Крыша была скошена, и один ее край выступал над крыльцом, образуя навес, который как бы парил в воздухе. Отсюда открывался живописный вид на Гетлинберг, угнездившийся в низине во многих милях отсюда.
Хейли отперла входную дверь, и Фейт без ложного стеснения первой ворвалась в дом. Женщина нагнулась, чтобы подобрать лежавшую у порога вечернюю газету, и тут послышался низкий мужской голос:
— Очень мило!
Резко выпрямившись и обернувшись, она оказалась лицом к лицу с Тайлером. Однако его реплика, как выяснилось, не относилась ни к дому, ни к открывавшемуся отсюда виду. Оказывается, он внимательно смотрел на Хейли, когда та нагибалась за газетой.
— Благодарю, — ответила женщина с едва сдерживаемой яростью.
— Вы меня ненавидите, не правда ли?
— Нет, скорее вы мне противны.
— Почему?
— Я полагала, что даже такой человек, как вы, постыдится использовать собственную дочь в качестве сводницы.
Оскорбление наконец достигло своей цели. Триумфальное, самодовольное выражение на лице Скотта словно тряпкой стерли, и на нем проступила ярость. Однако прежде чем он успел что-либо ответить, в дверном проеме появилась мордашка Фейт. Девочка поинтересовалась:
— Ну вы что, входить не собираетесь?
— Уже идем, — с притворной веселостью ответила Хейли, повернувшись так быстро, что ее юбка взвилась в воздух. — Чувствуйте себя как дома, мистер Скотт. В холодильнике вы с Фейт найдете холодную кока-колу.
— Я лучше пойду с тобой, — откликнулась девочка. Она уже успела побывать в спальне Хейли, и ей там страшно понравилось.
— Хорошо, поможешь мне выбрать наряд.
— Честно? — восторженно воскликнула Фейт и сломя голову кинулась в спальню. К тому времени, как туда вошла хозяйка дома, девочка уже рылась в ее шкафу. — Вот, — сказала она, протягивая Хейли открытое платье, на котором еще болтался магазинный ярлык.
— Ну, даже не знаю, — протянула женщина. Она купила это платье в начале лета, поддавшись секундному порыву, и еще ни разу не надевала его. Во-первых, не было подходящего случая, а во-вторых, платье выставляло напоказ больше обнаженного тела, нежели к тому привыкла Хейли. Элен умоляла сестру подарить платье ей, однако Хейли с этим не торопилась. Сознание того, что в ее шкафу висит подобное платье, дарило призрачную надежду на то, что, возможно, когда-то и в серой жизни Хейли может произойти что-нибудь необычное.
— Оно красивое, — сказала Фейт. «Шикарное» — было бы более подходящим словом для голубого джинсового платья с пышной юбкой, отделанной белоснежным шитьем. Лиф был выполнен в виде корсета и плотно облегал грудь и талию женщины. При этом казалось, что платье держится только за счет едва заметных бретелек на плечах. Надевать под такое платье бюстгальтер было немыслимо.
— Ну-у…
— Давай же, Хейли, надень его, — не отставала Фейт.
Хейли колебалась. Ей не хотелось огорчить девочку, да и глупо было в конце концов иметь платье и не носить его. Летний сезон заканчивался, и другого шанса щегольнуть обновкой могло уже не представиться, а к следующему лету платье могло выйти из моды. Что ж, она наденет это платье. Но уж никак не для того, чтобы порадовать мистера Скотта, а если он вобьет себе в голову какую-нибудь очередную глупость, то ему придется об этом пожалеть.
Пока Фейт продолжала без умолку щебетать, Хейли зашла в ванную и переоделась. Платье сидело на ней изумительно, облегая ее словно вторая кожа. Тщательно расчесав волосы, она воткнула в них декоративные гребешки.
Любопытство Фейт пересилило хорошие манеры, и она легонько постучала в дверь ванной.
— Можно войти?
— Конечно, — откликнулась Хейли. Девочка вошла и с восхищением принялась следить за тем, как Хейли накладывает косметику. Фейт была шумна, непоседлива и неугомонна, однако во всем этом было очарование. Было очевидно, что Фейт хочет услышать мнение взрослой женщины о своей внешности. Ей явно не хватало материнской ласки.
При активном участии Фейт Хейли выбрала из своей коллекции обуви открытые сандалии без каблука, затем подушилась, брызнув чуть-чуть «Шанель» и на девочку. Та пришла в такой восторг, что Хейли даже растрогалась: как же мало нужно этому ребенку, чтобы почувствовать себя счастливой!
Фейт обожала отца — в этом не приходилось сомневаться. «Папа говорит…», «Папа думает…», «Папа», «папа», «папа» — с этих слов начиналась почти каждая ее фраза. Для Хейли было очевидно, что Фейт боготворит отца и для нее нет ничего дороже его одобрения.
Наконец Хейли была готова, и они с Фейт вышли в гостиную. Тайлер темным силуэтом стоял напротив квадрата окна и обернулся, заслышав их шаги. При взгляде на Хейли глаза его широко раскрылись, и женщина прочла в них неподдельное восхищение. Это было невольным признанием ее стараний. При этом ей пришлось подавить в себе острое желание хоть как-то прикрыть плечи и грудь.
— Мы готовы, — сказала она, и в голосе ее прозвучало волнение девочки, собравшейся на свое первое свидание.
— У тебя замечательный дом, — проговорил Тайлер.
Хейли обвела взглядом свое жилище, словно увидев его впервые. Одну стену занимал большой камин, сложенный из необработанного камня, вторую — зеркальные окна. Стулья и диван были обиты тканью нежных кремовых оттенков, а лежавшие на них подушки выполнены — для контраста — из ткани темного цвета. Дубовый паркет был устлан пушистыми коврами, две низкие арочные двери вели на кухню и в дальний конец комнаты, отгороженный от основного пространства гостиной и превращенный в столовую.
— Если тебе кажется красивой эта комната, взглянул бы ты на ее спальню! У нее на постели такой обалденный плед! Цвета персика, и такой мягкий! А ванная — просто отпад. Ты обязан увидеть все это, папочка!
Его взгляд метну лея к Хейли, и та, замерев, опустила глаза к полу.
— Когда-нибудь, может быть, увижу, — многозначительно проговорил Скотт. — Так куда, ты говоришь, мы поедем ужинать, Фейт? — Обращаясь к дочери, он тем не менее продолжал смотреть на Хейли.
— Ну, ты же знаешь. Там — классно! Здоровская пицца, лазанья, а в задней комнате — электронные игры.
Тайлер засмеялся и перевел взгляд на дочь.
— Малыш — настоящий фанат компьютерных игр, — сказал он Хейли. Она улыбнулась в ответ:
— Сегодня это можно сказать о любом ребенке.
— Ты не станешь возражать против ресторана с электронными играми?
— Нет, конечно. Я могу и сама попробовать в них поиграть.
— Классно! Тогда — поехали, а то у меня уже в животе от голода бурчит. — Для большей убедительности Фейт попыталась изобразить, как именно у нее бурчит в животе, и сделала это так потешно, что взрослые покатились со смеху.
