– Отлично!
Девчонки восторженно взвизгнули. Не потому, что их заинтересовала неведомая работа – к чему им? Просто они почувствовали, как это важно – действительно важно! – для Леси.
Богдан легко коснулся Лесиных пальцев:
– Папин компаньон купил дом. Новостройку. На Митридате. Там нужно прибраться. Окна помыть, полы, мелкий мусор во дворе убрать.
Маша с Дашей разочарованно переглянулись. Маша наморщила веснушчатый носик и шепнула сестре:
– Вот так сюрприз. Полы мыть!
Не обращая на девчонок внимания, Богдан спокойно сказал:
– Работы на неделю, не больше, я сегодня утром заходил туда, смотрел. Зато заплатят нам…
– Почему нам? – строптиво возразила Леся. – Я сама все сделаю!
– Вот уж нет, – вдруг рассердился Богдан. – Анатолий Федорович мне не чужой. Деньги я тебе не предлагаю, но уж поработать с недельку ради нового протеза… Помалкивай лучше! И скажи спасибо, что я отцу с матерью все не рассказал.
– А чего б было? – с жадным любопытством воскликнула Маша.
– Да ничего, – отмахнулся Богдан. – Просто некоторые обожают создавать трудности на ровном месте!
– Мне не нужны подачки!
– Протез – не подачка.
– Ну… благотворительность.
– Дура!
– Ой! Вы сейчас поссоритесь, – испуганно прошептала Даша.
– А тебе какое дело?! – зашипела Маша.
Ее глаза горели. Она никогда не видела, чтобы старший брат так сердился на Лесю.
Однако глупая Дашка все испортила. Как всегда. Потому что Богдан больше кричать не стал. Растер до красноты лоб и пробормотал:
– Извини.
Леся, отвернувшись, упрямо молчала. Богдан хмыкнул и уже обычным своим тоном сказал:
– Короче – за уборку предлагают шестьсот гривен. Ровно.
Леся непроизвольно тронула загоревшиеся щеки. Она не верила собственным ушам: неужели все так просто решится? Прямо сейчас? И через неделю-другую она привезет из Симферополя новый протез? Вот дедушка обрадуется!
– Ты правду говоришь? – Лесин голос дрогнул.
– Я тебя когда-нибудь обманывал?
– Меня обманывал! – тут же влезла в разговор разочарованная Маша.
Богдан бросил на нее раздраженный взгляд, и младшая сестра тут же заинтересовалась пышным пионом у самого крыльца. Даша затаила дыхание: как бы их не выгнали из-за вредной Машки.
Леся невольно улыбнулась: Машу в жизни не интересовали цветы! Разве только на бегу смахнуть прутом с бедняги голову.
Она посмотрела на хмурое лицо Богдана и виновато произнесла:
– Не злись. Знаешь же – я тебе верю.
– Прекрасно. Тогда слушай внимательно. За уборку в самом деле обещают шестьсот гривен. Но работать мы будем вдвоем, иначе – извини. По-прежнему продавай вишню у пляжа.
– Но… почему?
– Я должен объяснять?
Лесины глаза потемнели от обиды. Богдан невнятно высказался в сторону. Потом отрывисто бросил:
– Во-первых, хозяин нанял меня, вряд ли он доверит свой новый дом чужаку…
– Ты меня рекомендуешь, – пролепетала Леся.
– Во-вторых, – будто не слыша, продолжил Богдан, – там есть и мужская работа – стащить со второго этажа остатки линолеума, например. Или отдраить полы. Они кое-где краской заляпаны, растворитель нужен. В-третьих, дом стоит на отшибе, сторожа днем не бывает, запросто может шпану какую-нибудь на участок занести, и что тогда?
– Но я…
– Нет! Или мы идем вместе, или Анатолий Федорович не получит ко дню рождения новый протез. Хотя… Может, ты все-таки возьмешь у меня недостающую сумму?
Леся отрицательно покачала головой. Потом обреченно вздохнула:
– Ладно. Будем работать вместе.
– И мы тоже! – хором заверещали Даша с Машей.
Они уже забыли о пионе и весело прыгали перед крыльцом. Богдан сурово сказал:
– Только не сегодня!
– Почему?! – возмущенно закричала Маша.
– Потому что сегодня мы только сходим туда и осмотрим дом, – мягко пояснила Леся. – Нужно прикинуть, что принести для уборки. Но завтра…
– Что? – жалобно посмотрела на нее Даша.
– Завтра вы обязательно пойдете с нами!
Леся ласково улыбнулась девочкам и подумала, что теперь не скоро сможет выйти к пляжу с клубникой или вишней. И хорошо. Одна мысль, что на рынок может снова прийти Рита…
Ф-фу! В дрожь бросает.
* * *
Рита свернула на знакомую улицу, нашла взглядом калитку и язвительно усмехнулась. Она вдруг вспомнила Лесино потрясенное лицо там, на рынке. И мгновенно выступившие слезы, когда Рита бросила в миску смятую десятирублевку.
«Торговка, – презрительно подумала она. – Моя троюродная сестрица – обычная уличная торговка. Хорошо, мама не знает, до чего опустились ее любимые родственнички!»
Рита попыталась представить себя на Лесином месте: вот она искательно улыбается покупателю, стаканом отмеряет ягоды, берет грязные медяки из чужих рук, отсчитывает сдачу…
Какая гадость!
Теперь понятно, почему Леська такая забитая. Она и на море почти не ходит, ей некогда. С утра копается в своих грядках, прямо навозный жук, не девчонка. А потом кланяется перед курортниками и вежливо благодарит за покупку.
Хорошенькая жизнь!
Лучше повеситься.
«Интересно, как Леська меня сейчас встретит? Сделает вид, что ничего не случилось? Или начнет совать назад мои десять гривен? Ни за что не возьму!»
Но Леси дома не оказалось. Лишь Анатолий Федорович читал на крыльце газету, а в горке песка у забора возились Машка с Дашкой, строили новую крепость.
«Опять они тут, – раздраженно поморщилась Рита. – Прямо как в детский сад сюда ходят. Дня не помню, чтоб не путались под ногами!»
Но вслух Рита своей досады не высказала. Поздоровалась с Анатолием Федоровичем и пошла на кухню. Кастрюля с борщом на плите оказалась теплой, и Рита невольно сглотнула слюну: пахло восхитительно.
Девочка быстро умяла порцию. Плеснула себе еще поварешку и с сожалением признала, что мама не умеет готовить борщ. В Леськином чего только нет! Болгарский перец, свежие помидоры, разнообразная зелень, шкварки, чеснок…
А мама заправляла свой борщ купленной в магазине томатной пастой.
Рита с сомнением посмотрела на котлеты, взяла одну и с обреченным вздохом съела, очень уж вкусная.
Потом она вышла на крыльцо. Села рядом с Анатолием Федоровичем и, тяжело отдуваясь, спросила:
– А где все?
– Ты имеешь в виду Лесю или Шурочку? – улыбнулся Анатолий Федорович.
– Тетя Шура на работе, я знаю, – сказала Рита.
– А Леся убежала куда-то с Даней.
– И это секрет! – выкрикнула от песочницы Маша.
И на всякий случай цыкнула на сестру, чтоб не проболталась случайно. Даша обиженно насупилась, но промолчала.
Маша молнией слетала на кухню. Поставила грязные тарелки в раковину и смахнула крошки со стола. Потом возмущенно сообщила сестре:
