Оливия ответила ему грустной улыбкой: – Пол сказал, что это было… взаимно.
– Я не думал, что ты знаешь, Оливия. Я решил, что если бы ты знала, то непременно бросила бы мне это в лицо, когда я обвинял тебя в том, что ты менее честный человек, чем Энни.
– Я думала об этом, но не хотела причинять тебе боль.
Он шагнул к ней, обхватил ее голову ладонями и нежно поцеловал в лоб.
– Спасибо, – сказал он. – Не думаю, что я бы выдержал тогда подобную новость, – он опустил руки на ее талию и вздохнул. – Теперь я должен решить, когда и как рассказать моей маленькой девочке о том, что ее настоящий отец – Том.
– О, об этом я и не подумала. Наверное, она должна об этом узнать: наследственные болезни и все такое прочее…
Он кивнул:
– Конечно, но я должен подождать, пока сам привыкну к этому. Я хочу рассказать ей все таким образом, чтобы она не стала думать об Энни хуже, чтобы испытывала к ней сострадание. Не думаю, что сейчас я могу справиться с этой задачей.
– Ты хороший отец, Алек.
– Мне казалось, у тебя есть кое-какие сомнения по этому поводу.
Она покачала головой:
– По поводу некоторых твоих методов, – возможно, но я никогда не сомневалась в твоих намерениях или в твоей любви к Лейси, – она коснулась его щеки. – Ты доволен, что узнал правду?
– Да, – кивнул он. Его руки двинулись вверх, пока не коснулись ее груди. – Теперь я не чувствую себя таким виноватым из-за того, что люблю тебя.
– Ты снял кольцо.
– И ты тоже.
Она улыбнулась, прижавшись лбом к его подбородку:
– Алек?..
– М-м-м?
– Мы можем отправиться в постель?
Он засмеялся, и она почувствовала на щеке его теплое дыхание:
– Конечно.
На этот раз они занимались любовью не торопясь. Воздух казался густым, похожим на мед, от солнца, заполнявшего комнату, и заставлял их двигаться медленнее и растягивать наслаждение. Она сидела на Алеке верхом, когда он кончал, и смотрела, как его тело напрягается и изгибается дугой в золотом свете. Должно быть, Алек наблюдал за ней точно так же всего несколько секунд назад.
Когда его дыхание успокоилось, он открыл глаза и посмотрел на нее.
– Ты красиво смотришься отсюда, снизу, – он ласкал ее кожу, проводя пальцами вдоль золотой цепочки, лежащей у нее на груди. – Я люблю тебя, Оливия.
Она вдруг вспомнила о своей наготе, которая минуту назад совершенно не беспокоила ее. Но сейчас ей стало казаться, что она представляет собой один большой живот, а все остальное тело, – маленькое и жалкое.
– Мне страшно любить тебя, – сказала она.
– Почему?
– Я только что перестала любить человека, который хотел, чтобы я была Энни. Я боюсь, что любовь к тебе может закончиться тем же.
Он медленно покачал головой, не отрывая ее от подушки.
– Я хочу именно тебя, Оливия, – он крепко сжал руками ее бедра. – Я хочу тебя такой, какая ты есть: с твоим организованным складом ума, с твоей жаждой порядка и честолюбием, которое подталкивает тебя вперед, с твоей способностью всегда быть в первых рядах, – он легким движением прикоснулся к тому месту, где их тела соприкасались, и она затрепетала, – и с твоими настоящими, нескрываемыми плотскими желаниями.
– И с моей беременностью?
Он провел рукой по твердой, золотистой сфере ее живота.
– Я уже воспитываю и люблю ребенка от другого мужчины, – сказал он. – И смогу вырастить еще одного.
Сентябрь, 1991
Электричество выключилось в доме престарелых в Мантео примерно в восемь тридцать вечера, а из переносного радиоприемника неслись царапающие, невразумительные звуки. Жильцы дома и часть персонала собрались в освещенной свечами гостиной, по очереди нажимая кнопки радиоприемника и сражаясь с умирающими батарейками.
Мери сидела в стороне, в углу, у нее на коленях лежала сложенная газета с разгаданным кроссвордом. Ей не нужно было радио для того, чтобы знать, что происходит снаружи. Она ощущала это своими костями.
Несколько часов назад она открыла у себя в комнате окно и позволила ветру прикоснуться к коже. Она втянула в себя его запах, попробовала на вкус и поняла, что ураган уже близок. «Пришло время», – подумала она. Уже много дней она предчувствовала этот ураган, и прежде, чем жителям Аутер-Бенкс объявили об эвакуации, она знала: он будет не похож на другие. Он ударит по беззащитной береговой линии с неожиданной силой, и это будет лишь начало бури, которая продлится много часов.
Труди попыталась уговорить ее присоединиться к игре в канасту.
– Если уж кто и должен был привыкнуть к штормам и ураганам, так это ты, Мери, – заявила она, когда Мери отказалась. – Посмотри на себя, ты сидишь здесь, как маленькая испуганная девочка.
Мери не была испугана, но она не посчитала нужным спорить с Труди. Она совсем не боялась.
В постель она легла гораздо позже обычного, но уснуть все же не могла. Ветер свирепствовал. Он жутко завывал в большом доме, и она то и дело слышала треск ломающихся деревьев. Посреди ночи в комнате Джейн выдавило оконное стекло, и на ее крики все высыпали в коридор. Остаток ночи Джейн провела на раскладном диване в коридоре.
В результате до утра Мери довелось поспать совсем немного. Когда она проснулась, в воздухе плавали клочья тумана, небо было покрыто облаками, и маленький круглый витраж на ее окне отбрасывал бледные пятна мутных красок на стены комнаты.
Она присоединились к остальным в столовой внизу, но есть не могла. После завтрака, когда все вышли на террасу, чтобы посмотреть на поваленные деревья и разбитые окна в соседних домах, Мери прошла на кухню, где Гейл и Сэнди – единственные, кто был здесь из всего персонала, – загружали посудомоечную машину. Когда она вошла, они посмотрели на нее.
– В чем дело, Мери? – спросила Гейл.
– Я хочу, чтобы одна из вас отвезла меня на Кисс-Ривер.
Сэнди засмеялась:
– Вы сошли с ума, Мери! Аутер-Бенкс этой ночью затопило, и по радио говорят, что многие дороги до сих пор под водой. Так что, очень может быть, мы не сможем попасть туда, даже если захотим.
– Пожалуйста, – она ненавидела это. Ненавидела просить, зависеть во всем от этих молодых девушек. – Я вам заплачу.
Гейл засмеялась:
– Чем, дорогая? У вас есть немного запрятанных денег, о которых мы не знаем?
Мери навалилась всем телом на трость. Сегодня с утра ее бедро дергала пульсирующая боль.
– Если вы меня не отвезете, я найду другой способ добраться туда.
Сэнди и Гейл переглянулись, наконец принимая ее всерьез. Несколько недель назад кто-то добрался до кроссворда Мери раньше ее самой, и, когда они отказались везти ее в магазин за другой газетой, она прошла пешком целую милю туда и обратно.
