— Будешь красивой молодой бабушкой, — говорю я и рассчитываюсь за заказ.
— А что у тебя на личном фронте? — Лене непременно хочется каких-то подробностей, но я не настроена на откровенные беседы за стойкой бара. Учитывая мое нынешнее состояние, я вообще хотела ограничиться двумя-тремя фразами. Удивляюсь, что Ленке удалось так разговорить меня.
— На личном фронте затишье. — Я уже ищу глазами, где бы устроиться.
— Вон столик справа освободился, — кажется, Лена поняла, что от меня сейчас ничего не добьешься. — Сейчас там уберут, иди, дорогая. Приятного аппетита. Заезжай почаще.
— Спасибо, постараюсь.
Я с удовольствием устроилась, сев спиной к барной стойке, лицом ко входу. Я всегда так делала, потому что это дает возможность наблюдать за теми, кто приходит и покидает кафе. Своеобразное развлечение, когда ты в одиночестве, когда не о чем говорить с тем, с кем пришла. Негромкая музыка сливалась с разговорами за соседними столиками. Я посмотрела на часы: половина шестого. Сегодня я рано уехала с работы. Не самый удачный день. Неужели он и закончится для меня в таком вот настроении, которое пока не поднимает нежный, сказочный вкус «Черного принца». Кофе у Лены отменный, старается, старая знакомая. Не забыла, что я пью его без сахара. Горячий, горький, крепкий — как я люблю. Я поворачиваюсь, чтобы увидеть Лену, но она уже вся в общении с очередным посетителем. Работа у нее такая — сплошные знакомые, постоянные клиенты, и к каждому свой подход.
— Извините, у вас не занято? — услышала я, не сразу разобрав, что обращаются ко мне.
Подняв голову, я замираю. Главное, о чем я подумала, — нельзя показаться грубой. Но в голову не приходило ни одной фразы, которая помогла бы мне сохранить атмосферу одиночества за моим столом. К тому же молодой человек, остановившийся с подносом и приятно улыбающийся жемчужно-белой улыбкой, принадлежал к еще неразгаданному, непознанному мной типу: это был высокий широкоплечий мулат с невероятными, сверкающими черными глазами. Наверное, они у него были темно-карие, но в полутьме зала это был сам дьявол, который решил искушать меня за моим же столиком.
— Устраивайтесь, пожалуйста, — как можно непринужденнее ответила я. Я не обратила внимания на то, что слишком долгой была пауза между его вопросом и моим ответом.
— Благодарю. — Он сел, но даже в такой позе было очевидно, что габариты этого столика не соответствуют его мощному телосложению.
Я постаралась сразу отвести взгляд, чтобы не так явно рассматривать своего нежданного соседа, но ничего не могла с собой поделать: мне хотелось смотреть на него! Мои щеки стали пунцовыми. Стараясь скрыть поднимающееся внутри меня, помимо воли, волнение, я нещадно ковыряла остатки пирожного.
— Что, невкусно? — участливо спросил мой сосед.
Видимо, впечатление со стороны я производила не самое лучшее. А этот низкий голос, совершенно лишенный какого бы то ни было акцента, ввел меня в состояние, которое испытывает ныряльщик перед появлением на поверхности: воздух уже закончился, а нужно еще как-то проплыть последние метры. Я отчаянно пыталась улыбаться, но губы мои дрожали. Я положила ложку на блюдце. Не стала брать чашку с кофе, чтобы ненароком не расплескать. Я была в панике. Вот что значит неделя воздержания. Полный ступор. Где моя приобретенная с годами манера легко и непринужденно вести разговор? Но все дело в том, что с этим молодым человеком мне вовсе не хотелось разговаривать. Я не могла отвести взгляд от его полных, влажных губ, а когда он невзначай провел по ним нежно-розовым языком, я ощутила властные флюиды, которые подавал мой орган сладострастия. Я хотела этого мужчину. Я хотела его до того, что челюсти мои сжимались, в голове стучали сотни возбужденных молоточков, каждый из которых выдавал ритм моего возрастающего желания.
Я уже была не рада тому, что решила заехать в это чертово кафе. Не выглядела бы сейчас дура дурой. Нужно взять себя в руки. Какой раз за сегодняшний день я говорю себе об этом? Для начала нужно хоть что-то ответить на проявленное внимание. Я неловко пожала плечами.
— Со мной так часто бывает, — начала я, — думала, что хочу есть, а на самом деле…
— Может быть, это я вам помешал?
— Нет, нет, что вы. Есть одной — это так скучно.
— А не есть вдвоем — так весело, — улыбнулся молодой человек, и я почувствовала очередную жаркую волну, окатившую меня с головы до ног. — Давайте знакомиться?
— Давайте, — я чуть не дала петуха от волнения, мгновенно отреагировав на предложение.
— Максим. — Он протянул красивую руку, на мизинце которой я заметила оригинальное золотое колечко. Моя белоснежная рука как-то необычно выглядела на фоне его темной кожи. Во всем этом было что-то волнующее. Я просто утонула в его крепком рукопожатии, мечтая, чтобы оно имело продолжение. Я была готова призывно пошевелить пальчиками, что на языке людей понимающих означало только одно: желание заняться любовью, но сдержалась. Нельзя так потакать своим желаниям. К тому же, к тому же… Я тщетно пыталась найти причину, по которой я не должна была связываться с этим обворожительным мулатом. В его экзотической внешности было все самое лучшее от обеих рас: точеный нос, красивый разрез глаз, продолговатый овал лица, чуть полноватые губы добавляли сексуальности. Густые черные волосы были коротко подстрижены, здесь был явный перевес в сторону его темнокожих предков. Я мысленно проводила ладонью по этой жесткой подушечке, пытаясь представить все сопутствующие ощущения. Это был бы мой новый сексуальный опыт. Что может быть более интригующим для свободной молодой женщины? Одним словом, в своих фантазиях я уже приступила к самым активным действиям.
— Максим? — завороженно произнесла я, не сводя глаз с его волнующей линии губ.
— Мы не выбираем себе имена, правда?
— Да, действительно. Какая несправедливость. — Я была готова согласиться со всем, что он скажет. Я попала под обаяние его экзотической внешности и млела от одной мысли о том, что мы разговариваем. Как это было сексуально! Никогда не думала, что можно получать такие эмоции от самого невинного разговора.
— И как же зовут вас, прекрасная незнакомка?
— Лада. — Я не пыталась освободить руку, а он — отпустить ее. Почему-то с каждой секундой во мне крепла уверенность, что одним шапочным знакомством мы не обойдемся.
— Вы учитесь в мединституте? — спросил Максим.
— Нет, — кокетливо улыбнулась я.
— Наши будущие медики — завсегдатаи этого кафе.
— Я знаю, — коротко ответила я. — Вы тоже из их числа?
— Нет, просто у меня много друзей среди этой веселой и бесшабашной братии. Мы часто коротали здесь вечера, а сегодня у меня встреча сорвалась. Так я решил перекусить по старой памяти. Когда нервничаю, обязательно что-то жую.
— Понятно.
— А вы?
— Я просто заехала сюда… — Я снова растерялась. Мне меньше всего хотелось признаваться в том, что мне уже двадцать семь, что я открыла это заведение гораздо раньше, чем это сделал он со своими однокурсниками. Моя первая ложь прозвучала весьма невинно: — Честно говоря, у меня тоже сорвалась деловая встреча.
— Кто посмел так поступить с красивой женщиной? — Максим разжал пальцы, и моя рука оказалась в свободном полете. Мне больше нравилось ощущать теплое прикосновение.
— Ничего, значит, так надо.
— И вы простите его?
— С чего вы взяли, что это мужчина? — Я удивленно подняла брови и бросила на Максима взгляд, в котором читалось неприкрытое восхищение его догадливостью.
— На это способны только мы, — отвечая мне взглядом с поволокой, призывным и полным желания, Максим положил свою ладонь поверх моей. — Сильный пол чаще оказывается слабым, безвольным, предсказуемым.
— Как жаль… — Я едва могла говорить. В горле пересохло, язык не желал отлипать от неба. Он вообще словно больше не принадлежал мне. Я ерзала, потому что мое желание принимало неприличные масштабы. Сдерживать себя становилось слишком трудно.
— К тому же такая женщина явно не может быть обделена мужским вниманием.
