Уложив, Леночку спать, Вера поднялась снова в кабинет мужа. Он не пришел на ужин, прислав короткую записку о том, что ему нужно довести один опыт до ума. Его крысы дороже ему, чем она! А возможно эти крысы – шлюхи! Да, природа мужчин такова. Вера рыла бумаги, она изрядно выпила вина, и ее было уже не оставить. Ее возбуждала эта возможность – быть занятой за этим делом. Вся ревность, все накопленная обида под действием алкоголя стали громче кричать, закрывая рот гордости и сердцу. Пусть Федор знает, что она не простая серая мышка, какой он привык ее видеть теперь. Вера нашла у него в шкафу бутылку виски, откупорив пробку, налив полный бокал, она залпом выпила напиток, карамельная жидкость приятно обожгла горло, а по членам разлилось тепло. Она ощутила, как в ней проснулась ведьма, голубые глаза дьявольски вспыхнули, бесы вырвались наружу, она разбрасывала бумаги, при этом громко смеясь, она крушила все, что попадалось на нее пути, нисколько не заботясь, своими действиями навредить мужу. Эта бестия сейчас была готова на все. Она услышала скрип в коридоре, радостно хихикнула, опрокинув в рот еще один бокал виски.
- Вера, что ты здесь делаешь? – Фредерик удивленно смотрел, как его жена в свете луны, без включенного света, беснуется.
- Ищу твою шлюху, - тихо ответила она.
- Сколько ты выпила? – спросил он, заметив бокал на столе, потом его взгляд упал на пол, заметив полупустую бутылку виски, которую он припас на Рождество, не смотря на то, что до него было еще далеко.
- Тебе какое дело! – прорычала она. Вера подняла на него глаза, этот дьявольский отблеск пугал его. Раньше она пыталась казаться бесенком, но при этом всегда оставалась земным существом. Какие бы маски он не надевал на нее, это всегда были его заблуждения, это всегда были его ложные мысли о ней, но сейчас он видел то, что спало в ней все эти годы.
- Вера, ты пьяна, - он взял подмышки, рывком ставя на ноги, - пошли, тебе нужно проспаться!
- Никуда я не пойду! – крикнула она, - чертов изменник, - она плюнула ему в лицо.
- Вера, ты пьяна, - повторил он, стирая с лица ее плевок.
- Иди к черту! – она снова пыталась плюнуть ему в лицо. Терпение Фредерика лопнуло, она ощутила, как его тяжелая рука хлопнулась по ее щеке, - не прикасайся ко мне!
- Пошли, - он потянул ее за собой, - спуская вниз по лестнице, эта фурия сопротивлялась изо всех сил ему, но он оказался ее сильнее. Фредерик втолкнул ее в ванную комнату, ставя под холодный душ, - ничего, я выветрю из тебя эту дурь.
- Не смей, не смей! – он силком вытащил ее из ледяной воды, бросая на кровать. Ему ничего не оставалось делать, как показать ей грубую мужскую силу. Куда-то исчезла его прежняя нежность, сейчас ему хотелось наказать ее, как тогда, много лет назад. Фредерик стянул с себя галстук, привязывая руки Веры к кованому изголовью. Он стал быстро раздевать, совсем не замечая ее отчаянное сопротивление. Она осыпала его оскорблениями то на русском, то английском языке. Гнев закипал внутри него, уже не мог контролировать себя. Неужели, она не доверяла ему, неужели, она не хотела понять его. Что еще она там надумала? Какие шлюхи? Да, когда-то в начале брака он изменял ей, считая, она насильно женила его на себе, но уже много лет он не думал об этом. Он осуждал Виктора, и не хотел быть таким же.
- Ты пьяна, - разъяренно прошептал он ей на ухо, - ну, ничего ты получишь то, что заслуживаешь!
- Нет, - она укусила его за губу, но он дал ей пощечину.
- Нет, ничего омерзительней, чем спать с пьяной женщиной, - он встал с постели, собираясь уйти, - что ж, я пойду, а ты подумай о жизни и прочих вещах!
- Иди к черту! – он засмеялся.
- Я уже у него! – он хлопнул дверью и ушел.
Утром Вера проснулась, ощущая сухость во рту, яркий утренний свет бил в глаза, отдавая в голову неописуемой болью. Она не могла раскрыть глаз, а запястья, стянутые шелковым мужским галстуком, ныли, а порой чувствовала, что они стали ватными. Вера неловко пошевелилась, в комнате еще кто-то был, она ощущала – в комнате их было двое.
- Что успокоилась? – от резко тона Фредерика ей стало не по себе. Он стоял у окна, муж, облаченный в накрахмаленную белоснежную рубашку, светло-серый жилет и брюки, показался ей уж очень спокойным, но это не сулило ей ничего хорошо. Он подошел к ней, развязывая онемевшие руки. - Что, черт возьми, происходит? – его янтарные глаза стали непроницаемыми, полные бешенства, - я хочу знать, почему моя супруга напилась и устроила беспорядок в моем кабинете, а еще обвинила меня в блуде. Что, черт возьми, происходит?
- Это ты объясни мне! – облизнув пересохшие губы, ответила она, - Твои долговые расписки, ты влез в долги и даже не счел нужным сказать это мне!
- Я думаю о тебе и Леночке, и не все тебе следует знать! – отрезал он.
- Они приходили ко мне за деньгами! Они трогали меня, они угрожали мне! Они чуть не изнасиловали меня в моем же доме! И ты думаешь о нас!? Если бы не Каталина, то нас пустили бы по миру из-за тебя! – он больно схватил ее за плечи, нервно тряся ее.
- Хватит, хватит! Ты все равно не доверяешь мне! – его пальцы впились в ее кожу, оставляя на ней красные пятна.
- Я тебя ненавижу! – громко прошептала Вера.
- Это мы уже проходили! – его ладони легли на ее лицо, сжимая его, как чашу. Его губы впились в ее губы, Вера стало не хватать воздуха, она хотела его оттолкнуть, чтобы хоть как-то сохранить остатки своего достоинства, но Фредерик, как всегда заглушал ее разум, - что и требовалось доказать, - она ощутила себя разбитой и брошенной.
- Почему ты такой жестокий?! – бросила она ему в лицо то ли обвиненье, то ли вопрос.
- Я люблю тебя, - он встал с постели, и покинул ее. Мир так и не наступил в ее семье.
Когда же все-таки выйдет солнце и растворятся сумерки?
₪
Осень 1932
- Расскажи мне, что тебя тревожит, сердечко мое, - Урсула прижимала к груди голову Теа, нежно гладя ее шелковые кудри, - мне ты можешь рассказать все.
- Тетя Урсула… - Теа тяжело вздохнула.
Она была крайне рада, что Урсула приехала в Гарден-Дейлиас, чтобы навестить ее. С приходом осенних туманов, Теа подхватила простуду. Плотная вуаль каждое утро не спешила стянуть себя с проснувшегося города. Ветра только к обеду немного разгоняли плотные, похожие на сахарную вату, сгустки, но сырость оставалась в воздухе, о чем свидетельствовал запах верхней одежды. Дом хорошо топился, и по утрам иногда стало тяжело вылизать из-под теплого одеяла, и расставаться с мягким еловым ароматом прогоравших в каминах поленьев. Теа стало ближе добираться до лицея, и каждое утро она собиралась под топот и смех. Джордж и Роберт были ранними пташками, им нужно было обязательно проводить отца, помочь матери и Глории накрыть стол, и конечно, они ждали, что и их попросят поехать с ними. То что, Джордж далек от медицины Теа быстро поняла, он не тянулся к этому, в свои семь лет он был смышленым мальчиком, а учителя в лицеи хвалили его постоянно. А вот Роберт тянулся к отцу, в три года его интересовало то, чем не интересуется многие молодые люди. Тетя говорила, что это пройдет. За почти полгода Теа поняла, насколько атмосфера в ее новом доме изменилась. В первые дни она слышала, как Диана с Виктором постоянно ругались, не было ни одного спокойного вечера, чтобы она не упрекнула его хоть в какой-нибудь мелочи. Но позже Теа сама удивилась, когда увидела Диану и Виктору в саду, как они мирно что-то обсуждали, при этом смеясь. А Виктор нашел немного смелости держать свою руку на ее руке.
