— Я сказал Оливии, что требую развода. Я уезжаю на Гавайи с тобой и нашей дочерью.
…Мы вернулись десять месяцев спустя с Шарлоттой, которая родилась в Хило — спокойном городке, где нас никто не знал. Как я и предсказывала, никто не поверил в мою историю о молодом человеке, утонувшем во время подводного плавания, но все ее приняли, несмотря ни на что, и секрет был сохранен.
Живя на Гавайях, мы с Гидеоном строили планы на будущее, но когда вернулись в Сан-Франциско, то узнали, что им не суждено сбыться.
Оливия не собиралась давать Гидеону развод. Я и не думала, что она это сделает. Зачем же отдавать мне и дом, и мужа? Но в семье появились и другие проблемы, так что там нужны были сила и воля Гидеона. Одна из проблем состояла в том, что Марго оказалась не способна забеременеть.
Марго и Адриан были женаты уже семь лет, а детей все не было. Теперь Марго хотела усыновить сироту, но Оливия на это не соглашалась, настаивая, чтобы невестка отправилась к специалисту и нашла способ родить наследника. Оливия хотела, чтобы ее внук был Барклеем.
— Я пытался ей напомнить, — сказал мне как-то Гидеон, — что мы и сами не настоящие Барклеи, что меня в свое время Ричард Барклей усыновил. Но она удачно об этом забывает, заставляя Адриана вмешиваться всякий раз, когда Марго идет к адвокату или в агентство по усыновлению.
Свекровь и невестка все время ссорились, словно и не было между ними столь близких отношений в ту пору, когда Оливия жила в большом доме и показывала юной Марго образцы тканей. Адриану было почти тридцать, он занимал высокое положение в руководстве «Гармония-Барклей лимитед», но оказался между молотом и наковальней, повинуясь матери и желая угодить жене. Поэтому сын Гидеона все чаще стал сбегать в яхт-клубы, играл в гольф и, как подозревал Гидеон, навещал бордели в Неваде.
Меня все это очень беспокоило, потому что я знала, как Гидеону хочется иметь внуков. И я понимала, что такая дисгармония в семье нарушает внутреннюю гармонию Марго и баланс инь-ян, блокирует поток ее ци, уменьшая шансы забеременеть. Гидеон спросил, могу ли я помочь, есть ли у меня лекарство. Я напомнила ему, что мои настойки не лечат, а только восстанавливают баланс и гармонию в теле, чтобы это тело могло вылечить себя само. Но именно в этом и нуждалась Марго. В восстановлении гармонии.
Я дала Гидеону бутылочку эликсира «Золотой Лотос», который сама каждый день принимала уже многие годы. «Я сама доказательство того, что мои средства восстанавливают баланс в организме», — сказала я ему. И действительно, хотя мне уже исполнилось пятьдесят, многие давали мне на десять лет меньше. Та бутылочка, что взял Гидеон для Марго, была из моих собственных особых запасов. Я сама приготовила этот эликсир на кухне моего дома, составляя смесь именно так, как это делали в Китае тысячу лет назад. Среди ингредиентов, которые я использовала, был дягиль, регулирующий менструальный цикл, истолченные в порошок шелковичные черви, успокаивающие кровь, и высушенная человеческая плацента. Это очень сильные омолаживающие и восстанавливающие плодовитость вещества.
Марго меня не любила. Она не верила в травяную медицину, хотя именно благодаря ей так разбогатела. И когда Гидеон сообщил мне, что Марго послушно пьет настойку и просит прислать еще, я поняла, что она искренне, от всего сердца хочет ребенка.
Ранней весной 1958 года я обнаружила, что Ирис снова беременна.
На этот раз мы не поехали на Гавайи. Я ничего не сказала Гидеону. Я заперла Ирис в ее спальне, сообщив Гидеону и всем остальным, что Ирис упала с лестницы и прикована к постели вследствие временного паралича. Я наняла двух сиделок в помощь миссис Катсюлис, чтобы они круглосуточно дежурили возле нее. Я доставала Ирис бесчисленное количество головоломок, чтобы занять ее. И через семь месяцев, когда пришло время, я сама приняла моего внука.
Я уже знала, как мне следует поступить. Я внимательно осмотрела младенца при свете лампы и убедилась, что в нем нет ничего китайского. Тогда я взяла ребенка у Ирис, пока та спала, выкупала, завернула в одеяльце и среди ночи отправилась в дом к Марго. Я сообщила ей, что принимала роды у дочери моей подруги. Дочь была не замужем, и семья не хотела этого ребенка. Я сказала Марго, что если она хочет его взять, то это станет нашим с ней секретом, и что мистер Сунг, мой друг, которому можно доверять, изготовит свидетельство о рождении и бумаги об усыновлении, чтобы все было законным.
Марго с радостью приняла чужого ребенка. Оливия была в ярости, когда ей позже сообщили новость, но уже поздно было вмешиваться. Никто не знал, что усыновленный мальчик — внук Гидеона Барклея.
Они назвали его Десмондом.
5.00, Палм-Спрингс, Калифорния
— Джонни! — воскликнула Шарлотта, выходя из ванной с книгой в одной руке и полотенцем, чтобы вытереть волосы, в другой. — Я знаю, кто это!
— Я тоже знаю, — ответил он, нажимая клавишу «ввод», и результат его поисков появился на экране.
Джонатан отвернулся от компьютера и посмотрел на Шарлотту, стоявшую в дверях ванной комнаты. Ему хотелось взять полотенце и самому вытереть ее волосы, пробежавшись по ним пальцами. Ему отчаянно хотелось снова обнять ее, как полчаса назад, когда они осознали, какое роковое недоразумение разделяло их все эти годы. Шарлотта была права: они потеряли столько времени — и все из-за того, что единица выглядела как семерка!
— Здесь все сказано. Прочти! — Шарлотта протянула ему старинную книгу, которую нашла в ящике письменного стола в кабинете своей бабушки. Книга представляла собой тонкие пергаментные страницы между двумя деревянными половинками обложки, перевязанными двойной нитью, которая была продета в отверстия вверху и внизу. — Я никогда не открывала ее, — проговорила Шарлотта, когда Джонатан взял книгу у нее из рук. — Оказывается, это дневник моей бабушки. Я даже не знала, что она вела дневник…
Джонатан начал осторожно переворачивать хрупкие страницы, его глаза скользили по строкам, написанным точным цветистым почерком Совершенной Гармонии, которому ее научили очень давно в миссионерской школе в Сингапуре. Внезапно он вздрогнул, глядя на нижнюю часть страницы:
— Десмонд твой брат?!
— Сводный брат. Я полагаю, что у нас с ним были разные отцы. А мои подозрения по поводу моего собственного отца подтвердились… Моя мать никогда не была замужем. Аквалангист, погибший в море, — это плод фантазии бабушки, хорошо продуманная ложь, о которой знали все. А теперь слушай, — быстро произнесла она, бросая полотенце и торопливо перевязывая волосы шелковой черной лентой. — Помнишь, я говорила тебе, что что-то произошло в то время, пока я ездила в Европу в прошлом году, и Десмонд изменился? Я думаю, эти перемены были связаны с тем, что он все выяснил о своем происхождении! Джонни, совсем недавно, когда Десмонд поймал меня на лестнице, он говорил странные вещи. Он все твердил о моей матери и отпускал пренебрежительные замечания в адрес Марго…
