Нина отрицательно покачала головой.
— Нет.
— Уверена?
— Да.
— Сумасшедшая. Ладно, иди уже. Такси вызвать?
— Нет. Я сама.
Нина вышла из ледяного помещения и подставила лицо летнему солнышку. Да, жарко. Но люди безумны. Зачем устраивать холод посреди летних плюс тридцати пяти? Это, во-первых, для сердца вредно, а во-вторых, глупо. Придет зима, начнут топить так, что духота и пот градом.
Ее каблуки размеренно застучали по асфальту. Мысли вновь вернулись к произошедшему. Она не ожидала подобной реакции. На деле ей просто не хотелось брать его деньги. Да, она понимала, что заработала их не меньше своим трудом. Готовкой, стиркой, но… Но это все равно его деньги, а ей не нужно от него ничего, пусть просто уйдет.
— Нина! — дернулась, услышав его голос. Обернулась, подавила желание сбежать. Трусость не в ее характере, вполне взрослая женщина. Игорь приблизился, на скулах ходят желваки, глаза горят злобой.
— Кто?
Вздохнула поглубже, выдохнула.
— Уймись. Никто. Я устала и не хочу от тебя ничего больше. Забирай, подписывай и катись на все четыре стороны со всеми своими делами, разговорами и бабами.
— Ты — дура! Как жить собралась? Ты без своих салонов не можешь! Да, твоя Мариночка больше тебя стричь не станет!
Нина стиснула зубы. Об этом она не думала. На самом деле не думала. Как странно. Только не показать.
— Это тебя не касается, — она выдавила осторожную улыбку. — Я пойду. И ты иди. Тебя, наверняка, половина офиса дожидается, герой любовник. Думаю, по случаю моего отката они трехярусный торт сожрали на радостях. Не заставляй ждать столь ярых и преданных поклонниц. Счастливо тебе. И мне счастливо.
Женщина развернулась и направилась в прежнем направлении. Игорь не последовал за ней. Обернуться и узнать, смотрит ли он ей вслед или же прислушался к ее совету, решимости не хватило. Она скрылась за поворотом.
Теперь такси. Нет. Такси не годится. Маршрутка.
— Боже, — Нина, наконец, сообразила какую ошибку допустила. Чудовищную ошибку, но отступать поздно. Пора искать работу.
***
13 августа
Пятница
Санька в очередной раз глянул на часы. Еще целых десять минут. Так много. Раньше за ним не водилось. Прошло четыре дня, точнее черыре с половиной с того момента, когда он внимательно разглядывал ее белье в шкафу, прислушиваясь к разговору с Сергеем, и вот, пожалуйста. Он летит с работы к ней, всеми правдами и неправдами старается таскать ее за собой или таскаться с ней, неважно, лишь бы не оставить одну.
Сейчас мозг съедала дикая ревность. Ни к кому конкретно, а просто, в общем и целом ко всем лицам мужского пола. Он, ревновал даже к этому кренделю с плаката в ее спальне. Бред. Странное ощущение, больное, безумное и прятное одновременно.
Пять минут.
Стоило закрыть шкаф плотно, он бы не увидел, но она этого не сделала и свет из окна проникал сквозь щель, а бабочка… Бабочка почему-то оказалась прямо перед его носом. Никогда не думал, что Наталка носит такое. Хотя, когда последний раз он видел ее полуобнаженной? Полгода назад? Может больше. Тогда он еще не считал минуты.
Две.
Санька вышел из системы, сорвался с места. В холле его настиг звонок сотового, он поспешно достал телефон.
Отец.
— Да? — сквозь зубы процедил парень. Только бы не задержал.
— Разговор есть. Я возле дверей в машине. Иди сюда.
Саша отключился.
— Чтоб тебя!
Минуту спустя неохотно сел на пассажирское сиденье.
— И?
— Поговори так.
— Пап, воспитывать поздно, я спешу, давай покороче.
Игорь сжал руль.
— Мать на что жить собралась?
Сын провел рукой по своему колену, уставился в окно.
— Не имею понятия. Я пытался, веришь? — парень язвительно усмехнулся. — Ты ее довел до состояния совершенной апатии. Ей плевать, пап. И хваленый Коркин ничего не смог. В итоге сделал, как она просила.
— Значит так, — в интонации Игоря заскользили деловые нотки. — Я на тебя оформлю кар…
Саша зло сощурился, распахнул дверь.
— Да, иди ты! Надо будет, сами выкрутимся. Я справлюсь. Не маленький. Дыши. Ты свободен, — вышел, добежал до своей машины, упал за руль, завел двигатель, выехал со стоянки. В голове гудела кровь.
— Значит так, — передразнил он со злобой отца, психанул, ударил по рулю. Урод моральный, даже тут действует как всегда.
К дому козявки он почти успокоился. Наталка помахала ему из окна, вышла, закрыла калитку на ключ и забралась в машину.
— Привет.
— Привет, — парень ласково оглядел ее. Сейчас после разговора с отцом, девушка отчего-то казалась самым родным человеком на планете, даже мать ни шла ни в какое сравнение.
— Эй, ты чего?
— В каком смысле, — задорно улыбнулся он, заталкивая поглубже боль.
— Сашечка, не надо. Я ж не вчера родилась.
Он сдался, откинулся на сиденье, с самого начала хотелось сдаться… сдаться ей, услышать ее спокойные рассуждения. Парень вдруг осознал, что несмотря на всю свою молодость и невезучесть, Наталка неплохо соображала в людях. Отсутствие матери верно сказалось.
— Так что? — она разулась, забралась на сиденье с ногами, подползла ближе, заглядывая в родные зеленые глаза. Санька никогда так не пугал ее. В нем будто что-то незримо изменилось. Только вот что? Последнюю неделю он каждый вечер проводил с ней и ее подругами, и это Сашка, который заявлял, что терпеть не может “этих малолеток”. Она осторожно провела ладонью по его щеке. Друг пристально изучал ее. Девушка окончательно растерялась. Он никогда не смотрел на нее вот так, так непонятно странно.
— Саш, — позвала она, напоминая о своем вопросе.
Он вдруг встрепенулся, задорно улыбнулся, в глазах снова зажглись знакомые искры.
— А ничего! Фигня всякая, козявка. Батя опять мозг полощет. Ну и куда твоих дурочек сегодня везти?
Девчонка тут же насупилась.
— Почему “дурочек”? Ты, между прочим, сам хотел. Я думала ты после Ирочки новую пассию заведешь.
Саша сморщился.
— Нет.
— Нет? — он с удовольствием наблюдал за растерянным личиком.
— Нет.
— И все?
— С тебя хватит.
— Ну, Са-аш! — возмутилась девушка, придвинувшись ближе. Он закусил губу, поймал ее за талию и усадил себе на колени. Наташа мгновение ошалело смотрела на него, затем, очнувшись, вырвалась, устроилась на сиденье рядом и притихла. Парень обругал себя. Идиот. Слишком явно. Дебил. О чем думал?
— Так куда, козявка? — привычным насмешливым тоном спросил он.
— За Айзей, — Ната восстановила стройность мыслей, первый испуг прошел. Обругала себя. Идиотка. Чего дернулась-то так? Это ж Санька. Он по дружески. Дура. О чем подумала?
