— Я есть хочу, — пожаловался Клим, захлопывая крышку ноутбука, и с надеждой посмотрел на Катю: — Куда, к тебе или ко мне?
И она вдруг отчетливо поняла, почему до сих пор не приглашала Клима домой. Потому что знала, Клим оценит обстановку и, по его выражению, отвалит сам, меньше всего Катя ожидала услышать: «Не волнуйся, дорогая, воспитаем их вместе». Как могла, неосознанно оттягивала этот момент, но больше тянуть не стоило.
— Ко мне, — потерла переносицу и сказала решительно, постаравшись не замечать, как загорелись по-соседству черные глаза.
Клим предложил купить по дороге что-нибудь из еды, но Катя пообещала его накормить. Пусть меню у них было с детским уклоном, но все очень вкусно, вряд ли Аверин откажется от пюре с котлетами, у Людмилы Григорьевны они получались просто бесподобными. В выходные Катя готовила сама, а среди недели подключала няню.
Аверин вызвал такси — он сегодня был безлошадный, — и через двадцать минут они были у Катиного подъезда. Аверин выглядел… смущенным. Вот чудной! Он и правда нацелился на что-то большее, чем зависание за ноутбуком до утра?
Катерина собралась было войти в подъезд, но тут Аверин придержал ее за локоть и заглянул в глаза:
— Катя, ты уверена? Я доделаю отчет сам, и с Чистяковым договорюсь…
— Как хочешь, Клим, — она и не думала настаивать, и до самой двери дошла, не оглядываясь. Аверин шумно дышал в спину.
— Катенька, вы уже! А я как раз собралась мальчиков укладывать, — сообщила Людмила Григорьевна, завидев на пороге Катерину. Аверина она тут же просканировала своим встроенным рентгеном, но мигом сделала вид, будто ее это не касается.
— Спасибо, я сама, — сказала Катя, опускаясь на корточки и обнимая малышей, — вы идите, я и так вас задержала. Кстати, это Клим Маркович, мой сотрудник, а это Людмила Григорьевна, она помогает мне с детьми.
— Очень приятно! — няня просочилась между ними, попутно еще раз осмотрев Клима с ног до головы. — До свидания!
Парни, завидев в доме мужчину, поначалу спрятались за Катю, но потом осмелели и вышли из укрытия.
— Катя! — радостно запыхтел Ванька, Матвей молча разглядывал Аверина. Катя не видела лица Клима, но почему-то очень хорошо себе его представляла. Заставила себя заговорить, продолжая сидеть к нему спиной.
— Клим, знакомься, это Ваня. Это Матвей. Мальчики, это Клим.
— Папа, — сказал Матвей, глядя на Аверина снизу вверх.
— Нет, котенок, это не папа, это Клим. Папа уехал, — она обняла мальчика и услышала за спиной потрясенное:
— Откуда здесь дети, Катя? Они твои?
Катерина повернулась, и как Матвей, глядя снизу вверх, ответила с некоторым вызовом:
— Мои. А что тебя так удивляет, я не похожа на женщину, у которой могут быть дети?
Аверин действительно выглядел потрясенным. Он переводил взгляд то на Матвея, то на Ваню, то обратно на Матвея. Катя отправила малышей в ванную, а сама устало пояснила:
— Это дети моей сестры, она погибла сразу после того, как мы с тобой познакомились, и теперь они мои. Я собираюсь в ближайшее время их усыновить, и скорее всего, меня уволят, как Зимину, а если ты донесешь на меня, то это произойдет намного быстрее…
Клим схватил ее в охапку и приподнял над полом, его глаза сверкали как настоящие молнии.
— За кого ты меня принимаешь, — зашипел он, выдыхая, — почему я должен на тебя доносить? И почему тебя уволят?
— Поставь меня на место, Клим, ты напугаешь детей, — спокойно попросила Катя, — а уволят сам знаешь почему. То, что наш генеральный чайлдфри, не новость ни для кого, мать-одиночка с двумя полуторагодовалыми детьми никак не вписывается в новую политику компании. Я сейчас умою детей, можешь сам разогреть ужин, можешь подождать, пока я их уложу.
И ушла в ванную. Она слышала, как Клим хозяйничает на кухне, но вмешиваться не стала, только когда уложила малышню в детской, заглянула и ахнула. Стол был накрыт, ужин сервирован насколько можно празднично, и Катя даже посочувствовала Аверину — всегда неприятно, когда мечты разбиваются о жестокую реальность. Клим стоял у окна, сунув руки в карманы, и напряженно думал, по крайней мере, несколько вертикальных складок на лбу красноречиво об этом свидетельствовали.
— Ты меня не жди, ужинай, — сказала Катя, — у меня еще обязательная программа по пению.
— Это ребенок тогда тебе звонил? — спросил Клим. Она не ответила и направилась в детскую.
В этот раз малышам как нарочно не спалось, Катя перебрала весь репертуар, а они все ворочались и пыхтели. Наконец, с обеих сторон послышалось тихое сопение, Катя осторожно поднялась с пола и с облегчением прикрыла дверь.
Клима в кухне не было, он нашелся в гостиной. Одну руку по-прежнему держал в кармане, а в другой у него была фотография Аллы и Ильи, которая обычно стояла у Кати на полочке.
— Кто эта девушка, Катя? Это твоя сестра? Это ее дети?
Она кивнула и села в кресло. Поняла, что дико устала, хотелось спать, а спать сегодня вообще не светит… Но из полудремы выдернул требовательный голос Аверина.
— Катя, расскажи, как они погибли.
Пришлось открыть глаза и заставить себя выпрямиться.
Она сама не ожидала, что сумеет говорить об аварии так просто. Может от того, что ей уже давно пора было на кого-то это выплеснуть, а может от того, что сработал эффект попутчика — Аверин посторонний человек, не знавший ни Аллу, ни Илью. И поэтому можно было говорить о них немного отстраненно, как будто ей больше не болит и не выворачивает душу…
— У Ильи был день рождения, ему исполнилось двадцать пять, как Алке, они одноклассники. Они только поженились, решили отметить его день рождения вдвоем, Ваню с Матвеем оставили на нас с мамой и уехали кататься. Илья не пил… В некоторых СМИ передавали, что он был выпивший, но нет, это неправда, — Катя говорила монотонно, ей казалось, ее голос звучит откуда-то со стороны. — Они ехали по мосту, на встречку вылетел Фольксваген, водитель не справился с управлением, Мицубиси слетел с моста и упал в воду. Об этом тогда говорили во всех новостях…
…В октябре вода была уже довольно прохладной, Катя тогда сидела на полу и боялась уснуть, потому что стоило закрыть глаза, как она оказывалась зажата в тесной кабине автомобиля. Уши и нос заливало холодной речной водой, она судорожно хватала воздух, но в легких тоже была вода, и она медленно задыхалась. Пальцы беспомощно скользили по стеклу, но дверь заклинило, и оставалось только ждать, когда вода полностью заполнит легкие…
Никому, никому Катя не могла признаться, что сидя на полу в темной комнате, всю ночь молилась, чтобы Алла с Ильей летели в воду мертвыми. А когда наутро дозвонилась к судмедэксперту и услышала «Смерть наступила в результате удара…» захлебывалась от счастья и размазывала слезы по щекам. Как такое можно кому-то рассказать, чтобы тебя не признали невменяемой? А Климу, оказалось, можно…
Катя, обхватив себя руками, отчаянно боролась с желанием упасть на пол и свернуться зародышем, ей казалось, там безопаснее, она и у детей сидела на полу между двумя кроватками, когда пела песни или читала книжки. Но ее уверенно удержали сильные руки и осторожно усадили на диван, она уткнулась в плечо Клима, а он гладил ее по голове, как маленькую, и шептал:
— Моя хорошая, моя сильная девочка, не плачь, успокойся, я здесь, с тобой.
— Я оформила опекунство, — продолжила она, пряча лицо на его груди, — у меня преимущественное право на усыновление. Маму с похорон увезли в больницу с инсультом, она только-только начала выкарабкиваться, ей детей не отдадут по состоянию здоровья. А я смогу их усыновить, как только пройду специальные курсы.
«Только не говори это, пожалуйста! Если ты сейчас спросишь, почему я не хочу остаться опекуном и зачем мне их усыновлять, что я буду делать?..»
— Ты сказала, они недавно поженились? — рука, обнимавшая ее, напряглась, — Как же тогда…
— Илья не был их отцом. Он еще со школы был влюблен в Алку, но она вышла за него замуж перед самой аварией, он не успел записать мальчиков на себя, — Катя отстранилась от Клима и вытерла глаза, — я говорила, что у меня с этими чайлдфри личные счеты? Моя сестра встречалась с таким, богатый самовлюбленный мерзавец, это его дети.
