Как-то раз душным летним днем Мари-Анж выруливала с подъездной дороги на своем любимом «шевроле», чтобы ехать к Билли, когда с шоссе к ферме свернула незнакомая машина. За рулем сидел пожилой мужчина в деловом костюме и ковбойской шляпе. У Мари-Анж мелькнула мысль, что это кандидат на место Тома, но она тут «же забыла об этом. Каково же было ее удивление, когда три часа спустя, вернувшись от Билли, она увидела, что машина до сих пор стоит перед домом. Ей и в голову, не приходило, что мужчина мог приехать к ней. Но когда Мари-Анж, забрав продукты, купленные к обеду, направилась к дому, мужчина вышел ей навстречу и выжидательно посмотрел на нее. Вслед за ним выехала на коляске Кэрол Коллинз. Она представила внучатую племянницу мужчине, но имя Эндрю Макдермота ровным счетом ничего не говорило Мари-Анж. Она поинтересовалась, не собирается ли он наняться на ферму вместо Тома. Макдермот улыбнулся. Оказалось, что он приехал из самого Де-Мойна, чтобы встретиться с Мари-Анж.
– У меня к вам дело. Мы уже обсудили его с вашей тетушкой, но мне нужно поговорить и с вами, – вежливо сказал он. – Не могли бы вы уделить мне несколько минут?
Мари-Анж удивилась. Зачем она ему понадобилась? Ей нужно было готовить еду, но она согласилась поговорить с гостем.
– Что-нибудь случилось? – спросила она, обращаясь к бабке.
Кэрол только нахмурилась и покачала головой. То, что сообщил Макдермот, старухе не понравилось, но она не очень удивилась. Большую часть того, что он рассказал, она знала давно.
– Нет, все в порядке, – откликнулся гость. – Я приехал поговорить о наследстве, оставленном вашим покойным отцом. Средства были переданы в доверительное управление. Мы с вашей родственницей уже обсуждали это несколько лет назад. С тех пор благодаря удачным инвестициям ваше состояние значительно выросло. Сейчас, когда вы стали совершеннолетней, я должен поставить вас об этом в известность.
Мари-Анж понятия не имела, о чем он говорит, но, судя по недовольному виду Кэрол, можно было предположить, что отец совершил какую-то ошибку или потратил ее деньги. Слово «доверительный» ассоциировалось у Мари-Анж только с отношениями между людьми, например, между ней и Билли.
– Давайте присядем, и я вам все объясню, – предложил Макдермот.
Они все еще стояли на веранде. Мари-Анж ненадолго оставила бабку с гостем, чтобы отнести продукты в кухню.
– Я сейчас вернусь.
Как только она возвратилась, Кэрол развернула коляску и уехала в дом. Все, что собирался сообщить Макдермот, она уже слышала, и ей было неинтересно сидеть с ними.
– Мисс Хокинс, – начал гость, – миссис Коллинз рассказывала вам о наследстве вашего отца?
Мари-Анж озадаченно покачала головой.
– Нет, я думала, он ничего не оставил, точнее, оставил одни долги, – безыскусно ответила она.
Макдермот отметил про себя, что девушка держится очень просто, без претензий, но его удивило, что она ничего не знает об истинном положении дел.
– Напротив, он оставил после себя процветающий бизнес. Через несколько месяцев после его гибели фирма была продана одному из его деловых партнеров за довольно хорошую цену. Кроме того, вашей семье принадлежало поместье, которое не было заложено. Конечно, у вашего отца были кое-какие долговые обязательства, но не очень крупные, и его сбережения их полностью покрыли. В свое время мистер Хокинс составил завещание, по которому имущество должно было перейти к вам и вашему брату, но в случае смерти последнего его доля переходит к вам.
Мари-Анж слышала об этом впервые. Ее удивлению не было предела.
– По достижении двадцати одного года, – продолжал Макдермот, – вы наследуете третью часть всего, что вам завещал отец. Вы уже достигли упомянутого возраста – вот почему я здесь. Остальные средства будут по-прежнему храниться в доверительном фонде, вы сможете получить их, когда вам исполнится тридцать. Вы получаете весьма внушительную сумму, – торжественно произнес он.
Наблюдая за Мари-Анж, Макдермот понял, что она ничего подобного не ждала. Девушка была явно не избалована, и он подумал, что возможно, ее родственница поступила правильно, скрыв от нее истинное положение дел.
– Какую сумму оставил отец? – немного смущенно спросила Мари-Анж – ей как-то не верилось, что она получит много денег.
– Весьма крупную. – Поверенный улыбнулся. – Деньги были очень удачно вложены, и в настоящее время, до того как будет произведена первая выплата, доверительный фонд содержит чуть больше десяти миллионов долларов.
В воздухе повисло молчание. Мари-Анж, широко раскрыв глаза, смотрела на Макдермота, не в силах поверить в то, что он ей только что сказал. «Наверное, это шутка, – подумала она, – причем не очень удачная».
– Что? – только и смогла она вымолвить.
– Доверительный фонд содержит чуть больше десяти миллионов долларов, – терпеливо повторил он. – На следующей неделе третья часть этой суммы будет переведена на ваш счет. Всю остальную сумму я предлагаю вам реинвестировать, как только вы будете к этому готовы. Фактически мы можем сделать это для вас сами.
Макдермот пояснил, что является поверенным банка, который осуществляет доверительное управление ее наследством. Первоначально средства находились во Франции, но затем по настоянию Кэрол Коллинз были переведены в Айову: Кэрол посчитала, что Мари-Анж больше не вернется в Европу.
– Полагаю, – продолжал Макдермот, – мне следует поставить вас в известность о том, что мы предлагали вашей бабушке периодически выплачивать деньги на ваше содержание, но она любезно ответила, что в этом нет необходимости. На протяжении последних десяти лет она содержала вас на собственные средства, не пользуясь деньгами, которые вам достались в наследство.
Но это сообщение только усилило растерянность Мари-Анж. Кэрол держала ее в черном теле, чуть ли не голодом морила, покупала ей поношенную одежду в «Гудвилле», заставляла отрабатывать тяжелым трудом каждый цент, потраченный на ее содержание, отказала в помощи, когда она хотела продолжить образование, а у нее на счете лежали миллионы долларов! То есть, отказываясь воспользоваться ее доверительным фондом, Кэрол все эти годы ограничивала ее в самом необходимом, и если бы Билли не подарил машину, ей бы даже не удалось поступить в колледж!
Мари-Анж пока не понимала, как к этому относиться, считать ли бабку героиней или злодейкой. По всей вероятности, Кэрол поступила так, как считала правильным. Но она даже не намекнула Мари-Анж, что у нее есть средства! Сообщение Эндрю Макдермота не просто оказалось для нее сюрпризом, оно повергло ее в шок. Поверенный протянул Мари-Анж конверт из плотной бумаги. В нем содержались документы, с которыми ей надлежало ознакомиться. Чтобы открыть счет, от нее требовалась только одна подпись. Наконец Макдермот поздравил ее с получением наследства, попрощался и уехал.
Мари-Анж все еще не знала, как относиться к этой новости. Вместо того чтобы прожить десять лет на ферме в Айове с грозной старухой, терпя лишения и страдая от одиночества, а затем стать богатой наследницей, она бы предпочла жить все это время в Мармутоне с родителями и братом. Не важно, что она стала богатой – смысл происшедшего все еще не укладывался у нее в голове, она не очень-то осознавала, что означает для нее эта новость. Она сосредоточенно смотрела вслед удаляющемуся автомобилю, сжимая в руке конверт.
– Что у нас на обед? – рявкнула Кэрол через затянутую сеткой дверь.
Мари-Анж поспешила в дом, положила конверт на стол и принялась за стряпню. На протяжении всего обеда Кэрол молчала, пока Мари-Анж не заговорила первой:
– Тетя Кэрол, вы знали?
Она прямо посмотрела Кэрол в глаза, но ничего не увидела в них: ни малейшего проблеска радости за нее, ни теплоты, ни нежности, ни хотя бы сожаления. Миссис Коллинз выглядела такой же, как всегда, – старой, усталой, холодной и мрачной, как зимние сумерки.
– Отчасти. Всего я и сейчас не знаю, не мое это дело. Я знала, что Джон оставил тебе кучу денег. Что ж, я рада, это облегчит тебе жизнь, когда меня не будет. – Помолчав, она огорошила Мари-Анж еще одной новостью: – В следующем месяце я продаю ферму. Мне предложили за нее хорошие деньги, и теперь я могу согласиться, раз у тебя все устроилось. Я устала, хочу перебраться в Бун, в дом престарелых.
Она говорила об этом без какого-либо сожаления, не извиняясь, не беспокоясь о том, что станет с внучатой племянницей. Впрочем, у нее не было поводовдля беспокойства – не считая того, что Мари-Анж в возрасте двадцати одного года второй раз в жизни оставалась одна и без крыши над головой.
– Сколько вы еще пробудете на ферме? – спросила Мари-Анж. Сочувственно глядя на свою единственную родственницу, она пыталась обнаружить на ее лице хоть какие-то признаки эмоций, но она ошиблась: лицо бабки не выражало ничего, кроме брезгливого отношения ко всему на свете.
