Раф был нервным всю неделю. Он казалось всё дальше и дальше от меня. С каждым днём это расстояние становилось, всё более и более непреодолимым.
Его образ преследовал меня до последней ноты. На этот короткий момент время остановилось и я, могла видеть небеса в его глазах.
Я, казалось, затаив дыхание, с нетерпением ожидала продолжения.
Но его не будет.
Я положила последний аккорд своей гитары, крадущийся аккорд мелодии которой я не хочу. Я позволила своей гитаре повиснуть за спиной. Я была парализована, заморожена мыслью о том, что я оставлю его спустя несколько минут навсегда. ― человека, которого я люблю.
Я тонула. Тонула в панических волнах, так незаметно подкравшихся.
Я приложила ладонь к своему лицу и одна слезинка покатилась по щеке.
Что будет если каждый раз вскрывать рану, не позволяя ей зажить? Правильно, она никогда не заживёт. Я знаю на что это похоже. Это сжигает как болезнь. Это уже превратилось в болезнь. И имя этой болезни ― одержимость. Чувство в спектре от делирия до боли не касаясь реальности. И кажется мне что мне не вынести этого.
Это будет больно, но так будет правильно.
31 декабря. Без пяти двенадцать. Парапет моста. Снег. Виски.
Концепция моего мира в самой себе, дрогнула, переворачивая реальность нехитрой рокировкой. Приоритеты потерпели сильное замыкание.
Я тонула. Я утопала в снегопаде. Я словно смывала его присутствие, я хотела очищения.
Идеальный, он скрашивал моё несовершенство, мои изъяны, не боясь окунуться в этот мой омут темноты. Он научил меня мечтать, завладел всеми моими мыслями и мной, выпивая меня, без остатка, оставляя призраком в простынях, и снова наполняя меня, делясь своими силами. Обнажая мою больную душу, и надёжно пряча от постороннего взора.
Пряча от постороннего взора себя.
Я словно связанна, в оковы поймана, в этих путах лжи, нашей обоюдной лжи. Они ставят меня на колени, заставляя меня молить, Богов, о прощении, умолять, загладить мои пороки. Я подарила ему всю свою любовь, и всю свою ложь. И так и не сумела понять, он играл до конца, или так напрочь заигрался, что попал в свои же сети и влюбился сам.
Что это любовь или одержимость? Но он не умеет любить. Желая освободиться хоть на краткое мгновение, я, вкусив его однажды, так глубоко потерялась в этом маскараде, в чёртовом карнавале душ. Наших душ. Что не заметила когда всё перевернулось. Где была игра, а где правда? Был ли он искренен хоть одно мгновение?
Хотелось выпить стаканчик другой виски и взять в руки пушку.
Или.
Причинить себе глубокую, острую боль. Причинить, физическую боль, убивая эти жестокие стенания внутри. Вот как я играю, играю в жизнь, вышибая клин-клином.
Я была чертовски пьяна. Очень сильно. И чувствовала, что конкретно переборщила с коксом. Но даже это, не отменяло мысли, о моём бесповоротном нездоровье. Эти мысли способны хоронить мою драму, голосуя за мои похороны.
Не могу стоять ровно, теряя всю веру, в обещания, что дала самой себе, но всё ещё подчиняясь этой горько-сладкой улыбке на губах.
Остывая под этим ледяным снегом, не в силах, остановиться или сделать уже чёртов шаг. Я сама виновата во всём, Инна, что б её права! Я разрушаю его, разрушала с самого начала, но я пыталась! Чёрт возьми я правда пыталась! Мне нечем было перекрыть эту пустоту и боль.
Воспоминания, острые, сияющие, словно ножи, они безжалостно пронзают настоящее, до самого будущего. Но после самоубийства любви, ничего значимого просто на просто не останется, а её останки будут похоронены в безымянной могиле моего сердца.
С ядовитым поцелуем, не побеждают одиночество. Спасают теплом рук, а не саваном забвения. Тем самым смертельным саваном лжи и притворства, от которого застыло моё сердце. Я вовсе не хочу, чтобы он был пригвожден к кресту, я могу лишь пожелать ему счастья и ждать конца. Но одиночество умоляет меня сдаться. В конце концов она никогда не исчезает навсегда, солгав. Боль всегда обещает вернуться. И всегда возвращается.
Мне кажется это предел.
Я объявляю конец властвования масок над нашими душами.
Окончен балл.
Я завершаю войну.
Моя эпитафия по любви.
Моё жертвоприношение.
Последний глоток, виски. Древесино-горький вкус, такой же как боль и сожаления.
31 декабря. Полночь. Парапет моста. Телефонный звонок.
― Да. ― ответила я устало.
― С новым годом.
― С новым…
― Ты едешь? ― тут же спросила Инна. Я окинула взглядом полузамёрзшую реку. Посмотрев в небо я отступила от парапета и скользнула в салон машины.
― Еду.
Глава 20. Реальность 5-D или 90 дней до двери Дьявола
«Самый страшный удар тот, которого не видишь»
Майк Тайсон.
Раф
«Связь, что держит меня взаперти
Я срываюсь с цепи
Что держит меня в под контролем
Отпусти меня…
Я хочу свободы от этой агонии…»
Я так больше не могу, её голос на записи… все эти образы из недавнего прошлого, сводят меня с ума.
«В исчезающем сплетении
Бежать ― последнее спасение.
Я устала погибать.
Если хочешь сохрани, осени тени…»
Я думал, что смогу всё расставить на место в своей голове, но небо сыплет новоявленным январским снегом, затянутое тучами ― вот всё что я знаю наверняка. Я тону в метели, и виню в этом себя.
«Пытаясь меня поднять
Ты изрезался, на память
Останется шрам…
Оттуда видно Богам,
Не стоило бит меня на части
Говоря мне, кем мне быть
К чёрту драму и это несчастье
Остановись, я не твоя жизнь…
Я сбегаю с высокой ветки,
О которой ты мечтал.
Просто устала бить руки о сталь,
В кровь, о прутья клетки!
Не виню и не прошу прощения
Моё решение и очищение
Я люблю тебя, больше чем любила жить…
Но я не твоя жизнь…»
Свесив руки с колен, я цедил виски, но не ощущал тепла. Мои руки были неправдоподобно холодными, я бледным, а Ярэк еле дышал, беспокойно за мной наблюдая.
1 января. 4:30 утра. Я следил за секундной стрелкой, на своих часах.
Я сбился нахрен с ног, не представляя где она, и просто не поверил своим ушам, когда, наткнулся на эту запись.
Она оставила её за час до того как куранты пробили двенадцать. Она оставила меня.
И так день за днём. Я ждал её, раз за разом, час за часом, но это было бесполезно.
