Тоже ранний брак, но я, помня о том, как восприняли наше с Богданом решение пожениться, не стала фыркать.
Ведь я думала, что у меня в семье все хорошо и что ранние браки тоже могут быть очень крепкими и счастливыми.
— Добрый день, Богдан, — Андрей здоровается с моим мужем, приобняв Свету, —точно ничего не случилось?
— Привыкай к женским эмоциям, — как-то опечаленно вздыхает Богдан и пробегает пальцами по одному из белых бутонов, и оглядывается на Андрея, — как отец?
— Мама его затерроризировала, — тот в ответ смеется, — все никак платье выбрать на свадьбу не может, — переводит на меня взгляд и заговорщическим шепотом поясняет, — она с вами, Люба, соревнуется. Хочет вас затмить.
Я лишь немного вскидываю бровь.
— А ты будешь мою маму мамой называть? — Света отстраняется и заглядывает в недоуменное лицо будущего мужа. — А то твоя мама ждет, что я ее буду мамой называть...
Боковым зрением замечаю, что Богдан выуживает из кармана брюк смартфон, а потом сосредоточенно хмурится на него.
Я та самая жена, которая никогда не заглядывала в телефон мужа без его присутствия и не видела ничего сомнительного в том, что ему постоянно звонят и пишут.
Он же деловой человек. К чему ревность?
Я была в нем уверена, как в самой себе.
Дура.
— Цветы выбрали, — я поднимаюсь на ноги, придерживая живот, — папа дал указания, чтобы все было красиво... — поправляю шелковый шарфик на шее, — и мы можем вас оставить, — делаю один спасительный шаг к выходу, — и мамой меня не надо называть. Я такое не люблю.
— Я тоже, — Света с вызовом смотрит на Андрея, — у меня уже есть мама, и вторая мне не нужна.
— Да я в первый раз это слышу, Свет... Я, вообще, не в курсе...
— Я тебя предупредила. Па, вы домой? — Света оборачивается на Богдана, который с мрачной рожей прячет телефон в карман.
И вот так он жил все эти годы? Что это за жизнь такая была, в которой ты ни с одной женщиной полностью не вовлекаешься в заботы и тревоги?
— Мама домой, а я...
— Мама, — перебиваю я Богдана, который удивленно приподнимает бровь.
Взгляда не отвожу, — мама к дедушке Алексею, — я тоже выуживаю из сумки смартфон, — он просил заехать к нему на днях, чтобы поболтать.
Алексей — это мой свекр, и в прошлом телефонном звонке, который был с моей стороны лишь вежливостью, он повздыхал, что было бы неплохо перед свадьбой любимой внучки вживую встретиться и поболтать, а то я... какая-то отстраненная стала. Он же волнуется.
— Выпьем чаю, — прикладываю к уху телефон, не спуская взгляда с Богдана. Если он не дает мне ответов, то пусть это сделает его отец, — а то я, правда, с твоим отцом как-то холодна.
Гудки обрываются низким голосом свекра:
— Слушаю, Любаш, — рявкает на кого-то, — да осторожно вы! Меня жена живьем сожрет, если вы эту вазу разобьете! Аккуратно! Вот так... Поставили и ушли быстро!
— понижает голос до приветливой мягкости, — извини, Любаш. Мне Катюша решила в кабинет купить новую вазу, а то у меня тут как в морге.
— О, я бы на нее с удовольствием посмотрела, — беззаботно отвечаю я, продолжая буравить недобрым взглядом Богдана, который поднимает бровь выше.
— Вы не против? Я сейчас приеду.
— Как я могу быть против? Приезжай, вместе полюбуемся на мою новую вазу.
Глава 19. Не на тебе
Богдан распахивает входную стеклянную дверь, и я торопливо выхожу на улицу.
Меня от густого и сладкого запаха роз начало уже подташнивать.
— До свидания, — летит в спину голос моего будущего зятя, который затем переходит на шепот,
— у меня есть одна идея...
Света кокетливо смеется, фыркает и что-то в ответ шепчет, но я уже не слышу. Да и не мое дело. У
будущих мужи и жены сейчас время такое: игривое, страстное и сладкое.
На крыльце я ускоряюсь, но Богдан все же нагоняет меня и успевает взять меня под руку, когда я заношу ногу, чтобы спуститься на одну ступень.
— Не в твоем положении так скакать, милая, — заявляет он и крепко держит меня под локоть. —
Осторожно.
— Пусти...
— Тут ступеньки крутые.
Какой заботливый у меня муж, но и раньше он тоже всегда вел себя как истинный джентльмен: дверь откроет, стул придвинет, поможет надеть или снять верхнюю одежду.
Но такой он был только со мной, со своей мамой и нашей Светой, а с остальными женщинами он всегда держал себя холодно и отстраненно. Не кидался ручки целовать или накидывать на плечи пальто.
— Что, поедешь со мной к отцу? — ехидно спрашиваю я. — Чтобы проконтролировать наш разговор? Чтобы твой отец не наговорил лишнего?
— Я думал, что стоит сопроводить тебя и закрыть от возможной агрессии с его стороны... —
Богдан смотрит перед собой. Затем он хмыкает и переводит на меня снисходительный взгляд, —
но ты же уже девочка взрослая, да?
А он прав.
С чего я вдруг решила, что свекр внезапно скажет что-то против сына, которого покрывал все эти годы?
— Но если я тебе нужен, — Богдан продолжает ухмыляться, — то я могу побыть с тобой.
Мое общение со свекром всегда проходило в присутствии Богдана, потому что мне было очень некомфортно быть наедине с его отцом.
Я же знала, что он меня недолюбливал в начале наших отношений, поэтому я так и не смогла проникнуться доверием и поэтому всегда просила Богдана быть рядом.
Быть моим защитником в беседах с тем, кто был однажды против меня.
— Да, я взрослая девочка, — пытаюсь вырвать локоть, но мне не удается этого сделать, потому что хватка у Богдана пусть и мягкая, но крепкая. Я как мышь в лапах кота. Поднимаю взгляд. — И вот как? Твой отец будет со мной агрессивен?
— Ты меня умиляешь, Люб, — Богдан шагает плавно и твердо, — столько лет в нашей семье, а ты до сих пор не понимаешь, что за человек мой отец.
— Да я не в курсе кто ты на самом деле...
— О том и речь, — на тротуаре перед парковочной линией он резко разворачивается ко мне и сжимает мои плечи, цепко вглядываясь в глаза, — я просто тебя сразу предупрежу, моя милая, тебе не понравится разговор с моим отцом.
Я с вызовом приподнимаю подбородок.
Он запугивает меня, потому что не хочет, чтобы всплыли неприятные подробности из его тайной от меня жизни?
— И ты не получишь от этого разговора то, чего ждешь, — Богдан с угрозой щурится. — но... я же не могу тебя приковать к батарее цепями, верно?
Вот какие у него в голове мысли бродят.
Тошнота усиливается ядовитым уколом страха. Между лопаток пробегает озноб.
— Хотя, может быть, тебя запереть до свадьбы? — Богдан наклоняется ко мне и внимательнее всматривается в глаза. — Например, в частной клинике и отдельной палате под охраной на сохранении, м?
Я аж задерживаю дыхание. Кончики пальцев дрожат.
— Я шучу, милая, — он касается моего подбородка и холодно улыбается уголками рта, — хотя ты всегда говорила, что я не умею шутить, да? — поправляет ворот моей блузки. — Папе привет передавай.
Мне не сбежать, и Богдан очень прозрачной шуткой намекнул, что жестко возьмется за меня, если будет мной недоволен.
— Ты не посмеешь... — выдыхаю я.
— А я думаю, — наклоняется ко мне, — что я сейчас многое посмею и позволю себе, Люба, —
скользит взглядом по лицу и вновь всматривается в глаза. — Я не против того, чтобы ты побеседовала с моим отцом. И, Люба, — опять кладет руку на живот, — и если бы я его боялся, то меня бы женили на другой, — чувствую под его рукой толчок, — совсем не на тебе.
Глава 20. Зачем ты мне это сказал?
Конечно, я подозревала, что такому замечательному и перспективному Богдаше папа искал невесту, наверное, чуть ли не с пеленок.
Он же явно расписал всю его жизнь по годам и даже по десятилетиям, но тут я, соседская девчонка, испортила все планы.
Залетела, мелкая гадина, и весь проект под кодовым названием “идеальный сын” был бессовестно уничтожен его же сыном, который уперся рогом: “я женюсь и точка”.
