— Когда тебя завтра ждать? — спросила Дайан.
— Знаешь, — замялась Либерти. — Меня тут друзья приглашают на уик-энд в Мексику, я хотела…
— Нет! — воскликнула Дайан. — Ты не можешь ехать!
— Я, вообще-то, разрешения не спрашиваю, — огрызнулась Либерти. — Я просто сообщаю тебе, чтобы ты не подумала, что меня тут украли и продали в рабство.
— Либби, мне надо тебе кое-что сказать.
— Так говори, я слушаю.
— Не по телефону.
— Почему?
— Нам надо увидеться и поговорить с глазу на глаз.
— Я тебя умоляю! — вскричала Либерти в досаде. — Как мне все это надоело! Сначала вообще ничего не говоришь. Теперь, когда я далеко и у меня наконец все прекрасно, тебе не терпится испортить мне настроение. Что такое особенное ты хочешь мне сказать лично?
— Либби, как можно скорей приезжай в Нью-Йорк! Я тебя очень прошу.
— Да что такое важное может быть?
— Вот приедешь — и узнаешь. Поверь, это перевернет твою жизнь.
Ирина протянула Максу кружку с чаем, жестом предложила ему сесть, и он примостился на единственном стуле.
Хозяйка присела на краю кровати, и разговор продолжился. Из нее потоком хлынули слова, исполненные злобы в адрес покойной дочери.
— Полина всегда была потребительницей, — заявила Ирина. — Всегда ей все самое лучшее подавай. Папочкина дочка!
— А где сейчас ваш муж? — спросил Макс. На заре знакомства Марина рассказывала, что ее родители погибли в железнодорожной катастрофе, когда она была еще совсем маленькая. Это, как и многое другое, тоже оказалось враньем.
— Помер, — отмахнулась Ирина. — Застрелили тридцать лет назад, еще в Москве. Он был опасный человек. Полина вся в него.
— Но она же привезла вас в Америку, разве нет? Она не бросила вас!
— Ха! — фыркнула Ирина. — Чтобы я на нее горбатилась. Гладила ее тряпки, отпаривала, таскала в химчистку, чистила туфли, стирала грязное белье. Я — ее рабыня. А она жить во дворце. Посмотрите, где я спать, где жить!
Макс кивнул. Ирина права — Марина мать не баловала.
— Расскажите про этих мужчин, — попросил он. — Она продолжала встречаться с Владимиром?
— Владимир… — презрительно хмыкнула Ирина. — Пустое место! Мужик. Полина играть с ним, как с игрушкой. Полина любить только себя. И еще Алекса. Но это — для секса.
— Алекса? — встрепенулся Макс.
— Дружка своего.
— Когда это было?
— Когда ей хотелось секса. Или денег. — Она помолчала. — Алекс давал ей деньги.
Так вот откуда набитая купюрами коробка? Щедрый дружок, ничего не скажешь!
— А кто этот Алекс?
— Дурной человек. — Ирина помрачнела. — Гангстер. Преступник. Ходить с пистолетом.
Господи! Марина и впрямь была опасной особой. Двойная жизнь, как видно, была для нее привычна.
— А как фамилия Алекса? — спросил Макс, рассчитывая потом найти ее в записной книжке.
Ирина пожала плечами.
— Он русский, — неопределенно сказала она, как будто это все объясняло.
— Она встречалась с ним, когда была моей женой?
— Может быть… — осторожно сказала Ирина.
«Может быть, — размышлял Макс, — ее убийство — дело рук Алекса? И Владимир здесь ни при чем? Возможно такое?»
И тут ему опять вспомнились слова Марины, сказанные в ту ночь, когда она выдернула его из дома к якобы заболевшей Лулу. «Она моя дочь, не так ли?» — сказал он тогда, скорее утвердительно, чем в форме вопроса. А Марина тогда дерзко бросила ему: «Не исключено». Теперь все то, что он услышал от Ирины, лишало его всякой уверенности в том, что Лулу — его дочь. Ее отцом мог быть и Владимир, и неизвестный ему Алекс.
У Макса голова шла кругом. В какую же грязную историю он влип!
— Я ничего не говорить полиция. — Ирина поджала губы. — Если вы что-то сказать — я отопрусь. — Она резко поднялась. — Я-то знаю, кто ее убил, — как ни в чем не бывало сказала Ирина. Макс похолодел.
— Так что же вы молчали?! Ее взгляд стал жестким.
— Полинина коробка у вас? И деньги?
— Я вам только что дал…
— Хотите знать, кто убийца — привозите коробку, — отрезала Ирина. — Она должна быть моя.
— С чего вы взяли, что она у меня?
— Она была в квартире. Кто-то забрал ее. Кроме вас некому.
— А если это не я?
— Тогда нет разговора.
— Привет, бабуля! — Эми с жаром обняла Поппи.
— Что случилось, детка? — удивилась старушка неожиданному появлению внучки и шикнула на собачек, с лаем носившихся по комнате.
— Приехала тебе сообщить, что моя свадьба откладывается.
— Слышала уже, — буркнула бабушка Поппи. — Мама мне звонила. В свете этих ужасных событий перенести торжество будет правильнее всего.
— Вот и Нэнси так думает, — сказала Эми. — Она злится, что газеты треплют мое имя.
— Ничего удивительного!
— Она вообще хочет, чтобы я разорвала помолвку, вернула Максу кольцо, ушла с работы и уехала из страны, — продолжала Эми, беря себе стул. — Пока вся эта шумиха не уляжется.
— А… — отмахнулась старушка. — Нэнси! Вечно принимает все близко к сердцу. — Поппи внимательно посмотрела на внучку. — А как ты относишься к тому, чтобы разорвать помолвку?
— Понимаешь, бабуля, — начала осторожно Эми. — У меня тут еще одна проблема возникла…
— Твоя проблема, детка, — это Нэнси, экспансивная мамаша, которая диктует тебе, что делать, как жить, за кого выходить замуж, — уверенно заявила бабушка Поппи, постукивая длинным ухоженным ногтем по столу.
— Бабуля, ты у меня такая мудрая, — робко начала Эми. — Я потому к тебе и пришла. — Она покосилась на маячившего в дверях Хуонга.
Старушка проследила за ее взглядом.
— Хуонг, — окликнула она с царственным жестом, — выйди! У моей внучки ко мне личное дело. Отправляйся! — Слуга поспешно удалился. — Что у тебя случилось, девочка? Рассказывай.
— Дело в том… — замялась Эми. — Мама уж точно меня не поймет. Не уверена, что и ты поймешь.
— А ты скажи, дорогая моя, вот и увидим.
— Я… я сделала большую глупость, — запинаясь, проговорила Эми. — И теперь не знаю, как выпутываться.
— И в чем же дело?
— Помнишь, я тебе рассказывала про свой девичник?
— Лучше напомни. Память совсем плохая стала.
— Ну… я с подругами пошла выпить, мы вовсю повеселились, даже стриптизеры были, представляешь?!
— Стриптизеры! — повторила бабушка Поппи. — Это, наверное, впечатляет. Жаль, в наше время такого не было.
— Словом, мы увлеклись.
— Ничего в этом дурного не вижу. Дело молодое.
— Да, только я тоже увлеклась, — созналась Эми.
