— Нет, — прошептала она. — Только не постель. Только не сейчас.
«И, — добавила она про себя, — если у меня есть хоть капля здравого смысла, вообще никогда!»
В ее возрасте следовало бы знать, что с таким огнем играть нельзя.
— Я не стану торопить тебя, — пообещал он успокоительно, продолжая плавно скользить кончиком своего большого пальца по ее возбужденному соску.
Хонор вопросительно подняла голову, встретила его пристальный взгляд, и оказалось, что она смотрит в серые бездонные моря, в водоворотах которых кружилось мужское желание. Глубина его желания испугала ее, тем более что оно находило в ней отклик.
— Я думаю, — начала она осторожно, — что ты делаешь то, что хочешь, независимо оттого, будешь ты меня торопить или нет.
— Не бойся меня, Хонор, — прохрипел он ей на ухо. — Не нужно.
— И что это, по-твоему, должно означать? — настойчиво спросила она, потому что странная паника охватила ее.
— Ничего. Просто расслабься. Я хочу тебя, но я могу подождать.
Своими сильными руками он касался ее шеи сзади, чтобы снять напряжение с ее напрягшегося тела, пока она, как он просил, не расслабилась.
— Я могу подождать, — повторил он, слегка задохнувшись.
Хонор смутно понимала, что в том, как он прикасался к ней, в том, как его твердость чувствовалась на фоне ее мягкости, было нечто, что подрывало всю ее оборону. Притяжение между ними было таким неожиданно сильным, таким необычным, что она не была полностью готова справиться с ним. Ключ к этому — время. Так она думала.
Очевидно, и Ландри тоже. Он медленно отодвинулся от нее, уголок его рта слегка скривился.
— Я дам тебе немного времени, Хонор.
Он легко коснулся ртом ее раскрытых губ.
— Но думаю, мне лучше убраться из твоей спальни, или я не смогу сдержать свое обещание.
Не сказав ни слова, Хонор проследовала за ним в гостиную, зажав чек в руке. Конн допил свое бренди, стоя у окна и всматриваясь в темноту. Они мало говорили в эти несколько минут, но атмосфера сгустилась от неудовлетворенного мужского желания. Когда он, наконец, собрался уходить, Хонор протянула ему чек, Конн, не глядя, взял его и сунул в карман пиджака.
— Чувствуешь себя лучше, когда заплатила долг? — тихо спросил он.
— Да.
«Но я не чувствую, что заплатила долг», — решила Хонор, когда попрощалась с ним у двери. Он избавил ее от необходимости иметь дело с Грейнджером. Ей не нужно теперь выплачивать долг, и осознание этого вызвало у нее чувство неловкости.
Ощущение, что что-то в ее квартире не так, вернулось, как только она включила свет в гостиной и медленно прошла в коридор, ведущий в спальню. И снова она остановилась в дверном проеме, стараясь понять, что ее так беспокоит.
На этот раз она обнаружила причину. Большая японская изящная ширма, складывающаяся, стояла не совсем на том месте, на котором была прежде этим вечером, когда Хонор уходила из дому. Она не полностью скрывала телевизор.
Эстетическое чувство Хонор настаивало на использовании ширмы, чтобы спрятать нахальный переносной телевизор в стиле хай-тек. Технология двадцатого века, казалось, приходила в столкновение с элегантной безмятежностью комнаты.
Озадаченная Хонор подошла к тому месту, где стояла ширма, и осмотрела следы на ковре, где его примяли ножки ширмы. Она знала, что не сдвигала эту ширму недели две. Именно тогда она в последний раз смотрела телевизор.
«Это такой пустяк», — говорила она себе нервно.
Но дизайнеры обучены замечать малейшие подробности в комнате. Мелочи тоже могут разрушать образ. Люди ее профессии быстро учатся запоминать мелкие детали, которые могут произвести большой эффект или разрушить красиво спланированные проекты.
Кто-то побывал в ее спальне.
— Она милая молодая леди, Конн, — сказал Итан Бейли.
Он настраивал полевой бинокль, наблюдая, как быстрая юная кобылка участвует в утренней тренировке на беговой дорожке.
— Твоя лошадь или Хонор Мейфилд? — Ландри облокотился о перила, его взгляд следовал за дорогой кобылкой Бейли.
— Полагаю, обе. Но, по правде говоря, я имел в виду эту свежую малышку Хонор.
— Ты хочешь мне что-то сообщить, Итан?
Странная полуулыбка тронула уголки губ Ландри.
Все еще глядя в бинокль, Бейли пожал плечами:
— Конечно, это не мое дело, но… похоже, она не твой тип, сынок.
— Согласен. Это не твое дело, и она, похоже, не мой тип.
Но Конн сказал это шутливым тоном, не желая обидеть своего друга.
— С другой стороны, Я никогда не был точно уверен, какой же мой тип. Эта Хонор, как оказалось, интересная штучка.
На лице Итана отразилось неодобрение.
— Ты планируешь поиграть с мисс Хонор?
— Ты определенно ей интересуешься.
— Как я и сказал, мне она правится. Там, откуда я приехал, мужчинам не полагается играть с такой леди, как она.
— Она умеет управляться с мужчинами, — смягчился Кони. — Слушай, Итан, не волнуйся о ней. И обо мне тоже не беспокойся. Я знаю, что делаю.
— Похоже, ты всегда нее держишь под контролем, — широко улыбнулся Итан. — Забудь, что я пытался выдать тебе дозу отеческих советов. Мужчина в моем возрасте иногда позволяет себе вольности, на которые не имеет права. Кроме того, если копну поглубже, ты, видимо, обнаружишь, что моя мотивировка не так чиста, как свежевыпавший снег.
— Хочешь сказать, что ревнуешь?
— Твоя взяла! — с жаром признался Итан. — Причина того, что мужчина в моем возрасте начинает давать отеческие советы, состоит именно в том, что он немного завидует мужчине твоего возраста. Это наш способ потягаться с вами, молодые люди. Недоброжелательный. Откровенно недоброжелательный.
Взгляд Ландри смягчился
— Та барышня из кордебалета, с которой я видел тебя в прошлом месяце в Вегасе и которая висла на тебе, кажется, не была заинтересована в том, чтобы найти кого-то помоложе!
Итан глубоко вздохнул и покачал головой.
— Печально говорить, но, боюсь, моя притягательность для этой маленькой птички состояла в моем банковском счете. Но я сомневаюсь, что на мисс Хонор можно произвести впечатление подобным образом.
— Ты ведь так не думаешь? — задумчиво спросил Ландри.
— Ну-у-у… — протянул Итан, — полагаю, стоит сделать попытку.
Ландри был сильно удивлён внезапным напряжением, которое дало себя знать, когда он представил Итана Бейли или кого-то еще, пытающегося произвести впечатление на Хонор Мейфилд. «Ты, должно быть, спятил», — сказал он сам себе.
Итан лишь поддразнивает его. Ландри намеренно принял безразличный вид.
