— Ну что за пустяки — деньги и слава. Ведь их не возьмешь с собой на каноэ, они не согреют тебя в постели после такой прогулки. Они не умеют разговаривать. Они не умеют петь. И не могут иметь детей.
— Я могу иметь детей, — сказала Лили.
— Знаю, что можешь, но ты должна хотеть этого.
— Почему бы и нет?
— Ты не захочешь, если решишь снова уехать в Бостон. Во всяком случае, не захочешь детей от меня, потому что я не собираюсь уезжать отсюда. Вот. А ты?
— Что я?
— Все еще мечтаешь вернуться?
Лили еще не приняла решения, но уже знала, что ей теперь делать. Это оказалось довольно просто.
— Да что мне там нужно? — Она действительно не могла вообразить ничего более важного и существенного, чем то, что происходило сейчас с ней.
— Твоя машина. Фортепиано. Одежда.
— Ну что за пустяки. Ведь машина не может пойти с тобой по озеру на каноэ на леденящем ветру. А пианино не согреет в постели. Одежда не может ни разговаривать, ни петь, ни иметь детей.
— Но ведь это твои вещи. Ведь они чего-то стоят?
Она ни на минуту не спускала глаз с его лица.
— Живые люди стоят куда дороже. И потом, как мне жить с тобой в Бостоне, если ты не собираешься уезжать отсюда?
— Но не из-за меня же ты осталась здесь?
— Ты так думаешь?
Вот он и попался. Джон открыл было рот, чтобы что-то сказать, и тут же закрыл его, а потом, так не вымолвив ни слова, улыбнулся. Эта улыбка согрела Лили.
— Но чтобы ты не слишком зазнался, — предупредила она, — напомню, что есть и другие причины, которые держат меня здесь. Например, Майда. — Оторвав взгляд от лица Джона, Лили посмотрела туда, где были их яблоневые сады. — Она ведь не работала, пока папа не умер, а теперь — смотри-ка.
— Она не любит меня.
Лили снова посмотрела на Джона:
— Просто не знает, но и не станет отталкивать. Сегодня она доказала это. Итак, здесь Майда, Поппи. И еще Ханна. Теперь Майда на ее стороне, но если Роуз не изменится, я тоже хочу быть рядом.
— Но если ты останешься, то чем будешь заниматься?
— Могу работать учительницей. Мама говорила, что в музыкальной школе есть вакансия. Могу помогать в «Лейк ньюс», чтобы у главного редактора было побольше свободного времени. — Ее действительно соблазняла мысль работать с Джоном. — Потом можно узнать, нет ли в Конкорде группы, которой нужен клавишник. — Лили действительно считала, что у нее много возможностей.
— И ты не будешь скучать по Бостону?
— То, что у меня есть здесь, гораздо лучше. Я еще не говорила тебе, как великолепен ты был сегодня?
Джон с удовольствием услышал бы это еще раз. Ведь он был простым смертным мужчиной.
— Правда?
Лили улыбнулась:
— Ты все сделал мастерски.
— Кажется, я достаточно ясно изложил свою позицию?
— Абсолютно. — Лили тронула его щеку. — Спасибо тебе.
— Я сделал это и для себя тоже. Мне нужно было высказать все свои мысли вслух. Ведь они столько лет терзали меня.
— Гэс был бы горд тобой.
Джону приятно было так думать, хотя он не знал наверняка, так ли это.
— Теперь этого не узнать. Но сегодня мы были совершенно правы, Лили. Хоть, может, нам и не удалось ничего изменить. Вполне вероятно, что все эти журналисты будут делать то же, что и прежде.
— Ну, не все.
— Не важно. Зато теперь мне самому стало легче.
Лили посмотрела на небо:
— Вон звезды. Это он. Он все видит. Он согласен с тобой.
— Бог?
— Гэс.
Джон хотел рассмеяться, но ему было не до смеха. Он посмотрел на Лили. От нее веяло добротой и любовью, и Джон подумал, что она, возможно, права.
Имеется в виду бабье лето. — Здесь и далее примеч. пер.
Петух в винном соусе (фр.).
Младший (англ.).
