зажигались и гасли звезды.
— Ни о чем не думай и ничего не бойся, Света. Я с тобой.
В дверь позвонили. Резко возникший громкий звук заставил меня подскочить от испуга.
— Кого-то ждешь? — дрогнувшим голосом спросила я.
Макс покачал головой. Поднялся с пола, помог мне. Приложил палец к губам. А потом тихо пошел к двери. Ну уж нет. Выскочив следом, я обогнула его как раз тогда, когда трель звонка сменилась ударами в дверь.
— Валите нахрен отсюда! — рявкнул Макс, оттеснив меня себе за спину.
— Дверь открыл, или взломаю, — донесся голос дяди Паши.
— Ломай, мне пофигу!
Было видно, что стоять ему трудно. А все равно Макс подобрался, готовый к драке. Спрятал меня за широкой спиной. Казалось, он совсем не боится. Хотя нет, не казалось. Макс действительно совсем их не боялся.
— Макс, я с ними поеду! Поговорю с отцом… Так будет лучше.
— Нифига подобного, — прорычал он, — Сильно хочешь говорить, хорошо. Но говорить буду я.
С этими словами он шагнул к двери и открыл ее.
— Я хочу поговорить с ее отцом, — сказал Макс дяде Паше.
Тот опешил. Удивление на суровом лице мужчины выглядело комично, но мне было не до смеха. Вся дрожа, я застыла, наблюдая за ним и тремя амбалами, стоящими позади. По сравнению с ними даже Макс казался просто худощавым подростком.
— Мне говори, я передам.
— А ты кто, чтоб тебе говорить? Сказал, буду говорить с ее отцом, значит с ним, а не с его сторожевыми псами.
Глаза дяди Паши зло вспыхнули, лицо застыло гневной маской. Сейчас он не был похож на человека, рядом с которым я выросла, который меня понимал и даже иногда прикрывал перед папой. Сейчас это был самый настоящий опасный бандит.
Секунду спустя дядя Паша рассмеялся. Точнее недобро захохотал, запрокинув голову.
— Что же, поехали, раз смелый такой, — резко посерьезнев, сказал он.
Макс взял с крючка ключи, надел кроссовки. Потом властным жестом взял меня за руку.
Как под конвоем, мы вышли из квартиры и спустились во двор. Сели на заднее сиденье машины.
— Не беспокойся ни о чем, — вполголоса сказал мне парень.
Сказал так, что не беспокоиться стало легко. Не беспокоиться и не бояться папы.
Приехали мы в наш ресторан. Когда поднимались в кабинет все, что я слышала — это стук собственного сердца. Папа сидел перед диретором ресторана. Тот был бледен, как смерть, и что-то тихо лепетал. При виде нашей странной компании даже не удивился. Словно не заметил.
— Выйди, — сказал ему папа и тот сразу помельтешил к выходу.
Папа сел на его место и положил локти на стол.
— Ну, здравствуй, Максим Боев.
— Илья Сергеевич, давайте без нее, — перебил его Макс.
Я пыталась поймать взгляд Макса, но тот смотрел прямо на отца. Последний медлил несколько секунд.
— Паша, отвези Свету в университет. Может еще успеет на экзамен!
— Я не…
— Света, — Макс слегла сжал мою руку, — поезжай в университет, пожалуйста. Сдавай экзамен. Закончишь, я уже буду тебя ждать.
Таким тоном не просят. Таким тоном говорят, что делать и ты делаешь потому, что не можешь не подчиниться. Уходя я видела, как Макс стоит напротив развалившегося на стуле отца. Избитый парень в старой футболке и джинсах напротив упакованного в костюм за пару тысяч баксов зрелого хозяина жизни. Однако не только в позе Макса, но словно даже в самой его энергетике не было ни капли страха или трепета, какой бывал у каждого, кто общался с моим отцом. Он его ни капельки не боялся, словно они были равными. Впрочем, так оно и было. Ведь равными по силе и власти мужчине делают далеко не деньги, но нечто первобытное, какая-то особая мощь, живущая внутри. Конечно же, тогда я этого не понимала, просто не могла. Тогда я была просто глупой и неопытной юной девчонкой, дрожащей от страха за своего любимого.
Я сидела на скамейке за партой в аудитории и смотрела на два двойных листочка в клеточку. Они были убористо исписаны моими каракулями. Удивлялась, как вообще сумела все это написать. Такое ощущение, что это у меня уже условный рефлекс какой-то — хоть какая катастрофа происходит в жизни, учеба не страдает. Ни за что и никогда.
Подняла руку, и седовласый преподаватель подозвал отвечать… Уверенным и ровным тоном говорила, практически не заглядывая в записи под строгим взглядом карих глаз сквозь прямоугольные очки. И пятерку свою, разумеется, получила. По остальным предметам у меня уже имелись «автоматы». Все, папа может гордиться. Видите, мол, не зря дочка на бюджете учится. Все у нее не по блату, а по уму.
Едва преподаватель расписался в зачетке, я схватила ее, потом сумку со скамейки и, попрощавшись, чуть ли не вприпрыжку бросилась на выход. Пробежала по пустому коридору с высокими потолками под гулкий звук собственных шагов и стук сердца. Спустилась по мраморным ступенькам и выскочила на улицу.
Макс уже меня ждал. Сгорбившись сидел на скамейке. При виде меня поднялся и, выпрямившись, быстро зашагал навстречу. Поймал буквально на лету, обхватив за талию. Поцеловал в губы.
— Как экзамен?
— Макс, что ты сказал папе? А он что? Почему говорили не при мне? — залепетала я.
— Все хорошо, Семицветик, — Макс снова легонько поцеловал в губы. — Не беспокойся.
— В смысле?
— В смысле, мы все порешали.
— Макс…
— Свет, давай договоримся, твои проблемы — это мои проблемы, а свои я решаю сам и тебе в них лезть не надо. Сказал порешали, значит порешали. Это все, что тебе нужно знать.
Густые, четко очерченные брови слегка сошлись на переносице. В синих глазах появился жесткий, стальной блеск. И тон тоже такой, жесткий, безапелляционный.
— Так как твой экзамен?
— Сдала. На отлично.
— Умница моя. Как будем праздновать?
Я пожала плечами. Куда идти и что делать было все равно, лишь бы Макс вот так же был рядом и держал за руку. Хоть его уверенность поумерила мой страх и тревогу, они все равно не исчезли полностью.
— Рожа у меня, конечно, не прогулочная…
— Ну что ты, — я острожно прикоснулась руками к его лицу. — Это вообще неважно!
Покраснела, поняв, что именно сказала…
— Не в том смысле неважно, что мне все равно, а…
— Све-ет, — он прижался лбом к моему, — я все правильно понял.
— Макс, мне так жаль, — начала было я.
— Мы вроде бы это проехали, нет? — перебил он.
— Не проехали! Никогда себе не прощу, что…
— Так! — он отстранился от моих рук, а своими крепче обхватил
