— Ты что, братков собираешься хорошим манерам учить? Это даже у участкового не получается.
— Что ж, так и будем весь вечер это слушать? — возмутилась я.
— Тебе нужен конфликт с русской мафией в Испании? — Марина явно сгущала краски, чтобы охладить мой пыл.
— Брось, какая мафия, ты тоже начиталась всяких ужасов, — возразила я, тем не менее пристально вглядываясь в соседей.
Из пятерых сидящих за одним столом только двое не вызывали подозрений в причастности к криминальным структурам. Остальные трое, по манере держаться, круглым незатейливым лицам, обилию золота, сверкающего поверх футболок и на руках с короткими пальцами, вполне могли бы собирать дань с лоточников на Черкизовском рынке. То что они перестали материться, меня несколько успокоило, но неприятно было оставлять такую компанию у себя за спиной. Я немножко сдвинула стул и поинтересовалась, что мы выбрали на ужин.
— Я буду баранину в вине, а ты — половину цыпленка, фаршированного апельсином с яблочным соусом. Устраивает? — Марина подняла на меня глаза поверх роскошной кожаной книжки меню.
— А можно не половину, а три четверти цыпленка? — сострила я.
— Можно, если не наешься, заказать еще половинку.
— Ладно, посмотрим, что они называют цыпленком.
Официанты начали вскоре приносить нам атрибуты парадного ужина и еду, причем их было столько, что, мне кажется, я не видела никого из них дважды.
После шпината, жирного, как сливки, и сливок, легких, как шпинат, бокала вина и хрустящего теплого хлеба мы откинулись на высокие спинки стульев, в приятном нетерпении ожидая горячего. Я стала оглядывать туалеты дам. Мое внимание привлекла чья-то обнаженная спина, видневшаяся в настолько глубоком разрезе черного платья, что его края стягивала резинка розового цвета. Это было довольно дикое зрелище, во-первых, потому что, несмотря на универсальность черного цвета, в этом сезоне он был совершенно недопустим, а уж с розовой резинкой на спине вообще на грани приличия. Я посмотрела даме на ноги в надежде увидеть розовые туфли, но они были тоже черные. Так одеться могла только женщина, не читавшая про моду даже в дамских журналах. Я поделилась с Мариной своим открытием.
— Ну в этом есть свой шик, — возразила Марина, как всегда не соглашаясь со мной.
— В чем — в резинке? — я была возмущена.
— Тебе не видно, подвинься вправо. Теперь видишь черный бантик в ее волосах? — Мы дружно захихикали. — Лица не видно, но профиль какой-то знакомый, — задумалась Марина.
— Ну и знакомые у тебя! — заметила я, склонившись к тарелке со своим весьма крупненьким цыпленком, благоухающим жареной корочкой и имбирем.
— Они такие же мои знакомые, как и твои, — Марина взирала на целый тазик баранины, который ей предстояло съесть.
— Мне плохо видно, кто это? — чтобы произнести это, мне пришлось вернуть мой язык на место, после того как я его проглотила вместе с кусочком апельсиновой начинки.
— Жена кинорежиссера, который снял фильм про то, что украшает внутренний зал этого ресторана, — Марина любила разгадывать кроссворды и делала это блестяще. Иметь подругу с таким интеллектом и характером, я вам скажу, не просто, но приятно.
Я напряглась:
— Там стеллажи с винами. Ага, значит, «Истина в вине» Иоселиани? Ты что, знаешь в лицо его жену? — Я была изумлена.
— Нет, я не про вино. Что мы видели у входа?
— Механическое пианино. Теперь дошло. Значит, ты права, что бантик и резинка — это шик. Она же у нас чуть ли не министр моды, кому же, как не ей, знать, что носить летом в Испании.
Знаменитое семейство, возглавляемое главным детским и государственным поэтом, всегда было объектом пристального внимания публики. Два брата-кинорежиссера соревновались в числе почитателей и поклонниц. Личная жизнь всех членов семьи давала повод журналистам писать, а публике — читать. Практичный старший брат решил не давать больше зарабатывать на себе другим и выпустил две книги с исчерпывающими интимными подробностями своей жизни с многочисленными женами. Также он поведал миру о патриархальных нравах семьи, весьма нетерпимой к женской независимости и яркой индивидуальности. Казалось, поставлена точка на описании его романов, но не тут-то было. Он женился еще раз — и опять стало о чем сплетничать. Младший брат — кумир нашей юности — женился всего дважды: первый раз на дочери великого певца, ставшей прекрасной актрисой, чей характер явно не соответствовал мужскому культу в семье. А второй брак — на даме с черным бантиком на голове — принес ему, кроме постоянства, еще и троих детей. С удовольствием обсудив прошлое этого могучего семейства, мы перешли к настоящему. Убедившись, что могучий красавец с лучистыми глазами, которого не испортили годы, в зале отсутствует, Марина тяжело вздохнула и сказала о его жене, разговаривавшей с невидимым для нас собеседником:
— Все бы ничего и к бантику можно было бы не придираться, но уж больно она им породу подпортила. Все дети такие неинтересные.
— Ну нет, младшенькая, которая «Оскара» получила, очень даже симпатичная, — возразила я, желая быть объективной.
— Да она уже выросла и, наверное, стала, как остальные. Уж насколько мне хотелось баранины и то больше не могу, — Марина отодвинула тарелку и выпила вина.
В это время за шумным столом сзади нас затянули песню: «Напрасно старушка ждет сына домой…» Я обрадовалась:
— Вот и до песен дошло, значит, нас обижать не будут. Давай подпоем!
— Сиди, подпевала! Тебе что, нужно, чтобы они к нам привязались? — охладила меня Марина, продемонстрировав свое умение просчитывать ходы вперед.
— Ну если петь нельзя, давай хоть десерт закажем. — Мне хотелось еще каких-нибудь удовольствий.
— Хватит, нам пора возвращаться: у нас завтра рано утром поездка в Гранаду, забыла? — спросила Марина, делая призывные жесты официанту.
— Такой вечер хороший, — начала канючить я.
— Приготовьте нам счет, — не ввязываясь со мной в дискуссию, велела Марина какому-то официанту.
— Это не наш, — заметила я.
— Знаю, но, похоже, здесь все обслуживают всех, поэтому все равно. Допивай вино, — скомандовала она. Видя, что мы начали собирать сумки, из-за соседнего столика, где песню уже допели, поднялся высокий парень и, немного косолапя, двинулся к нам.
— Здесь полиция есть? — тихо спросила я, прикрывшись салфеткой.
— Добрый вечер. Я хотел извиниться. Мы вам, наверное, мешали весь вечер, — весьма учтиво для владельца таких золотых цепей сказал посланец мира с соседнего столика.
Я от неожиданности начала улыбаться и кивать ему в знак согласия.
