улицам города. Словно взбесившийся конь.
— Марат! Хватит! Мне страшно.
Он наконец сбавляет скорость.
— Не волнуйся. Это безопасный автомобиль. А я хороший водитель.
— Ты псих! — срываюсь на крик, — угробить нас мог! В чем твоя проблема? Это ты меня бросил! Ты не захотел слушать моих объяснений! Ты поверил в наглую ложь! Ты…
— Аня, давай не будем. Ты сама сказала — это мой выбор. Все уже решено.
Стискиваю пальцы до боли. На что я рассчитывала? Чего хотела добиться этим разговором? Очередного унижения? Ну, что ж — цель достигнута. Разве можно достучаться до того, кто не слышит? Пустая трата сил и времени.
Разворачиваюсь к стеклу, за которым сгущаются сумерки. Чернильная густота, в которую погружается ночной город. Она поглощает деревья, дома и мою душу. Проникает в каждый уголочек. Каждую клеточку. Грозится сожрать все то хорошее, что еще помнится. Поменять белое на черно е. Заставить ненавидеть.
Смогу ли я? Станет ли мне легче, если однажды проснувшись, я испытаю к Марату ненависть. Заслуженную. К тому, кто несправедливо обошелся со мной, но все еще является отцом ребенка. Не проще ли отпустить? Постараться если не забыть, то окунуть в забвение весь его образ.
Если честно, я не знаю.
Выхожу из машины не прощаясь. Не глядя. Не желая знать, смотрит ли он. С каким выражением. Хватит. Достаточно себя мучать. Не благодарю. Не за что.
Скрываюсь в недрах подъезда. Словно пытаюсь там спрятаться. Отгородится от жестокой реальности. В которой меня наивную молоденькую девушку предали. Впутали в игру взрослых дядек. А затем посмеялись, растоптав чувства и сердце.
Остается только принять то, что дают. Перестать бороться. Оставить все попытки снова и снова достучаться до безразличного куска камня. Марат больше не мой. Скоро он женится. Заведет семью. Детей. Возможно, его невеста уже беременна.
От этой мысли холодеют ладошки.
Поднимаюсь на лифте на третий этаж. Хотя обычно люблю ходить по лестнице. Даже первые сроки беременности не смогли изменить привычку. Но сегодня не до здорового образа жизни.
Чувствую, что устала. Ощущаю эту усталость каждой клеточкой своего организма. А может всему виной беременность. Она отнимает много сил и энергии. Как хорошо, что рабочая неделя закончилась. Можно запереться дома. Никуда не выходить. Только вот плакать я больше не буду.
Так и быть шикану. Закажу себе роллы и засяду за просмотром любимого фильма. Нужно восстанавливать душевное равновесие. Похоже оно мне еще пригодится.
Пока расправляю диван. Пока пытаюсь уснуть. Отчаянно стараюсь не думать, почему Марат оказался там. Правда ехал мимо? Я даже спросить толком не успела. А он лишь глупо отшутился. Не может же он все еще думать обо мне? И даже если думает. Что это меняет?
Засыпаю далеко за полночь. Под мерное позвякивание посуды на кухне. Мама наводит порядок. Не сказать, что там сильно грязно. Вот жил бы брат с нами. Но она не сможет заснуть, если в раковине хоть одна грязная чашка. Посудомойкой мы так и не разжились. Пока это чудо техники нам не по карману. Может позже.
Хорошо, что я не одна. Будь одна, наверное бы совсем загрустила. Поддалась депрессии. И тяжелым мыслям. А так… Планирую как схожу с мамой по магазинам, чтобы закупиться вещами для ребенка. Эти мелкие хлопоты тоже приятны. Вносят глоток свежего воздуха в затхлый туман жизни.
Долго глажу живот. Несу всякий бред. Наверняка ребенок еще меня даже не слышит. Но меня это не останавливает. Убеждаю себя, что мы с ним станем счастливыми. Счастливыми вопреки всему. А на Марате свет клином не сошелся. Правда ведь?
— Я не пойду! — заявляю твердо.
По крайней мере очень хочется в это верить. Игнат округляет свои колдовские глаза. Вот, ей богу, женщин такими завораживать. Хорошо, что я уже завороженная. Другим. Или плохо?
За минувший месяц чувства так и не улеглись. Я не стала меньше любить Марата. Не стала хуже о нем думать. Не стала ненавидеть. Может я просто идиотка? Ведь того, кто предал, по всем канонам положено презирать. А я не могу.
Порой трусливо себя спрашиваю. Позови он обратно, я бы пошла? И даже знать не хочу ответ. Слишком уж он унизительный. Хорошо, что он не зовет. Хорошо, что на глаза больше не попадается. Словно специально залег на дно и носа оттуда не кажет. Но это бред. Зачем Марату так заморачиваться? Он уже и думать обо мне забыл.
— Ты обалдела? — Игнат, как всегда, переходит черту официального общения на рабочем месте и пол офиса, а может даже и треть, вперяют в нас глаза, — не слишком ли много на себя берешь? Ты на меня вообще-то работаешь, а значит выполняешь мои приказы!
За время, проведенное с моим начальником, я успела его немного изучить. И поняла одну непреложную истину. Может он и отличный бизнесмен. С цепкой хваткой. Хорошими связями. Умением увидеть подвох там, где другие ничего не замечают.
Но одно на лицо. Игнат — самодур. И, возможно, сбежавшая от него секретарша вовсе не жертва постельных домоганий. Он просто ее достал.
— А если я не пойду, вы меня уволите?
— Что значит «если», — выгибает он бровь, — ты идешь и точка!
Хочется возразить. Назвать тысячу и одну причину, почему мне там появляться не следует. Может даже наступить на собственную гордость и сказать самую главную. На столь важном приеме наверняка будет Марат. Возможно даже не один. А глазеть на бывшего милующегося с новой избранницей, то еще удовольствие. Сдюжу ли я?
Но такое поймут только женщины. А не этот… мужлан. Выправкой и складом ума мой нынешний начальник очень напоминает бывшего военного. Хотя может он просто таким родился. Упертым. Непрошибаемым. Бараном.
Но я молчу. Хочется поскорее закончить этот цирк на глазах у всего офиса. Почему именно сейчас здесь столько сотрудников? Как специально набежали. Я просто хотела попить чаю. А не становиться опять центром местных сплетен. И проще уже согласиться на очередную сумасбродную идею начальника. Только непонятно. Зачем он решил меня туда притащить?
— Хорошо. Как скажете, Игнат Сергеевич, — цежу сквозь зубы.
Уже начинаю жалеть, что вообще на эту работу согласилась. Только зарплата, полученная недавно. Невиданные деньги впервые мной заработанные. Заставляет сидеть и не дергаться. По крайней мере пока его «приказы» не выходят за рамки дозволенного.
Вечером сажусь в знакомую машину. Красивенький, блестящий спорткар, явно не предназначенный для езды по городу. Но его владельцу плевать. Ведь пускать пыль в глаза — любимое занятие
