— Хватит, глупышки, нагонять на него страху! Наконец-то у меня появился жених — не спугните его!
Сестры захихикали. Глядя на них, всякий думал, что у него двоится в глазах: у обеих были каштановые волосы, темно-синие глаза и тощие голенастые ноги, поэтому одна носила подтяжки, а другая — нет. Алекса решила, что учителя очень благодарны им за этот знак отличия. Впрочем, девчонки слыли ужасными озорницами и частенько менялись ролями.
Алексу отвлек громкий требовательный вопль. Она взяла на руки белокурого ангелочка, цеплявшегося за ее ноги, и осыпала трехлетнюю племянницу поцелуями.
— Тэйлор Возмутительница Спокойствия, познакомься с Ником Райаном, — сказала она. — Для тебя, егоза, он дядя Ник.
Тэйлор принялась рассматривать гостя с такой обстоятельной дотошностью, какую могут себе позволить только дети. Ник терпеливо дожидался ее вердикта. Наконец личико малышки расплылось в улыбке.
— Привет, Ник!
— Привет, Тэйлор, — улыбнулся он в ответ.
— Высочайшее одобрение пожаловано, — заключила Алекса и подтолкнула Ника вперед. — Сейчас познакомлю тебя с остальными. Мои сестры-близнецы Изабелла и Дженевьева уже совсем взрослые, так что подгузники им больше не нужны. — Она ухмыльнулась, услышав их дружное ворчание. — Моя невестка Джина и мой брат Ланс, ты его знаешь, и родителей тоже. А это Ник Райан, мой жених!
Она ничуть не споткнулась на непривычном слове. Ее мать смачно расцеловала Ника в обе щеки:
— Ники, какой ты стал большой! — Она гостеприимно раскинула руки. — А какой красивый!
Алекса заволновалась, не измазала ли мама щеки Ника помадой, но потом решила, что это пустяки.
— Э… мм, благодарю, миссис Маккензи, — откашлявшись, произнес Ник. — Давно мы с вами не виделись…
Ланс дружески пихнул его в плечо:
— Здорово, Ник! Тыщу лет тебя не видел. Ходят слухи, что ты теперь вольешься в нашу семью. Мои поздравления!
— Спасибо.
Подошел отец Алексы и подал руку для пожатия.
— Зови меня просто Джим, и давай на «ты», — предложил он. — Я-то помню, как ты любил поиздеваться над моей дочуркой. Думаю даже, когда она впервые выругалась, то имела в виду тебя!
— Думаю, с тех пор мало что изменилось, — язвительно заметил Ник.
Джим расхохотался. Джина, которую Ланс не выпускал из объятий, высвободилась, чтобы тоже поприветствовать гостя.
— Наконец-то у нас появится еще один человек со стороны, — лукаво поблескивая зелеными глазами, сказала она. — Теперь мы уравняем голоса на семейных собраниях.
— Но он же мужчина! — рассмеялась Алекса. — Не обольщайся, он всегда будет на стороне Ланса.
Ланс снова притянул жену к себе и обвил руками ее талию.
— Перевес не в твою сторону, детка! Наконец-то в доме станет одним мужиком больше, и вместе мы как-нибудь сладим с вашими женскими заморочками!
Алекса ущипнула его за один бок, Джина — за другой, а Мария осуждающе поцокала языком:
— Ланселот, мужчины при дамах такие разговоры не ведут!
— При каких еще дамах?
Мария шутливо хлопнула его по заду и скомандовала:
— Все за стол! Выпьем шампанского за молодых, поужинаем, а потом я угощу вас эспрессо!
— А мне можно шампанского?
— И мне?
Мария строго взглянула на канючивших девчонок и покачала головой:
— Для вас приготовлен яблочный сидр! Я купила бутылочку по такому случаю.
— И мне, и мне!
Алекса, потормошив ясноглазую кроху, согласилась:
— Ладно, и тебе дадим яблочного сока!
Она спустила племянницу с рук, и та поспешно поковыляла на кухню, где происходило столько всего интересного. Сердечное тепло их клана окутывало Алексу пушистым одеялом и не позволяло расходиться нервам, мучившим ее до тошноты. Выдержит ли она? Наколдовать себе безымянного и безликого толстосума, чтобы спасти семью от разорения, — это одно, а Ник Райан из плоти и крови в течение целого года — совсем другое. Если родители вдруг догадаются, что их дочь совершила брачную аферу ради выкупа дома, они никогда ей этого не простят. Или себе не простят. Поток медицинских счетов — у ее отца оказалось слабое сердце — не иссякал, но семейная гордость вынуждала их отказываться от материальной помощи друзей. Если они узнают, что Алекса пожертвовала своей свободой, чтобы выручить их из кабалы, они не переживут такого удара.
Ник посмотрел на нее со странным выражением, словно ломал голову над какой-то загадкой. Ей вдруг нестерпимо захотелось взять его за руку.
— Все нормально? — спросила она.
— Прекрасно. Пойдем.
Она проводила жениха взглядом, подавив досаду на его неразговорчивость. Он же предупреждал, что не любит больших семейств. Не стоит принимать его поведение слишком близко к сердцу. Собравшись с духом и стиснув зубы, Алекса пошла за ним в дом.
Ужин растянулся на несколько часов: сытная итальянская лазанья и свежие хлебцы с чесноком, сыром и травами под бутылочку кьянти. К концу трапезы, когда все перешли в гостиную выпить эспрессо и самбуки, в голове Алексы, взбодренной вкусной пищей и задушевной беседой, уже приятно шумело.
Она покосилась на Ника. Он пристроился рядом с ней на потертом бежевом диване, но на приличном расстоянии.
Вид у него при этом был донельзя несчастный.
Он вежливо слушал их разговоры, в нужных местах смеялся вместе со всеми и вел себя за столом как истинный джентльмен. Вот только он избегал встречаться с ней взглядом, отстранялся, если она нечаянно касалась его, и вел себя совершенно вразрез с тем любовным ослеплением, которое ему приписывали.
Джим Маккензи, прихлебывая кофе, словно невзначай обратился к нему:
— Ну, Ник, расскажи мне о своей работе.
— Папа! — торопливо вмешалась Алекса.
— Ничего, я расскажу. — Ник посмотрел на будущего тестя и начал объяснять: — «Дримскейп» — архитектурная фирма, занимающаяся застройкой долины Гудзона. Мы, например, проектировали японский ресторан на вершине горы близ Сафферна.
— Чудесное местечко для ресторана! — воодушевился Джим. — Мария обожает тамошние сады. А как вы относитесь к рисункам Алексы? — помолчав, спросил он.
Алекса едва заметно поморщилась. О боже, вот это худо. Просто ужасно. Живопись была для нее не слишком удачной попыткой самовыражения, и большинство ее знакомых не льстили ей похвалами. Алекса использовала рисование в основном как самолечение, не рассчитывая никого восхищать своими произведениями. Сейчас она попеняла себе, что позвала Ника заехать за ней в магазин, а не на квартиру. Джим, как бывший алкоголик, нутром чуял чужие слабости и теперь, словно стервятник, кинулся на запах крови.
