Нет, ей определенно нравится дразнить его. Что ж, если она бросает ему вызов, он примет его.
— Мог бы и сам догадаться, — меланхолическим тоном произнес Лоуренс, с наслаждением попивая чай и бросая на нее внимательные взгляды. — А чем вы занимаетесь в свободное от работы время?
— Зачем вам это знать?
— Как вам сказать… Есть вещи, о которых обычно люди спрашивают друг друга, когда они ведут беседу. За чаем, как мы сейчас.
Одри задумалась и решила, что, раз они больше не встретятся, ей нет смысла что-либо скрывать.
— Пытаюсь выспаться, если появляется такая возможность.
— Давно работаете во «Фламинго»?
— Около двух лет.
Она по-прежнему имеет настороженный вид, словно ждет от него подвоха, а глаза горят любопытством. Но куртку сняла, отметил Лоуренс. Рукава вытянувшегося свитера она закатала до локтей, обнажив руки, тонкие, но, судя по всему, сильные. Он обратил внимание на ее дешевые пластмассовые часы. Да, Одри была права, когда сказала, что они принадлежат к разным мирам. На Седине Айронс он бы таких часов никогда не увидел, она признавала только золотые часы и украшения. Хотя эти дешевые часы сейчас заполонили все магазины, поскольку на них есть спрос.
— А до этого чем занимались?
— До этого? — Одри задумалась, что ему ответить. Не могла же она сказать, что разъезжала с джаз-оркестром Патрика Хармона. — Училась, потом разными вещами занималась, но недолго.
— Значит, вы живете как вампир: днем спите, а ночью работаете?
Одри пожала плечами.
— Ну, ведь не весь день я провожу в постели, есть еще необходимые дела…
— Какие, например?
— Мне бы хотелось, чтобы вы прекратили свои расспросы о моей жизни.
— А мне бы хотелось, чтобы вы перестали думать, будто насквозь меня видите. Вы ведь считаете себя героиней эротического триллера с участием финансового воротилы. — Он забавно усмехнулся и покачал головой.
Глядя на него, Одри не выдержала и улыбнулась.
— Так расскажите мне, чем вы занимаетесь в течение дня.
— Ну… в настоящее время учусь на курсах, сказала Одри и потупилась.
Она была недовольна, что выдала ему информацию личного порядка. Первый раз за все время, что она провела с мистером Рамазотти, перед глазами неожиданно всплыло лицо Патрика.
— Что изучаете?
— Рынок. Его законы, одним словом — маркетинг.
— Маркетинг?! — изумился Лоуренс.
— Да! Именно маркетинг!
Одри свирепо смотрела на Лоуренса, а слышала издевательские слова Патрика, которые он не уставал повторять, когда видел ее склоненной над учебниками и лекциями.
— Да! Мне хватает образования, потому что я бросила университет на третьем году обучения! Многие считают, что заниматься маркетингом могут только мужчины! Но я-то знаю, на что я способна! И если я работаю официанткой и одеваюсь не стильно, то это не значит, что у меня нет мозгов!
— Блестяще! — воскликнул Лоуренс.
Одри смотрела на него, не понимая, о чем он, только удивлялась тому, что так раскипятилась в его присутствии, хотя ни разу не высказала всего этого Патрику.
— О чем это вы? — осторожно спросила она Лоуренса, глядя на его губы.
— Неважно. А восстановиться в университете никогда не думали?
— Не так это легко, как может показаться.
— Было бы желание, — пробормотал Лоуренс, поглядывая на ее полную грудь, обрисовавшуюся под свитером. — И когда вы заканчиваете курсы?
— На следующей неделе должна сдать дипломную работу.
— А потом вы получите работу и попрощаетесь с ночным клубом?
— Вряд ли это произойдет так быстро. Иногда работу предлагают сразу по окончании, если кому-то понравится твоя дипломная работа. А так придется обивать пороги бюро по трудоустройству. — Она самолюбиво вздернула подбородок. — Вот вам история моей жизни. Не очень интересная, согласитесь? А теперь, после того как мы немного поболтали, полагаю, мне пора отправляться домой.
— Давайте я налью вам еще чаю, — предложил он и встал, чтобы вскипятить новую воду для чая. — Я только не понял, когда же вы успеваете спать?
— Стараюсь спать не меньше шести часов.
Правда, не всегда получается, особенно в последнее время.
— Дипломная работа?
Одри неопределенно пожала плечами. Не говорить же, что Патрик зачастую приходит пьяный и будит ее, желая поговорить.
— Вот, пейте горячий чай, а потом я отвезу вас домой. Впрочем, можете остаться ночевать здесь. В квартире есть две спальни для гостей.
— Остаться на ночь? — Одри с опаской посмотрела на него. — Вы совсем, что ли, сумасшедший?
Она спрыгнула с высокого стула и потянулась за курткой, которую положила на другой стул. Меньше всего ей хотелось заночевать в его квартире, даже соблюдая все меры предосторожности. Достаточно ведь знать, что он спит где-то рядом, чтобы провести бессонную ночь.
Потому что… Да потому что это чревато. Лоуренс Рамазотти представляет для нее очень большую опасность. Достаточно того, что она отвела с ним душу, поговорила.
Одри нерешительно направилась к двери, но Лоуренс догнал ее и повернул лицом к себе.
— Не надо, — выдохнула Одри.
— Что не надо? — тихо спросил Лоуренс и бережно отвел волосы с ее лба.
Волосы оказались совсем не жесткими на ощупь, напротив, они были мягкими, шелковистыми. Их так и хотелось гладить, пропускать между пальцев. Он не смог удержаться и позволил себе это удовольствие.
— Не надо этого делать, — прерывистым шепотом предупредила его Одри, не находя в себе сил оттолкнуть его.
— Я ничего не делаю. Пока.
Одри сделала робкую попытку уклониться, но рука Лоуренса помешала ей.
— Я обещала, что мы поговорим, вот мы и поговорили, — пролепетала Одри.
— Может, нам этого недостаточно? — задумчиво произнес Лоуренс.
— Вы обещали…
— Разве? Не думаю. Я никогда не даю обещаний, если знаю, что не смогу их выполнить.
Как это было давно — первые робкие объятия Патрика, его неловкие поцелуи. Что она испытывала тогда? Ей казалось, что лучше Патрика Хармона нет никого на белом свете. Совсем еще девчонке — ей тогда только исполнилось шестнадцать — льстило внимание старшего по возрасту молодого человека, на которого заглядывались вполне зрелые женщины. Прошло четыре года, и они стали жить как муж и жена. Одри не сразу поняла, что не испытывает к Патрику той страсти, о которой слышала от подруг или читала в любовных романах. Его прикосновения оставляли ее равнодушной, а близость, кроме усталости, ничего ей не давала.
Проникший в их отношения холод совпал с теми событиями, которые изменили коренным образом всю их жизнь. У Патрика не раз срывалось с языка, что она разлюбила его, как только он перестал быть музыкантом. Одри знала, что это не так, но не могла ему признаться в том, что давно уже ничего не испытывает к нему в постели.
