– Думаю, он шел в больницу. Что ему там делать?
– Иди дальше один, – безучастно сказала я, несмотря на уговоры Тома.
Том беспомощно развел большими мозолистыми руками. Вид у него был растерянный.
– Хевенли, я должен тебе признаться: я все время тебя обманывал. В тех письмах и на тех фотографиях – это все были одноклассницы по имени Талия и Лори. У Бака Генри нет детей, он их похоронил. А красивый дом принадлежит родителям Лори, он у дороги в шести милях отсюда. У Бака Генри дом, может, и был когда-то красивым, но теперь он разваливается, ему нужен ремонт. А сам он – настоящий рабовладелец, он заставляет меня работать по двенадцать—четырнадцать часов в день.
– Ты хочешь сказать, ты мне все врал? Все эти письма, когда я жила в Кэндлуике, – это обман?
– Все вранье. Я сочинял, чтобы ты не беспокоилась. – Том с мольбой посмотрел на меня. – Я знал, что ты будешь думать обо мне, и не хотел тебя волновать, но сейчас я должен тебе признаться, что ненавижу эту ферму! А Бака Генри так ненавижу, что иногда мне кажется, если не сбегу, могу убить его. Так что пойми, почему я хочу убежать от него и найти отца. Я должен это сделать.
Для того чтобы помочь Тому и вновь увидеть Кейта и Нашу Джейн, я была готова на все, даже встретиться с ненавистным человеком.
– Скорее, скорее, – поторопил меня Том, и мы бегом направились к больнице.
– Наверное, Кэл сейчас возле Китти, – предположила я, задыхаясь от бега, когда мы оказались в коридоре больницы.
Том спросил о Люке Кастиле, и медсестра ответила:
– Да, он был здесь.
– А сейчас где он?
– Не знаю. Час назад он спрашивал номер палаты миссис Деннисон.
Значит, отец искал Китти. А может, меня?
Том схватил меня за руку и потащил за собой дальше по коридору.
Все медсестры и обслуживающий персонал уже знали меня по имени и здоровались со мной, пока мы шли с Томом к лифту, чтобы подняться к палате Китти. Я была сама не своя, заторможенная, не представляя себе, о чем буду говорить с отцом. Но, когда мы вошли в палату и я увидела Китти, бледную и истощенную, и Кэла, стоящего рядом с ней на коленях и плачущего, я даже испытала на миг разочарование: отца в палате не было. И тут же меня поразило, какой счастливой казалась Китти. Она почему-то радостно улыбалась мне и Тому.
– Твой отец приходил проведать меня, – еле слышно прошептала она. – И спрашивал о тебе, Хевен. Сказал, что надеется тебя увидеть. Он сказал, что раскаивается в том, что сделал в прошлом, и надеется, что я прощу его. Ни за что не подумала бы, что Люк Кастил будет говорить в таком духе. Кэл, как он говорил?
– Очень смиренно, – глухо ответил Кэл.
– Да-да, вот именно. Он был действительно смиренный, раскаивающийся. – Глаза Китти блестели, словно после созерцания чуда (а она ведь столько дней не говорила). – Он смотрел мне в глаза, а раньше он этого никогда не делал. Я так любила его, я готова была умереть за него, а он смотрел сквозь меня. Вроде как взял вещь, подержал и бросил. Но он изменился, он… Он ушел и оставил тебе записку.
Ее радость была безумной, лихорадочной, словно она куда-то торопилась. И впервые я поняла, что она умирает, умирает прямо у меня на глазах. Возможно, она умирала уже несколько месяцев, а мы с Кэлом настолько привыкли к резким переменам в ее настроении, что не могли понять одной вещи: все это было проявлением ее депрессивного состояния и тайного ужаса по поводу опухоли. Иссушенной рукой с длинными, казавшимися сейчас неестественно длинными ногтями она протянула мне конверт с моим именем. И впервые улыбнулась мне тепло и приветливо.
– Хевен, я сказала тебе спасибо за все, что ты сделала для меня? Наконец-то у меня есть дочь… Люк пришел навестить меня – это что-то значит, правда? Это ты вызвала его, да? Ты, конечно. Потому что как только он вошел, то стал смотреть по сторонам, как будто ожидал увидеть тебя. Ну ладно, Хевен, ладно, почитай, что он тебе написал.
– Это Том, мой брат, – наконец представила я Тома.
– Рад познакомиться, Том, – произнес Кэл, вставая и протягивая Тому руку.
– Ой, как же ты похож на Люка, когда он был твоих лет! – радостно воскликнула Китти, и ее бледные глаза засветились странным светом. – Тебе бы еще черные волосы и черные глаза – и совсем как отец будешь! Вылитый отец!
Меня трогала эта женщина с дьявольским характером, рыжими волосами и длинными розовыми ногтями, от которых не раз доставалось моей коже. Сцены ее прошлых выходок появлялись и гасли в моей памяти, в ушах звенели оскорбления, которые она бросала в мой адрес, не беспокоясь о моем достоинстве. А сейчас у меня слезы наворачиваются на глаза, вместо того чтобы радоваться, что Господь воздает ей по заслугам. Я расплакалась. Кэл поставил мне стул, я села и, обливаясь слезами, которые капали мне на блузку, открыла конверт и стала молча читать письмо отца.
– Дочка, почитай вслух, – прошептала Китти.
Я снова взглянула на нее, почувствовав в ней какую-то перемену, и стала тихо читать:
«Дорогая дочь!
Иногда человек делает то, что считает необходимым, а с течением жизни понимает, что проблему можно было решить иначе и лучше. Я прошу тебя простить меня за все, чего уже не изменишь.
Наша Джейн и Кейт счастливы и здоровы. Они любят своих родителей, Фанни любит своих.
Я снова женился, и моя жена настаивает, чтобы я постарался собрать вместе всю семью. У меня теперь прекрасный дом, я зарабатываю очень приличные деньги. У меня мало надежды, что я смогу вернуть Кейта и Нашу Джейн или Фанни, но я надеюсь, что вы с Томом приедете и будете жить с нами. Твой дедушка тоже будет у нас.
Может быть, на этот раз я смогу быть таким отцом, которого ты захочешь любить, а не ненавидеть.
Твой отец».
Дальше был приведен адрес, а также номер телефона, но до этого я не дошла, так как не могла уже читать. То он и дочерью никогда меня не называл и себя моим отцом – а тут вдруг сразу… Я скомкала записку и бросила ее в мусорную корзину рядом с кроватью Китти.
Гнев взял верх над всеми другими моими эмоциями. Как можно доверять человеку, который продал своих детей? Можно ли быть уверенной в том, что нам с Томом будет хорошо в его доме? Как он вообще мог заработать большие деньги? Или он женился на деньгах? Можно ли доверять тому, что он написал? Откуда он знает, что Кейту и Нашей Джейн действительно хорошо живется с новыми родителями? Или Фанни? Я не поверю, пока сама не узнаю.
Том подбежал, достал скомканное письмо, аккуратно разгладил и стал молча читать. С каждой строкой лицо его светлело.
– Пошли, Том.
Я приготовилась уходить.
– Подожди минутку, – прошептала Китти. – У меня еще кое-что для тебя есть. – Она слабо улыбнулась и достала из-под подушки маленький конверт. – Я хорошо поговорила с твоим отцом, и он дал мне вот это, чтобы я подержала у себя и отдала, когда придет время. Таким путем мне хочется исправить, что я сделала… – Она запнулась, посмотрела на Кэла и добавила: – Я думаю, это время пришло.
