- Вера, - прошептал кто-то, - посмотри на меня. - Она открыла глаза, но сразу же закрыла их, - Вера… - солнце било в глаза, она слышала знакомую речь, знакомый любимый голос. Его голос. Ее Фредерика. - Вера? – она открыла глаза. Когда они были вдвоем они говорили только по-русски, это был их язык, принадлежавшие слова только им.
- Федор? – она дернулась, чтобы полнее ощутить его, но не ничего не чувствовала, - Федор… - сорвалась с ее губ мольба, - где ты? Я так мало любила тебя, я…
- Я все простил, - прошептал голос, - все простил. Я не хотел умирать, я хотел любить тебя, - она прищурила глаза, в свете солнце Вера видела лицо Фредерика.
- Иди ко мне, - услышала она, замеряя, - я столько лет без тебя, - я не сказал, что ты была моей страстью, а работа всего лишь работой. Вера…
- Я иду, к тебе, - выдавила она. Она замерла с блаженной улыбкой на лице.
Дочь замужем за прекрасным человек, у нее прекрасная внучка, была любимая работа, и самое главное – он, человек, к которому она стремилась всю жизнь. Порой своей любовью, ревностью и подозрительностью она душила его, но Вера знала, все, что она делала, это было все во благо их чувств. Она сознательно скрывала свою болезнь, зная, что у нее рак, она устала жить одна, ее высушенное горечами сердце давно стремилось к Фредерику. И теперь она оказалась в его теплых объятьях, зная, что вечность станет их последним пристанищем.
Том вышел всего лишь на пятнадцать минут, чтобы позвонить Елене и Джейсону. Когда он вернулся, он увидел замершую Веру в расслабленной позе, с широкой улыбкой на лице, и плотно закрытыми глазами, словно она увидела кого-то или услышала знакомый голос. Ей было всего лишь пятьдесят семь лет, это еще больше напоминало, что их время уходит.
Веру похоронили рядом с Фредериком, теперь вечность стала их колыбелью. После его смерти она чувствовала чувство вины за свои мысли, за то, что хотела развестись с ним, за то, что ненавидела его, ненавидела его работу, ревновала ее к нему. Она так и не смогла отпустить себя, не смогла, хоть и пыталась жить без него, старалась устроить жизнь Елене, и чуть не задушила ее своей заботой и любовью. Теперь Веры не стало. Только тогда Елена очнулась, она решила, что нужно научить Анну говорить по-русски, а также и Бетти, ее подружку. Она поняла, что жизнь слишком быстротечна, чтобы все время думать о чем-то об одном. В память о матери она должна сохранить частичку русской души в себе, и своей дочери, которая стала наполовину англичанкой по воле судьбы.
₪
Июль – октябрь 1959.
Новости с Занзибара пришли скверные, сначала позвонил Вильям, а потом уже Боми. Диана настояла на том, чтобы Виктор уехал на остров в Индийском океане, повидать свою сестру, надеясь, что ей станет лучше. После смерти Веры Виктору стало немного страшно, ее неожиданная смерть лишний раз напоминало ему, что их время уходили. Диана осталась в Лондоне, Элеонора снова металась между Гавром и Лондоном, поэтому она посчитала, нужно будет оказывать поддержку дочери. Джордж тоже по долгу своей службы тоже часто стал бывать заграницей, у Роберта появилось больше обязанностей в компании, и конечно же, его присутствие в Лондоне было просто не обходимо.
Виктор снова оказался на Занзибаре, в начале его прибывая у него была надежда, что одна из местных лихорадок отступит, но позже стало ясно что, надежды нет. Они с Вильямом стали уговаривать ее вернуться в Лондон, возможно лондонский воздух спас бы ее. Вильям попросил отставку, решив, что больше не вернется на государственную службу. Мария вернулась в Лондон в июле, когда лето было в разгаре. Любимый город цвел, повсюду пестрели различные краски, а воздух напоминал о старых ощущениях, связанных с молодостью. Копоть после бомбежек сошла, и Лондон стал приобретать новые очертания, скидывая с себя груз прошлых тягостных воспоминаний. Любимый город должен был ее вылечить, поначалу ей стало лучше, и Артур и Джейсон стали верить, что их подруга юности окончательно выздоровеет. Но в один день все изменилось, Марии вновь стало хуже. За две недели она сгорела, как тоненький листок в сильном костре.
В августе 1959 года умерла Мария. Теперь больше незачем было Виктору приезжать на Занзибар, так он расстался с этим место, забирая Вильяма с собой, еще не зная, что его друзья убегут от насилия и ужаса революции в Англию. Они обещали звонить друг другу и не терять связи, потому что их дети связаны. Фаррух и Бетти, они связали их не предполагая, что когда-нибудь они будут вместе без чьей-то либо помощи, эта будет самая красивая и самая грустная, волнующая и удивительная, о которой будут мечтать все, и которую будут ненавидеть – их любовь.
В жизни Хомсов все было по-прежнему, и ничего не менялось. Хомсы наслаждались жизнью и своими успехами, их творческие неутомимые натуры, подкреплялись личным счастьем, этот неспокойный дух двигал и гнал их за новые горизонты. Чтобы они не делали рисовали, или создавали, считали деньги вызывало чужую зависть. Вряд ли чья-то зависть могла остановить благородные порывы их душ. Для всех они стальные люди, но для себя английские розы, такие же хрупкие и прекрасные, которые могут защищаться, но и могут под сильным ветром сломаться, и больше нет их красоты, она блекнет и меркнет, но на один миг она такая, какой не была всю их жизнь.
₪
Руки коснулись твердых неспелых лоз, они поблескивали на солнце, выставляя ему свои черные бочки, пряча в тени прохладных листьях зеленые ягодки. Среди виноградных лоз было очень прохладно, земля еще не прогрелась после вчерашнего дождя, но от жара светила от нее исходил влажный травяной запах. Рабочие суетились на других рядах, где-то бродил Пьер, руководя процессом, ведь каждая лоза нуждалась в заботе и ласке, чтобы получить отменное вино, до которого ей просто не было дела. Небо над плантацией было прозрачным, но грусть от этого не рассеялась. Лето выдалось крайне скверным, погода не радовала, да и слишком грустных событий на одно лето.
Лишь со скандалом Нэлли смогла уехать из Франции, чтобы оказать на похоронах Веры, а потом, когда Мария вернулась в Лондон, чтобы умереть. Эдит не понимала этого. Разве она могла понять, что семья для нее много значило, так уж научил их Виктор, всегда быть вместе и всегда верить друг в друга. Она давно ощущала себя здесь чужой, все ее добрые намерения, сладкие мечты разбились в один миг, их не стало, как и ее прежней. Каждое утро в зеркале она видела на своем лице печать печали. Она разочаровалась в любви, мужчинах, себе. Они сломали ее сильных дух, от той Нэлл рыжеволосой девочки, подражающей Сайману ничего не осталось, только грусть, сменяющуюся безразличием к окружающим и себе. На ночь она стала принимать успокоительное, чтобы спать спокойно, или сносить приставания мужа. Обычно Элеонора лежала, как деревянная кукла, равнодушная ко всем его потным телодвижениям. Онор бесился, старался вывести ее из этого состояния, но ничего не мог поделать. А по утру она выпивала чай, зная, что любая ночь не принесет своих плодов. Говорили, что все женщины из рода Хомс немного ведьмы, но она осознавала всю свою ничтожность.
