- Если вы не вызовете доктора, как приказывала вам сеньорита, то это буду вынужден сделать я сам. — Бенигно ждал от Бернарды ответа. Не дождавшись, он повернулся и направился в прихожую, где стоял телефон.
— Стойте! Что вы собираетесь делать? — Бернарда догнала его и выхватила трубку. — Если вы сейчас позвоните и вызовете доктора, то мадам узнает, почему и этом доме так быстро кончается красное вино. - Бернарда следила за реакцией Бенигно. Угроза подействовала. Пожалуй, его пугала возможность прослыть в глазах старой хозяйки алкоголиком. Подумав, он опустил телефонную трубку на рычаг.
— Ты хочешь чего-нибудь, мама? — спросила Исабель, едва услышав стон мадам Герреро.
— Я хочу лишь одного. — Губы мадам тронула едва заметная улыбка. — Чтобы ты всегда была рядом со мной. — Мадам за эти последние десять минут постарела лет на десять. Мысль о том, что Исабель сейчас может услышать всю правду, пугала ее. Она не знала, как поведет себя Исабель, узнав обо всем. Круги под глазами мадам приобрели фиолетовый оттенок, щеки еще больше ввалились. Куда девалась еще недавно такая властная и сильная духом мадам Герреро?
— Мама, ответь мне, что происходит между вами? — попросила Исабель после некоторого колебания.
— О чем ты, доченька? — сделала вид, что не понимает ее, мадам Герреро.
— Что происходит между тобой и Бернардой? Как только я приехала, сразу же почувствовала какую-то неприязнь между вами. Почему? Вы же всегда так хорошо ладили! Ты ее всегда очень ценила. Расскажи, что случилось? — Исабель ласково гладила руки матери, лицо, волосы. Ей было жалко ее до слез. Она чувствовала, что мать очень страдает. Не столько физически, сколько душевно. А душевные муки гораздо страшнее, чем физические. — Помнишь, ты учила меня, когда я была еще совсем маленькой. Ты говорила: Исабель, любовь моя, если вдруг с тобой что-нибудь случится, а меня не будет рядом, иди к Бернарде, она поможет тебе так же, как и я. Ты ведь помнишь это, мамочка?
— Человек не замечает, как летит время, — тихо произнесла мадам Герреро, покачав головой. Теперь на ее лице жили лишь одни глаза, которые казались огромными. Сейчас они были полны слез. — Тогда твое совершеннолетие казалось таким далеким, — продолжала мадам, уносясь в мыслях в те далекие годы.
И хотя речи матери были довольно бессвязны, Исабель чувствовала, что именно в этих словах таится разгадка тайной войны между Бернардой и матерью. Внезапно на мадам Герреро вновь напал приступ кашля, и она уже не смогла говорить. Плечи ее сотрясались, опять началось удушье. Но она довольно быстро справилась с приступом.
— Мама, при чем здесь мое совершеннолетие? — допытывалась Исабель. — Что значат все эти недомолвки? Я знаю, что тебе сейчас плохо, но ответь мне. Иначе мне будет очень трудно жить. Если тебе трудно отвечать, я могу спросить у Бернарды.
— Нет! Доченька, не надо! Я прошу тебя лишь об одном, никогда не слушай то, что будет говорить тебе Бернарда. Не верь ей! Я умоляю тебя! — вскричала мадам Герреро и, обессилев, упала на подушку.
Тереза была возмущена до глубины души. На следующий день после приезда Фернандо она встала довольно рано, чтобы распорядиться по хозяйству. Когда брат отсутствовал, ей было все равно, приготовят вовремя завтрак или нет. В крайнем случае она могла всегда с очередным поклонником пойти в ресторан. Но присутствие в доме Фернандо заставляло ее вспоминать о том, что у нее есть некоторые обязанности по отношению к нему. Пока он холост, во всяком случае. Когда женится, — поскорее бы это произошло! — все заботы о нем лягут на плечи жены. Именно поэтому Тереза не скупилась на комплименты в адрес Сильвины, когда их мог слышать Фернандо. Вот и сегодня она вызвала к себе мадам Барнет, чтобы распорядиться относительно завтрака и обеда, и услышала от нее новость, испортившую ей настроение на весь день. Оказывается, ее бывший муж Орландо, которого она вышвырнула вон, явился ни свет ни заря за своими вещами и хотел забрать заодно и „мерседес"! У него хватило на это наглости! Хорошо, что Барнет умная женщина и прекрасно разбирается в людях. Она и запретила выпустить Орландо на „мерседесе" из поместья. Приказала закрыть ворота и не открывать до тех пор, пока сама Тереза не даст на это разрешения. Орландо не стал дожидаться встречи с бывшей женой и уехал на такси, забрав чемоданы. Он-то мог знать, как отреагирует Тереза, когда услышит, что он собрался отхватить „мерседес". Мысли о завтраке и обеде сразу же вылетели из головы Терезы, как только она услышала эту новость. Она сидела на диване и раздумывала. А похожая на старую мудрую черепаху мадам Барнет продолжала рассказ о визите сеньора Орландо:
— Тогда он очень возмутился и заявил, что машина принадлежит ему и мы не имеем права не отдать ему ее. — Барнет с трагическим видом смотрела на Терезу сквозь толстые стекла круглых очков. — На прощанье он пообещал, что не оставит этого дела просто так и будет жаловаться. Он кричал, что подарки обратно не забирают, что вы подарили ему этот автомобиль и теперь он по закону принадлежит ему.
— Я подарила машину ему, когда он был моим мужем! — возразила Тереза. В ее понятии мужчины делились на две категории: те, что были ее мужьями, они сразу же попадали в число изгоев, и те, что могли стать ими. С последними она еще позволяла себе держаться уважительно. Орландо перестал существовать для нее с минуты развода. — А теперь он мне никто и машина вновь моя! Он ни при чем!
— Бедный сеньор Орландо! — Мадам Барнет уже давно служила в их семье и могла позволить себе иметь собственное мнение о мужьях молодой хозяйки. Орландо продержался довольно долго — почти два года, и она привыкла к нему. У него был не самый капризный характер, и он никогда не требовал от прислуги слишком пристального внимания к своей особе.
— И вы еще можете сочувствовать ему? — возмутилась Тереза, слыша причитания служанки. Это обидело ее. Слуги должны мыслить так, как их хозяева. Но ругаться с мадам Барнет было бесполезно. Барнет предпочитала в ответ на выговор, если он не был достаточно справедливым, не отвечать грубостью, а приготовить невкусный обед. Тереза любила хорошо поесть, поэтому и не ссорилась со своей старой служанкой, а скорее оправдывалась перед ней. — Я ведь ему все дала! Я содержала его целых два года, как князя! — Терезу нельзя было обвинить в отсутствии темперамента. Она так горячо доказывала Барнет свою правоту, что постороннему наблюдателю могло показаться: еще немного и она бросится душить служанку. — А он набрался нахальства и связался с какой-то дешевкой! Если бы хоть была красивой, а то похожа на обезьяну! — Тереза увидела спускающегося со второго этажа, где была расположена его комната, брата и закричала, словно призывая его на помощь: — Фернандо! Ты слышишь, что говорит сеньора Барнет?
