— Пора!
— Ну не уходи, пожалуйста, — позвала Олеська, когда Света засобиралась вслед за Гараниным.
— Джин, — тихо позвала его Света в сенях. — Давай завтра девочку возьмем на горку кататься. Скучно ей тут одной.
— А что? — загорелся идеей Арсений и обратился к хозяйке: — Мы завтра часов в двенадцать приедем. Возьмем Олеську на прогулку.
— Так ведь это… — замялась Надежда. — У нее сапог нету.
— Я же покупал осенью, — ощерился Гаранин и уставился неподвижным взглядом, как анаконда. — Пропила? — догадался он.
— Да на хлеб денег не хватало! — заголосила хозяйка. — Маринка как померла, так еле-еле концы с концами свожу. Уже на следующий год ее вон в интернат сбагрю.
— Когда на хлеб, — рыкнул Арсений, — ты ко мне обращаешься, а на водку я не даю, поэтому не лепи мне тут горбатого. Не тебе с твоим куцым умишком меня дурить!
Он остановился в дверях и, глянув еще раз на бледную и худенькую Олеську, потер затылок.
— Купим новые сапоги, — заверил он девочку, во все глаза смотревшую на него, а потом перевел взгляд на ее тетку. — Попробуй пропей! — пригрозил он Надежде. Но она, ни капли не испугавшись, лишь хмыкнула в ответ, словно говоря: «А что ты мне сделаешь?»
Света чувствовала, как от этой ужасной сцены ее замутило, хотелось выскочить на свежий воздух и дышать. Дышать. Но она подошла вплотную к Гаранину и тихо поинтересовалась:
— Магазин далеко? Сегодня успеем купить?
— В Крушинино. Двадцать минут на вездеходе, — кивнул Арсений.
Но уже в магазине, куда они примчались перед самым закрытием, засомневался:
— Надька все равно их пропьет, вот же стерва!
— Ничего подобного, — строго заметила Света. — Я ей не позволю.
Гаранин рассчитался за маленькие детские сапожки и побрел к выходу. А Света, поймав на себе хитрый взгляд продавщицы, задержалась на пару минут.
— Ты что-то забыла? — последовал вопрос от самой двери. Света подскочила к нему и зашептала на ухо:
— Дай мне в долг тысячу, Джин. Дома отдам.
Гаранин мог поклясться, что эти две незатейливые фразы покоробили его и одновременно развеселили.
«Значит, лялька уже считает твою избу домом, — поддел он сам себя, наблюдая, как, размахивая купюрой, его «жена» спешит обратно к прилавку. — Поздравляю, Арсений Юрьевич! От всей души
поздравляю!»
Он вышел на крыльцо небольшого магазинчика, поняв, что покупает Света. Она вышла с большим кульком и снова повторила:
— Спасибо, выручил! Я хоть себе трусов купила. Даже забыла, когда носила хлопчатобумажные, все больше кружевные стринги.
— А мне такие больше нравятся, — хмыкнул Гаранин, прижимая ляльку к себе. — Передо мной только в таких крутись, а?
— Мы тогда никогда из койки не выберемся, — хохотнула она. А потом посмотрела внимательным взглядом и осведомилась тихо, но предельно серьезно: — Ты с этой Надеждой хороводил? Олеська — твоя дочка?
— С ума сошла? — прошипел он, увлекая ее за угол магазина. — Ты думаешь, я бы позволил своему ребенку жить с пьющей теткой и не забрал ее к себе? — Гаранин от ярости навалился сверху, прижимая строптивую ляльку к бревенчатой стене. — И я не интересуюсь испитыми бабами. А вот с ее сестрой у меня случилась небольшая история. Только Маринка полтора года назад утонула, но тебя это не касается.
— Меня это не касалось вчера, — фыркнула Света, упираясь локтем ему в грудь и пытаясь спихнуть с себя. — Если ты меня знакомишь с людьми и представляешь за каким-то бесом женой, то мне нужно знать хотя бы подоплеку, чтобы не попасть впросак.
— A-a-az — протянул Гаранин, даже не делая попыток отстраниться. — Я-то думал, ревнуешь! Уже обрадовался…
— Не надейся… мальчик, — бросила она и добавила, нахмурившись: — Нужно ехать, скоро стемнеет.
— Ну да, — словно в чаду, пробормотал он и, взяв ее за руку, как маленькую, повел к вездеходу, припаркованному около почты.
А там, засунув в маленький багажник покупки, молча помог Свете усесться и, пробурчав «крепче держись», понесся через озеро с немыслимой скоростью и только дома поинтересовался:
— Как ты собираешься контролировать Олеськины сапоги? Ну чтобы Надежда не пропила.
— Очень просто, — пробормотала Светлана. — Нам придется привозить их с собой каждый раз, а потом забирать обратно.
— Да как-то неудобно подарить, а потом забирать, — с сомнением заметил Гаранин.
— А кто говорит о подарке? — хмыкнула Света. — Это твои сапоги, ты просто на время даешь их поносить Олесе.
— Умно, — кивнул Гаранин и добавил бурча: — Ты мне ничего не должна за свои покупки. Пока живешь в моем доме, я тебя обеспечиваю.
— У нас контракт? — уточнила она с ехидной улыбочкой.
— Вот именно, — заверил он и выскочил из дома. Завозился, закатывая вездеход в сарай, потом побежал за дровами. И вернувшись в избу, загрохотал на кухне тарелками.
«Как слон в посудной лавке», — хмыкнула про себя Света и, очутившись в зимовке, сразу позвонила матери.
— Я соскучилась по Эжену, — выдохнула она, как только Лиля ответила.
— У нас сегодня матч по футболу Россия-Франция, — смеясь заметила мать.
— Твои и мои бьют наших? — шутя полюбопытствовала Света и добавила серьезно: — Хочу к вам. Очень!
— Так приезжай, — с ходу заметила мать, но тут же поправила саму себя: — Арман велит не торопиться.
Света услышала знакомый властный голос. Сначала вдалеке, а потом уже и в трубке.
— Ты в порядке, Лана? — строго пророкотал отчим, а потом без всякого перехода тяжело вздохнул:- Пока мы не поймем, откуда исходит угроза, тебе лучше не приезжать. За Эжена можешь не переживать, он вместе со своими дядюшками и теткой посещает занятия и спортивный зал. Мы с Лили не спускаем с него глаз.
— Спасибо, — пробормотала Света и уже хотела попрощаться, как в эту минуту Арман закричал:
— Было касание! Было! Назначаю пенальти! — и передал трубку жене.
— Кто с кем играет? — весело поинтересовалась Света, слыша вдалеке вопли отчима.
— За Францию — Эжен, маленький Арман и Хлоя, а за Россию — Миша, Таечка и Пахомов. Судит Арман. Стефания и Витькины дочки изображают из себя фанатов и машут перед моим носом флажками.
— Весело у вас, — хмыкнула Света, а нажав «отбой», подумала: «Дурдом какой-то!»
Она прекрасно представляла, как на небольшом футбольном поле толкаются мальчишки и рыженькая Тайка, как несется к воротам Хлоя, жена Вити Пахомова и сестра Армана, как сам крестный
героически стоит на воротах, а Мишель, младший брат Светы и родной сын Иштвана Цагерта, пытается забить мяч в ворота соперника.
Света воочию увидела каждую деталь семейного вечера и чуть не закричала от отчаяния. Захотелось по мановению волшебной палочки перенестись в Бордо и обнять Эжена — своего маленького Гарри Поттера. Уткнуться носом в русые вихры и услышать протяжное:
«Мам, ну мам, отпусти! Я же не девчонка!»
Она вспомнила, что при жизни Люсьена сын неизменно добавлял:
— Родите себе дочку и с ней сюсюкайте!
Света представила своего маленького сына: крепкого и гибкого, в каждом движении которого чувствовалась зарождающаяся сила.
«Женечка, солнышко, — чуть слышно позвала она своего ребенка, прекрасно зная, что ее никто не услышит, и, всхлипнув, тихонечко велела сама себе: — Успокойся. Если уж Арман чего-то опасается, то дело плохо. Хотя почему Пахомов играет в футбол, а не отправился в Россию, как обещал?»
Она наскоро переоделась и вышла на кухню.
— Скоро туристы придут с ночевкой, — предупредил Гаранин. — Ты с нами посидишь?
Света мотнула головой.
— Нет, — капризно протянула она. — Я спать, день получился долгим.
Она уже засыпала, когда почувствовала, как Арсений огладил ее по голове и тихо позвал:
— Пойдем за стол, маленькая! Там ребята из Краснодара приехали, поют под гитару. Потом пожалеешь, если пропустишь.
— Хорошо, — пробормотала она. — Ты иди к людям, я сейчас выйду.
Света встрепенулась и, не заставив себя просить, быстро собралась: закрутила волосы в высокую дульку, надела длинную зеленую майку, купленную пару часов назад в сельпо, и лосины. Плеснула на лицо воды из стоявшего в углу ведра и такой красавицей а-ля натурель вошла на кухню.
