подложив под её бок подушку для надёжности, и дала Ясе грудь. Тут же настала тишина, слышались только причмокивания.
На часах было 3.59, когда наевшаяся малышка крепко заснула; не в силах переложить её в кроватку, заснула и Таня.
.
Несмотря на ночные пиршества, Яська просыпалась рано. Обычно около шести утра Таня ощущала активную возню рядом с собой. Темнота за окном давила свинцом на глаза, и было практически невозможно их открыть. Но для мамы не может быть ничего невозможного. Кое-как стряхнув сон, Таня, умостив подушки под спину, садилась в постели и принималась кормить Ясю.
Это было лучшее время за весь день. И не только потому что Таня чувствовала облегчение, как только налившаяся и оттого болезненная грудь опустошалась. В эти блаженные моменты, когда пахнувшая молоком Яська спокойно лежала у неё на руках, Таня ощущала невероятную нежность и в то же время осознавала собственную силу и цельность, пришедшие к ней
