— Это что за спектакль?
Макс, тяжело вздохнув, ответил:
— Боюсь, Ельцова, нам придётся пожениться.
Похлопав глазами, я выдала первое, что пришло на ум:
— Я замужем, — поняв, какую глупость сморозила, рявкнула, — что тут произошло?
Макс, усевшись в кресло, устало закрыл глаза, складывая на груди руки.
— Этот Джимми в восторге, — начал говорить, не открывая глаз, — больше всего ему понравилось, что бизнес семейный, он на эту тему распинался минут десять.
— И? — не поняла я.
— И все. Ах, да, он решил, что семейный — это наш с тобой, что мы муж и жена.
— Ты… Ты же объяснил, что это не так?
Макс вздохнул, я, пройдя, развернула кресло, поставив руки на подлокотники, уставилась на него, он соизволил открыть глаза.
— Ты, что, не сказал ему правду? — спросила, чеканя каждое слово.
— Я собирался.
— Но?
— Но растерялся, а потом уже было поздно.
— Что значит поздно?
— То и значит, Ельцова, что ты тут нависла? — он встал, заставляя меня отодвинуться. — Я хотел сказать, а потом подумал, вдруг этот чокнутый америкос передумает, узнав правду? Терять такие деньги и перспективы из-за какой-то глупости…
— Глупости? Макс, брак это не глупость! Как ты собрался разыгрывать спектакль? Вся фирма знает, что я замужем, что мы с тобой друг друга на дух не выносим! А ты хочешь играть семейную пару!
— Если все грамотно устроить, никто ни о чем не догадается. Подпишем договор с америкосами, а дальше уже без разницы. По сути, нам и встретиться с ним надо будет пару раз вместе.
— Он нас завтра пригласил на неформальный обед!
— Ну и отлично, пара обедов, и дело в шляпе.
— Ты вообще понимаешь, что несёшь? — я была зла и растеряна одновременно. — Как мы с тобой будем разыгрывать влюблённых? Это нереально! Позвони этому Джимми и расскажи все, как есть!
— Тогда контракт нам точно не светит. Надо было сразу говорить, теперь уже поздно.
Я рухнула на стул, головой бухнувшись на руки.
— Ты меня с ума сведешь, Данилов, — выдала в итоге.
— Надька, пойми! Мы не можем упустить такого клиента! Сама подумай, какой это шанс для нашей компании.
Я подняла на него глаза. Макс смотрел умоляюще. Умеет ведь, когда надо.
— Ладно, — выдохнула в итоге.
— Молодец, Ельцова! — он уселся в кресло. — Значит, так, в напарники возьмём Аньку, она человек надежный, если что, прикроет.
— Ты уже и план придумал? — язвительно поинтересовалась я.
— Я работаю по ситуации.
— И что у нас на повестке?
— Завтрашний обед. Наверняка, Джимми будет выспрашивать, как мы познакомились, и прочий бред. Нужно все обсудить, чтобы не было проколов.
Только тут я осознала, насколько все не просто. Даже пара встреч может обернуться крахом, если мы облажаемся. Легче всего засыпаться на мелочах, это все знают, и мы непременно засыпемся. Это я и сказала Максу. Он только отмахнулся.
— Попытаться-то можно. Вдруг повезёт?
— Хорошо, — кивнула, вставая, — но чтоб ты понимал: я делаю это ради компании и родителей.
— Ну уж не ради меня, это я знаю, — хмыкнул он.
— Я иду работать, вечером будем обсуждать все остальное.
Честно сказать, работала я с трудом, то и дело возвращаясь мыслями к авантюре, которую мы затеяли. Макс, конечно, смотрит только на перспективы, совершенно не думая о том, что будет, если Фостер вдруг разорвет с нами контракт. О нас пойдёт дурная слава, это пагубно скажется на всём бизнесе, в который родители вложили столько сил. Они нас убьют и правильно сделают. Какие из нас с Максом предприниматели, когда я сдуру устроила откровенную фотосессию, а он подписал нас на фиктивный брак. В большом бизнесе, куда Данилов намылился, так дела не делаются. Ох, чувствую, огребем мы с этим американцем по самое не балуй.
Кстати, неплохо бы узнать о нем побольше, а то Макс восторженно скачет вокруг этого Фостера, заглядывая в белозубый рот, а что за человек перед нами — большой вопрос. Пробивать информацию на потенциальных клиентов или поставщиков было привычно, позвонив, кому надо, я попыталась сосредоточиться на текущих делах, но вместо этого снова стала думать о нашей с Максом легенде. В принципе, обыграть ее несложно: мы вместе росли, наши родители заколачивали бизнес, мы выросли, полюбили друг друга и встали вместе у руля. Я поморщилась. Заветная мечта наших предков выглядит именно так. Только вот сбыться ей не суждено.
Когда мы дрались в детстве, они смеялись, уверенные, что потом-то все поменяется. Не поменялось. А они все ждали, пока я замуж не вышла. Тогда-то и поняли, что не всем мечтам суждено сбываться.
Ладно, это лирика. В какой момент мы с Максом могли сойтись? Лучше позже, тогда общих воспоминаний будет меньше. Можно оставить вражду, так даже эффектней выйдет. Положим, до института мы постоянно ругались, потом студенчество и несколько лет почти не виделись. А сошлись… сошлись, когда он занял директорское кресло. А что, вполне. Скажем, любовь у нас вышла бурная, жить друг без друга не можем, поженились через полгода, и вот наслаждаемся. Пожалуй, это лучший вариант, тогда и врать придётся только по последнему году, а прошлое обсудить в общих чертах.
В пять я пришла к Максу, Аня, сделав большие глаза, прошептала:
— Ну вы и авантюристы, Надежда Дмитриевна!
Кисло улыбнувшись, я прошла в кабинет. Макс лежал на диване, закинув руки за голову, волосы взъерошены, узел галстука спущен.
— Ну что, жена, — усмехнулся, посмотрев на меня, — план есть?
Я изложила свои мысли, и Макс с ними согласился. Еще час мы обсуждали детали, выдумывая всевозможные вопросы, которые может нам задать Фостер. Под конец у меня уже голова гудела.
— Пора по домам, — подытожил Макс, вставая и потягиваясь, я поднялась следом. Он начал воевать с галстуком, пытаясь ровно его подтянуть.
— Да, с костюмами ты не дружишь, — усмехнувшись, забрала у него из рук галстук, расправив, аккуратно подтянула наверх. И замерла, подняв на Макса глаза, он смотрел неожиданно серьёзно, и это пугало. Мы не должны так смотреть друг на друга, не должны.
Глава 6
Макс
Я вдруг вспомнил, что последний год мне завязывала галстук Маринка. Я до этого его вообще не носил, даже на торжества ходил без него. Но тут положение вроде как обязывало. Первая попытка завязать галстук грозила закончиться его разрезанием с чудовищной жестокостью. Маринка хохотала до слез. Она тоже не умела завязывать галстуки, но открыв интернет, навострилась за несколько раз. И целый год я не знал проблем, пока она не сбежала в Индию. Хорошо ей там постигать высшие смыслы. А я вот стал медитировать на галстуки. Повешу его дома на спинку стула, сяду напротив и смотрю, смотрю. Настраиваюсь, так сказать, чтобы он, этот галстук, понимал: сегодня победа будет за мной. В общем-то, приспособился, но вот развязывать его точно не стоило. Надька тоже стала смеяться, а потом, раз, и легко вернула на место. Конечно, у неё муж, она ему поди не один галстук повязывала. Я вдруг посмотрел на неё как-то иначе, не как на придурошную подругу детства, с которой всю жизнь на ножах, а как на молодую женщину, которая уже до хрена лет в браке. Кажется, она сразу после института выскочила. Я тогда думал, залетела, но нет. Выходит, по любви? Олег мне не нравился. Было в нем что-то такое… неправильное. Или правильное, если точнее. Он весь был такой правильный, что волей-неволей подумаешь, что что-то не так. Правда, я видел-то его за эти годы считанные разы: в основном, на новогодних застольях. Но мне упорно казалось, что они с Надькой земля и небо. Она рядом с ним становилась такой же правильной, прямо до тошноты, и нос задирала больше обычного. Так и хотелось по нему щёлкнуть, чтобы спесь сбить. А сейчас, стоя рядом с ней, я понял, что никогда не воспринимал ее жизнь всерьёз. Сам вот жениться собирался, детей заводить, бизнес поднимать, все же серьезно, а Надька… ну она в моей жизни, как кусок детства, непосредственная, смешная, язвительная до невозможности. Я ее с другой стороны и не рассматривал никогда. А сейчас рассмотрел. И это странно было, непонятно. И вообще, чего мы стоим, как истуканы, глядя друг на друга?
