Все вокруг замерли.
— Я не могу отпустить вас одну, Джулия. Вы же понимаете, что такое риск.
Она проворчала:
— Вы с папой параноики. — Тут она взглянула на Эди. — Мне так жаль. Я знаю, что ты создаешь самый прекрасный день для меня. Но я должна выбраться отсюда, хоть ненадолго… И не пытайся следовать за мной, Пит, — с угрозой сказала Джулия.
— Ты не будешь возражать, если я поеду с тобой, Джулия? — рискнул спросить Лоренцо.
Джулия долго молча смотрела на жениха, будто видела впервые.
— Я еду на Манхэттен, — объявила она, все еще говоря громко и раздельно. — Одна. Я свободный человек, Лозо. И мы с тобой — не сиамские близнецы.
Лоренцо усмехнулся, и это было его ошибкой. Джулия посмотрела на Пита, потом на Лоренцо и сказала:
— Неужели я выхожу замуж за этого типа?
— О, послушай, Джулия, — сказал Лоренцо. — Пит делает свою работу.
— На чьей ты стороне?
— На твоей, милая, — уверил он.
Казалось, его слова не убедили ее. Она закатила глаза, резко повернулась и с силой толкнула дверь.
— Если я отсюда не уйду сейчас же, то сойду с ума!
Эди вздохнула, не зная, что делать.
Пит поднес к губам телефон и сказал:
— Джулия только что ушла, парни. Следуйте за ней. И верните ее сюда как можно скорее. Папарацци в последнее время активизировались, а мы получили еще одно письмо с угрозами.
Поймав взгляд Эди, он протянул ей лист белой бумаги. На нем были наклеены буквы, вырезанные лезвием из газеты. Текст был обычным: «Остановите свадьбу, иначе невеста умрет». К несчастью, это было не первое такое письмо. И подумать только, они приходили с октября…
— Джулия ведь вернется к следующей субботе, правда? — прошептала Эди.
Великолепные глаза Сета внимательно смотрели ей в лицо, а теплые руки обнимали за плечи.
— Да, — ответил он, и она поверила. — Джулия вернется.
— Не могу представить, что уже среда.
Эди лежала на кровати, глядя в окно. Рядом с ней был мужчина ее мечты, и свадьба Джулии казалась чем-то очень далеким и призрачным…
Сквозь тонкие прозрачные занавески она могла видеть городские огни, едва отличимые от мерцающих звезд. Серебристые пушистые облака неслись по темному небу, как надутые ветром паруса, освещаемые луной. Перед тем как лечь, Эди погасила все лампы в комнате и зажгла десять свечей на столе и на подоконнике. Их огоньки мерцали, отражаясь в окне.
— Говорят, к субботе будет двадцать градусов тепла. Тогда прием состоится на лужайке. Я надеюсь на это. Небо сейчас чистое, но вдруг пойдет дождь?
Сет остановился в двери.
— Не пойдет. Я обещаю.
— Ты посланец богов, только не знаешь этого. Как бы я без тебя управилась со всеми делами?
Он только пожал плечами. На нем не было рубашки, и Эди видела, как играют мускулы у него на груди. Мощным плечом он упирался в притолоку. Ремня у него не было, и брюки сидели очень низко на бедрах. Он выглядел так сексуально…
Стоит Эди посмотреть на него, как у нее сразу закипает кровь. Это удивительно. Никогда ни с одним мужчиной она не ощущала такого.
Увидев у него в руках открытую бутылку шампанского и два высоких хрустальных стакана, Эди укоризненно нахмурилась.
— Поправь меня, если я ошибаюсь. Это шампанское было предназначено для свадьбы Джулии.
— А сколько они заказали? Сотню ящиков? — Он пожал плечами. — Я решил, они не заметят исчезновения одной крошечной бутылочки.
Эди не смогла сдержать улыбку.
— Ты так уверен?
— Да. Я это сделал с заранее обдуманным намерением, — признался он. — И пару часов назад положил бутылку охлаждаться. Почему-то я был уверен, что мы с тобой окажемся в кровати.
— Ты еще и ясновидящий?
Он кивнул. Сунув бутылку под мышку, протянул руку к приемнику, стоящему на тумбочке, включил его, настроил на классическую фортепианную музыку.
— Мне привиделось во сне, — пробормотал Сет медленно, как будто в трансе, — что ты ласкаешь и целуешь меня под такую музыку.
— Забавно, — ответила она. — А я думала, что ты будешь ласкать и целовать меня.
Он покачал головой.
— Нет уж. Я первый увидел наше будущее.
— Тебе не следовало ввязываться в свадебный бизнес, — сказала Эди, опустила ресницы и потерла виски. — А, вот теперь я ясно увидела, — объявила она, открывая глаза. — Ты откроешь магазин магических принадлежностей на Четвертой улице между Клубом хиромантии и магазином, торгующим картами таро.
— В моем хрустальном шаре я буду видеть тебя обнаженной.
Он окинул ее медленным взглядом. Эди была рада, что сегодня надела сексуальное белье. Впрочем, у нее был целый ящик такого белья, только она редко ими пользовалась. Она покупала их не для того, чтобы понравиться какому-либо мужчине, а потому, что была романтиком в сердце. Она любила расцветки и текстуру кружевного атласа, не говоря уже о вычурных штучках, которыми дизайнеры высокой моды украшали интимные предметы одежды. Прозрачный белый короткий пеньюар, который Эди носила полурасстегнутым поверх черных лифчика и трусиков, несомненно, привлек внимание Сета, но недостаточно, чтобы он отошел от двери.
Она нахмурилась.
— Тебя что-то беспокоит?
— Почему ты спрашиваешь?
Она окинула его долгим взглядом.
— Ну… потому что я лежу здесь почти обнаженная, а ты все еще стоишь на другом конце комнаты. Мне кажется, тут что-то не так.
— Прости, — пробормотал он, усмехаясь и отталкиваясь от двери.
Остановившись у кровати, он поставил бутылку и стаканы, потом наполнил их. Она взяла стакан из его рук, отметив теплоту его сухой руки и прохладу сверкающей жидкости, когда сделала глоток. Снова чувствуя его взгляд на своем теле, она ощущала, что каждый кусочек ее существа, на котором он останавливает свой взгляд, начинает пылать жарким пламенем.
— Правда, — сказала она, — что у тебя на уме?
Он подумал немного, потом забрался в кровать и растянулся рядом с ней, опершись о локоть.
— Джек Стивенс, — признался он.
Повернувшись к нему, она улыбнулась.
— Я думала, что мы не собирались говорить о работе.
— Ты хочешь заняться чем-нибудь другим? — медленно спросил он.
Она не хотела говорить ни о чужих свадебных проблемах, ни о чужой любви. Она просто хотела…
И она начала медленными движениями раздевать его, распаляя его чувственность. Ее руки казались ему волшебными.
— Все еще хочешь поговорить о Джеке Стивенсе?
Он улыбнулся в ответ, покачал головой и произнес:
— Ты сказала… — внезапно вздрогнув, когда она прижалась к нему, он шумно вдохнул через сжатые зубы, — что Пит Шрайвер о нем никогда раньше не слышал.
