Не дождешься, – ответила подруга. – По утрам из меня выпивает все соки токсикоз, а в остальное время суток тянет к подушке. Так что я с удовольствием проведу время в ее объятьях, чем в ресторане. Главное, чтобы и тебе нравилась эта затея с парком.
– Ну раз Руся хочет…
– Очень хочу! – тут же вклинилась моя дочь.
– Ладно, так и быть, съездим, но ненадолго, – уступила я.
– Ура! – Счастью Руси не было предела.
Матвей, как всегда, не продемонстрировал особых эмоций. Впрочем, я уже научилась читать его настроение по глазам. Они у мальчика были донельзя говорящими. И сейчас улыбались.
Я отдала ключи от машины Мусе: раз уж они остались без транспорта ввиду изменившихся планов на вечер, то хотя бы смогут без проблем добраться за город.
– Манипулятор, – шепнула я Дубравину, как только он приблизился ко мне, чтобы открыть дверцу своего автомобиля.
На что мужчина ухмыльнулся.
– Все ради семьи, – выдал он.
Я лишь головой покачала, не став дальше развивать эту мысль. Но почему-то она меня все же согрела. Похоже, Дубравин прекрасно отточил умение попадать прямо мне в сердце, говорить то, что я ожидаю услышать, и давить на нужные кнопки, дабы добиться своего.
В центральном парке действительно было хорошо.
Разноцветная иллюминация создавала предпраздничное настроение. Новогодние мелодии, что слышались из проигрывателей, вызывали улыбку. Ледяные скульптуры поражали воображение. Даже я, давно выйдя из детского возраста, с удовольствием любовалась таким искусством.
Здесь было многолюдно, весело и как-то по-особенному тепло. Не по градусам Цельсия, а по внутренним ощущениям.
Каток оказался под открытым небом.
Едва дети получили коньки, сразу же поспешили осваивать лед: Руслана впереди планеты всей, а Матвей на аркане за ней.
– Осторожнее! – предупредила я, правда, никто прислушиваться не собирался.
– Рискнешь? – спросил Дубравин, предложив мне переобуться. Сам-то он уже экипировался и готовился присоединиться к детям.
– Мечтаешь посмотреть на корову на льду? – хмыкнула я. – Или чтобы я не собрала рук и ног от такого испытания?
– Я подстрахую, – серьезно пообещал он. – Решайся, будет весело.
И действительно, стоило мне согласиться, как не пожалела ни на минуту об этом. Так много я не смеялась… Даже и вспомнить не могла, сколько именно времени.
А теперь словно в беззаботное детство вернулась. Ловкости и умения держаться на коньках я чудесным образом не приобрела, но ни разу не упала. Дубравин сдержал свое слово и не давал мне распластаться в нелепой позе на катке.
Сам он отлично держался на коньках.
– Ты где так хорошо кататься научился? – поинтересовалась я у бывшего мужа, когда мы покончили с этим видом веселья и вернулись на твердую землю.
– Еще в детстве на озере возле дома. Дядя учил. Хоть я и без практики тело, как оказалось, все помнит. Это как с велосипедом, Вась, – улыбнулся Кеша, а потом повернулся к подоспевшим детям. – Ну что? Понравилось?
– Ага, – выдала Руся.
– Ага, и все? – удивился мужчина, он явно ожидал более живую реакцию.
Но я, видя светящуюся от радости дочку, не искала лишних подтверждений.
– Ага, – хмыкнула хитрюга. – Когда обещанный шоколад будет?
– Кафе через дорогу видите? – спросил Дубравин. – Вон там сейчас и закажем.
– Здорово, – запрыгала Руся. – Мы очередь займем, догоняйте!
– Руслана! Смотри по сторонам, – закричала я, но куда там…
Дочке словно пропеллер в одно место всунули, настолько неуправляемой она вдруг стала. Поэтому я поспешила вслед за детьми, Дубравин не отставал, но мы все равно оказались недостаточно быстрыми, чтобы предотвратить необратимую катастрофу.
Откуда на, казалось бы, спокойной от машин трассе взялась та иномарка, я даже и предположить не могла. Как и того, что за долю секунды она разовьет бешеную скорость, а водитель крутанет руль в сторону моей девочки.
Страшный звук от мотора железного монстра нарастал, Руслана застыла посреди дороги. Мы с Дубравиным кинулись к ней, но… не успели.
Все случилось слишком быстро даже просто для понимания.
Машина не сбавляла скорости, наоборот, казалось, только прибавила. Столкновение было неминуемым.
У меня сердце остановилось от собственного бессилия. Я словно бы попала в самый страшный сон, когда хочешь закричать – и горло сводит спазмом, бежишь – и словно бы на одном месте.
Матвей вытолкнул мою девочку в самый последний миг, а сам…
Глухой звук резанул по моим нервам. Мальчик ударился о капот, перелетел машину и свалился кулем на дорогу.
Я онемела. На мгновение ослепла и перестала ощущать собственное тело. Но потом все чувства вернулись, накатили разом, грозясь утопить меня в кошмаре случившегося.
Иномарка скрылась за поворотом. Матвей лежал без движений.
Стук собственного сердца заглушал для меня все остальные звуки. Зрение стало туннельным.
На ватных ногах я подлетела к Руслане. Дочка была дезориентирована, испугана, но отделалась всего лишь сбитыми ладонями и, похоже, коленками.
– Как ты? Как? – беспорядочно ощупывала я свою девочку.
Руся заплакала.
– Как ты? – захлебывалась я испугом. – Что у тебя болит?
– Ничего, – призналась доча. – Что с Матвеем?
Я обернулась через плечо. Возле мальчика собралась толпа. Дубравин сидел возле сына, держа руки над ним, словно не решаясь прикоснуться.
– С ним все хорошо, – соврала я.
– Почему тогда Матвей не встает?
Я прижала дочь к себе, заслонив ее от страшной картины.
– Мам?
У меня не было ответа на этот вопрос. У меня вообще ничего не было: ни сил, ни смелости, ни спокойствия, чтобы поделиться им с ребенком.
– Ты плачешь? – спросила меня Руслана.
Она дрожала в моих руках, словно осиновый листочек на ветру. И эта дрожь
