А потом он рассказал ей о своей девушке, Джине. Они гуляли как-то вечером по ровным берегам озера. Горы за ними отступали в осенний легкий туман. Рассказ был коротким. Они любили друг друга бешеной любовью. Том сказал, что они были любовниками, но она отказалась выйти за него замуж, чувствуя, что нить войны связала их вместе более сильно, чем это было бы в мирное время. Она боялась, что не сможет удержать его, боялась сожалений, которые могут появиться, когда настанет конец войны и он должен будет вернуться в Англию. Она была простая и очень гордая, сказал он.
Его лицо во время рассказа раскраснелось от воспоминаний, оживилось и было взволнованным, каким Мора не видела его никогда. Она поняла по его кратким фразам, тем немногим словам, какие он избирал, чтобы рассказать ей историю своей любви, что вся жизненная сила его натуры была направлена на Джину. Он растратил себя всего, полюбив единожды так, как никогда не сможет полюбить вновь, — это было ей понятно.
Они провели там вместе три недели. Никогда, казалось Море, ирландская деревня не была более красивой, небо более нежно не склонялось к горам, озера не отражали их лица более мягко. Никогда раньше дикие одинокие птичьи зовы не были такими чарующими, полными таинственной красоты. Они часто катались верхом под серым ирландским осенним дождем. Плавая в бухте на «Радуге», они наблюдали, как туман, клубясь, спускался с горных пиков на Ратбег и прилегающий к нему широкий участок земли и подкатывал к ним по воде. Яхта ложилась в дрейф, а этот серый пар подступал к ним вплотную, влага собиралась всюду и была на всех предметах, к которым они прикасались. Монотонное постукивание капель отдавалось в их ушах. В полной тишине они стояли бок о бок, ощущая необъятность обступившего их мира. Они никогда не были более одинокими, чем на этой мокрой палубе, или более близкими друг к другу. Рука Тома легко опустилась на ее руку, но они продолжали молчать. Их единение было мгновенным и предельно совершенным, каким может быть связь между двумя людьми. Тома и Мору сплотили общая кровь и общая любовь к земле, что лежала невидимой в тумане. Так они стояли, не шевелясь, окутанные молчанием, пока слабый бриз не разорвал туман, прорезав ясный путь к якорной стоянке, на короткий миг приоткрыв для них Ратбег и деревья, окружающие его. Они подняли якорь и тихо двинулись вперед.
Отпуск Моры быстро подходил к концу, но те мгновения никогда не потеряли своего значения. Хотя Том должен был оставаться в Ратбеге до тех пор, пока не окрепнет, она знала, что он уже строит какие-то планы; это не было присуще ему раньше. К тому времени Джеральд пообещал, что она получит «Радугу» в личную собственность. Весной они доставят ее в Англию, сказал он.
Теперь она твердо чувствовала палубу «Радуги» под ногами и вспоминала то, что произошло четыре года назад. В то время Том приехал в Англию, чтобы изучать агрономию, невзирая на просьбу Джеральда остаться с ним. По окончании учебы он получил работу в министерстве. Джеральду пришлось довольствоваться объяснением сына, что он собирается изучить все, чему его смогут научить по части сельского хозяйства. Он планировал вернуться в Ирландию летом. И хотел, чтобы именно тогда Мора и вышла за него замуж.
Она понимала, что Том хочет на ней жениться, но не потому, что любит ее страстно, а просто знает, что они могут довериться друг другу. В их жизни была бы уверенность и безмятежность. Но она до сих пор воздерживалась от определенного обещания выйти за него, потому что знала о его любви к итальянской девушке и видела, какой могла быть любовь. За время их встреч — ни в себе самой, ни в Томе, — она никогда не находила тех качеств, какие смогли бы пробудить в ней такие же чувства.
А теперь, полюбив Джонни, она узнала, чего именно она желала. За этот короткий отрезок времени, такой быстрый, она испытала полную меру любви и поняла, что никогда впредь не узнает ничего подобного. Она будет продолжать любить Джонни — без цели, без надежды.
Внезапно, взглянув на юное и безмятежное лицо Питера Брауна, черты которого заострились как бы в экстазе, мокрое от брызг, слетавших с коротких резких волн, она испытала приступ почти невыносимой боли. Мора отдала команду ложиться в дрейф и взять риф.
Когда «Радуга» вновь вошла в дельту, быстро упала ночная тьма, окутав тенями отмели и илистые берега. Только там, где они круто поднимались, виднелись резкие очертания деревьев, более темные, чем небо. Мора смотрела на них, а ее душа и тело испытывали боль от борьбы, которую она вела с собою весь день, стремясь преодолеть боль от потери Джонни и страдание от принятого ею решения.
Она не помнила, ела ли и пила ли весь этот день, но спокойствие Питера ясно подсказывало, что ей удалось скрыть невероятное смятение, охватившее ее сердце. Но буря обессилила ее. Единственным желанием Моры было заснуть, чтобы притупилась боль.
Пришел свежий бриз, и «Радуга» спокойно пошла вверх по реке. Питер шлепал по палубе, готовясь бросить якорь, когда они дойдут до лодочной пристани Эйбла. Мора уловила выражение его лица: оно отражало некоторое сожаление, что ему не придется больше ходить под парусом до самой весны. Он взглянул вверх, и Мора почувствовала, что он напряженно и неловко шлет благодарность небу за этот солнечный день, за ликование, наполнявшее его во время их быстрого перехода по воде. Она улыбнулась ему с пониманием, и он ответил ей тем же. В этот миг они огибали речную излучину, и показалась якорная стоянка Эйбла.
Рядом с закрытой дверью лодочной пристани стоял Джонни с лампой. Мору снова опалили чувства, которые, как она предполагала, улеглись из-за усталости. Она была утомлена, но теперь снова оживилась.
— Эй! На борту!
— Эй! — Высокий голос Питера пронесся над водой.
Джонни спрыгнул в шлюпку и стал грести к ним. Питер бодро приветствовал его быстрым отчетом о дневном переходе под парусами. Джонни машинально приветствовал его, повернувшись при этом к Море и высоко подняв лампу, так что ее лучи осветили их лица. В его глазах она прочла вопрос. Для нее было беспощадно ясно это выражение поражения и безнадежности. Мора поняла, что он также провел день в бесплодных мучениях, но не ожидал от нее решения своих проблем. Джонни просто смотрел на нее, и они понимали горе друг друга.
Они обменялись несколькими ничего не значащими словами. Затем все трое молча приступили к работе. Подготовив «Радугу», загрузили шлюпки снаряжением, и Питер поплыл на одной из них к берегу. Другую шлюпку взяли Джонни и Мора. Потом они закрепили лодки на берегу, и Питер быстро пошел вверх по холму к шоссе ловить последний автобус от поселка до Делхэма. Тот опаздывал всего лишь на несколько минут. Мора и Джонни, нагруженные снаряжением, следовали за ним. Обернувшись к ним через плечо, Питер крикнул с нарочитой бодростью, что возвращается в школу и добавил:
