Ознакомительная версия.
Когда Венька вышел на остановке «Городская больница», то совершенно растерялся. Больница занимала целый квартал и состояла из множества разноэтажных корпусов. Куда идти? Где находится Винт? Венька, наверное, так бы и уехал ни с чем, если бы случайно не наткнулся на винтуевскую мамашу. Она очень удивилась, увидев Веньку, но зато подробно и обстоятельно объяснила, как найти Пашку. Оказывается, в палаты пускали всех подряд, и письмо было ни к чему. Венька смял его, засунул в карман и пошел по узкой тропинке к двенадцатому корпусу.
Винт здорово обрадовался Веньке и долго представлял его ребятам в палате:
– Глядите! Это Венька! Из моего класса! Ко мне пришел! Друг!
Венька никогда не был другом Винта. Более того, он подозревал, что друзей у Пашки вообще не было, как, впрочем, и у него самого. Друг – это такое… такое… что не у каждого бывает. Ну ладно, пусть ребята в палате думают, что у Винта друг Венька, а у Веньки – Винт.
– Ну, как в школе? – спросил Пашка, усаживая Веньку на кровать.
– Нормально, – ответил Венька и протянул Винту пакетик с двумя булочками и папиной ручкой, оплетенной блестящей синей проволокой. – Это тебе передача… – Венька запнулся, помолчал немного, а потом почему-то добавил: – от класса…
– Вот здорово! – обрадовался Пашка. – Я наши булочки из буфета, знаешь, как люблю! Вы прямо угадали, что мне больше всего нравится. Вот что значит – друзья! – сказал он так громко, чтобы это слышали абсолютно все в палате, засунул в рот сразу полбулочки и взялся за ручку. – Ручечка! Клевая! Ну, спасибо! Жаль, что писать буду еще не скоро. – И он слегка качнул загипсованной рукой.
– Болит? – спросил Венька.
– Не очень. Терпимо.
– А нос?
Пашка левой рукой потрогал ленту пластыря на лице и сказал:
– Честно говоря, нос больше. Может, потому, что на нем гипса нету, как ты думаешь?
Венька не знал, почему нос болит больше, поэтому сказал про другое:
– Антуана поставят на учет в детскую комнату милиции.
– Да ну? – изумился Пашка. – За что?
– Как это за что? За твои нос и руку.
– Не может быть… – растерялся Пашка. – Я же сам виноват…
Венька удивился, что Винт, оказывается, все правильно понимает, и пояснил:
– Твои родители на него заявление в милицию написали.
– Ну, дают! А мне ни гу-гу! – разозлился Пашка. – Мама только что здесь была. Все «тю-тю-тю», Пашенька, «сю-сю-сю», а про это ни слова. Ну, ничего, Венька, она завтра придет, так я ей задам жару! Скажи Антуану, что все обойдется: заберут они свое заявление, как миленькие!
Венька подумал, что сегодня выдался очень хороший день. Не зря он навестил Винта. Глядишь, у Антуана все обойдется! Да и Пашка приятно удивил. Может, он вовсе не такой гад, каким прикидывается.
Венька еще немного посидел в палате, потом они с Пашкой побродили по коридорам больницы. Когда Венька уходил, Винт, заглядывая ему в глаза, спросил:
– Еще придешь?
– Не знаю, – честно сказал Венька. – Завтра у мамы день рождения, а потом, на выходные, мы всей семьей к бабушке уезжаем.
– Так ты после выходных приходи…
– Я постараюсь, – пообещал Венька и пошел к выходу.
Венька стер с доски, взял свою сумку с парты и хотел выйти из класса, но заметил лежащую на Аллочкиной парте толстую тетрадку с Леонардо Ди Каприо на обложке. Конечно, Венька не удержался и раскрыл тетрадку, чтобы еще раз полюбоваться на ровненькие кругленькие буковки, которыми умела писать только одна Аллочка. Тетрадь оказалась анкетой, но не Аллочкиной, а Таньки Осокиной. На первой странице, изрисованной цветами, бабочками и сердцами, Осокина приклеила свою фотографию. Под ней ядовито-зеленым маркером она вывела волнистыми буквами имя – Таня – и нарисовала птицу. Красивую, совсем не похожую на ту, которую Венька не так давно неудачно переделал в печально известный сук. На следующих страницах шли всем знакомые вопросы девчоночьих анкет.
Венька присел на стул и стал судорожно листать тетрадь, чтобы побыстрей добраться до Аллочкиных ответов. Вот! Вот они, ее кругленькие буковки… Та-а-ак! День рождения у нее, оказывается, через три дня. Здорово, что он об этом узнал! Телефон легко запоминается: в нем целых четыре «четверки». Любимый цвет – салатовый? Гадость какая… Что тут еще? Кошка Муся… пирожное «Буше»… «Титаник»… Бритни Спирс… Рикки Мартин… «Стрелки»… Ну и вкусы! А-а-а… Вот интересный вопрос: «Кого ты любишь?» Ну, конечно… Что же можно было там увидеть, кроме букв «А.К.»? Естественно, она любит Антуана Клюшева. Кого ж еще?
Венька знал об этом и раньше, но сейчас почему-то сильно разозлился – то ли на Аллочку, то ли на себя. Он вытащил из сумки резинку, слепленную из двух половинок: белая стирала карандашные записи, а синяя – следы шариковой ручки. Венька решительно повернул резинку синей стороной, аккуратно стер букву «А» и, подражая круглому Аллочкиному почерку, вывел в этом месте букву «В». Хорошо, что Аллочка написала только две буквы. С именем и фамилией целиком Венька не справился бы, а так было вовсе и не заметно, что в тетради что-то стерто и написано заново.
Он бросил анкету на прежнее место и пошел к выходу. В дверях Венька столкнулся с Аллочкой. Видимо, она вернулась за забытой тетрадкой. Венька испугался, что она тут же развернет анкету и немедленно уличит его в подделке документов, но Аллочка быстро засунула тетрадь в свой нарядный рюкзачок и выбежала из класса.
Стоя у окна в коридоре, Венька размышлял о том, что бы такое подарить Аллочке на день рождения и как это незаметно подложить ей в школьный рюкзак. Через несколько минут недалеко от него пристроились Осокина и Прижняк с необыкновенно озабоченными лицами.
– Знаешь, я думаю, что это – Витька Кравченко из 8-го «В», – сказала Прижняк.
– Может, конечно, и Кравченко, – отозвалась Осокина. – Но, согласись, это странно: строить глазки Антуану, а любить какого-то «В.К.»!
Венька похолодел. Выходит, Осокина уже ознакомилась с Аллочкиными ответами. Сейчас они с Ленкой выведут его на чистую воду. Венька опять весь превратился в слух.
– Слышь, Ленка, – продолжала разговор Осокина, – ну-ка вспоминай, кто еще под «В.К.» подходит.
– Вовка Коршунов из 6-го «Б».
– Скажешь тоже! Децл такой!
– Тогда… это, может быть, Валерка Корзун из 9-го «А»?
– Станет Валерка на какую-то Любимову из 7-го «А» смотреть, как же! У него с Милой Краевой роман.
– А может, это не мешает Алке любить его? – предположила Прижняк.
– Брось, – махнула рукой Танька, а потом вдруг неожиданно громко расхохоталась.
– Тань, ты чего? – удивилась Лена.
– Ой, не могу! – заливалась Осокина. – Я подумала – а может, это наш Козлик?
Ознакомительная версия.
