ударяясь локтем о стенку. Я приглушенно шиплю от боли. Лицо снова горит от стыда, а глаза готовы пролиться слезами отчаяния, честное слово. Теперь точно придется уволиться, посмотреть этому мужчине в глаза – выше моих сил.
– Постоянно, – шепчу на грани слышимости.
Неожиданно моего многострадального локтя касаются сильные пальцы и начинают поглаживать. Спиной чувствую крепкий торс мужчины. С ума сойти!!! Мурашки, вопреки моей воле, выступают целым отрядом, превращая кожу в колючее покрывало.
– Замерзла? – удивлённо спрашивает Александр Германович.
Я громко фыркаю. Истерично. Да я вся вспотела от его близости! Неужели он не видит, как действует на меня?
Двери лифта снова пронзительно звенят, раскрываясь на первом этаже. Моя сумка освобождается и летит на пол, попутно раскидывая то, что не успела ранее: карточка на метро, мятный холс, шпильки для волос. Снова приседаю, чтобы поднять вещи, радуясь, что вырвалась из плена рук Биг Босса. Он творит со мной ужасные вещи, восхитительные, но ужасные. Нельзя превращать человека в безвольного барана. А я та ещё овца была пару секунд назад.
Вылетаю из лифта стрелой, попутно пытаясь рассовать по карманам то, что держу в руках. Но ситуация выходит из-под контроля: шпильки снова разлетаются веером, а тампоны, божечки, да что ж это за наказание такое, летят аккурат под ноги мужчине из лифта.
Он поднимает их с особенной грацией, такой, чисто мужской, выверенной, сексуальной. Протягивает мне коробочку с мягкой улыбкой на губах. Зашибись, теперь он видит во мне несмышленого ребенка. Тянусь за упаковкой и наши руки на секунду соприкасаются. Я не знаю, как объяснить это явление – должно быть он обладает суперсилой, или он Зевс, повелитель молний, – но меня мгновенно прошибает током.
– Сегодня тяжёлый день? – просто, без снисхождения спрашивает он. И я немного расслабляюсь.
– Как и каждый, – вздыхаю я.
Окончательно побеждаю сумочно-вещичный кризис и поднимаю взгляд. Александр Германович держит руки в карманах брюк и пронзает меня своими синими глазами.
– Я бы выпил кофе. Не хочешь?
– Хочу, – вырывается из меня прежде, чем мозг придумает тысячу отговорок.
– Тогда пойдем, – кивает он на выход.
– Ага.
Мы идём рядом, почти соприкасаясь плечами. Мое лицо все еще горит от стыда, но он эту тему не поднимает. Он вообще больше ничего не говорит, будто знает, что я могу в любой момент психануть и сбежать. Босс уверенно шагает рядом, спокойно открывает мне дверцу своей машины, а затем огибает авто и занимает место водителя.
Видимо мозг я всё-таки оставила в том лифте…
Лея
Входная дверь закрывается с тихим щелчком. Я прислоняюсь к ней и складываюсь пополам. Сердце сейчас вырвется из груди. С ума сойти! Поверить не могу, что сделала это!!!
В коридоре появляется отец и осматривает меня с ног до головы своим фирменным взглядом. Ну, таким, чисто отцовским, по типу: где лужа, Лея? А я топчусь на месте, старательно пряча глаза, потому что надула ему на постель. Метафорически, естественно.
– Что-то часто тебя стали подвозить, – с прищуром говорит он.
– Боже, пап, ты что, в окно меня высматривал? Снова?
– На часах почти полночь, а дочери нет. Конечно, высматривал!
– Телефон, пап! Телефон же есть.
Снимаю балетки, вынимаю сотовый из сумки и плетусь в комнату, зная, что допроса не избежать.
– А я тебя по приложению видел, – размахивает он перед лицом телефоном.
– Ты опять отслеживал меня по "где мои дети"?[1] Пап, ну мне не десять уже, блин.
Плюхаюсь на кровать и сурово складываю руки на груди.
– Вот-вот, в десять я волновался только о том, осилишь ты математику или нет. А сейчас, о том, что тебя второй день подряд подвозят разные машины.
Его голос насквозь пропитан осуждением, таким плотным, что его не скрывает легкий шутливый тон.
– Пап, это просто коллеги, – предательская улыбка растягивается на губах.
– Ну-ну, – отец садится рядом со мной и продолжает. – Наверное, надо было раньше с тобой об этом поговорить…
Он задумчиво чешет подбородок. О, нет. Нет, нет, нет, только не о сексе, пап!
– Пап, мне двадцать три, у меня есть Гугл, Ютуб и на крайняк Вика. Давай не будем, а?
Я пытаюсь спасти нас обоих от этого ужасающе неловкого разговора.
– Да знаю я, знаю. Просто помни, что не всем мужчинам нужны отношения. Некоторым просто… ну, ты поняла. А ты девочка тонкая, доверчивая. Не хочу, чтобы ты разочаровалась, ладно? Встречайся лучше со сверстниками. А этих, на крутых тачках, совсем не твой внутренний мир интересует, уж поверь.
Отец выходит из комнаты и аккуратно прикрывает за собой дверь. Он ошибается. Как же он ошибается!
Откидываюсь на кровати и снова глупо улыбаюсь. Вечер был потрясающий.
Мы выходим из машины и оказываемся возле ресторана с кричащей вывеской "Море волнуется!". Смотрю на Биг Босса с недоумением. Разве мы не кофе собирались выпить?
– А как же кофе? – робко интересуюсь я, теребя многострадальную сумочку.
– Здесь делают весьма приличный кофе, – спокойно объясняет он. – Заодно и поужинаем.
Подходит ко мне и кладет большую теплую ладонь на поясницу, подталкивая ко входу.
Я мгновенно цепенею. Не из-за дурацкого ресторана, а из-за такого откровенного контакта. Рука на пояснице! Такое ведь не делают с любой встречной девушкой, да? Так что, у нас получается, типа, свидание?
Проходим в зал, и я в очередной раз за сегодня испытываю чувство неловкости. Внутри очень богато, даже роскошно! Все присутствующие одеты с иголочки: на первый взгляд просто – платья да костюмы – но видно, что дорого. И тут я – с двумя лохматыми загогулинами на голове и в платье-матроске. Черт, и почему я не была более критична к себе сегодня с утра?
Неуклюже переминаюсь с ноги на ногу возле шикарного высокого мужчины, который привез меня в совершенно неподходящее место, пока он договаривается о столике. Боже, здесь даже есть специальная девушка, чтобы рассаживать посетителей. Небось, и по четыре вилки на каждое блюдо. Ресторан явно не из дешёвых!
Никогда ещё мне так не хотелось удрать от грядущего позора, как сейчас. Я чувствую себя настолько не в своей тарелке, что ноги сами начинают разворачивать меня к выходу. И именно в этот момент на поясницу вновь ложится тяжёлая ладонь.
Поднимаю взгляд и встречаюсь с глубокими голубыми глазами, почти синими. Александр Германович мягко улыбается мне, пока ведет вслед за смазливой девушкой. Я даже засматриваюсь на ее отточенные движения: плавные покачивания бедер в ультраузкой юбке и кокетливый взмах гладких волос. Мне никогда не стать такой же.
