домой одной, – Пояснила я, собирая зыбкие аргументы на ходу. – Проводите меня, если вам по пути, конечно?
Теперь он посмотрел на меня еще страннее, чем несколько секунд назад. Складывалось впечатление, что теперь он задумался о моей адекватности. Ну, его можно понять: вполне себя приличная с виду женщина с щенками в коробке просит незнакомого, почти убитого в хлам мужчину, проводить ее домой.
Наверное, эти щенята – пополнение к тем сорока котам, которые уже есть в моем доме. Когда настолько отчаялась, что решила завести еще и собак и начала клеиться к пьяному, женатому мужику.
– Рябикова, – бросил он и предпринял попытку встать.
– Что?
– На Рябикова я живу, – разжевал он мне, как идиотке и его попытка встать закончилась провалом.
На Рябикова? Уже хорошо – на одной улице живём.
– Я помогу вам, – протянула ему ладонь, на которую он бросил пустой взгляд.
Замер. Задумался.
Может, засмотрелся на обручальное кольцо? И теперь пазл под названием «Я» стал еще сложнее?
– Поможешь? – невеселая насмешка. – Попробуй.
Схватился за мою руку и едва не уронил нас всех. Хорошо, что я успела выставить ноги и… воткнуть каблук ему в ботинок.
– Упс! – выдавила сдавленно и потянула мужчину на себя, стараясь не просыпать щенков из коробки.
– Пошли, – сказал мой внезапный Сусанин и брезгливо выдернул руку из моей руки.
Шатаясь, пошёл впереди меня, даже не заботясь о том, иду ли я за ним или он сам себя провожает.
Джентльмен чёртов!
Молча следовала за ним. В сумке булькает молоко. В коробке в руках тихо скулят щенки. А передо мной идёт совершенно неизвестный мне мужчина, для которого я делаю вид, что он меня провожает.
Не так я планировала закончить вечер пятницы. Совершенно не так.
Чем ближе мы подходили к нашей улице, тем менее уверено мой провожатый держался на ногах. Вероятно, перед выходом из бара он принял какую-то контрольную дозу пойла, чей эффект догнал его только сейчас.
Он пошатнулся в одну сторону, в другую. Маятник в пальто.
В момент, когда он почти упал, едва не свалившись на проезжую часть, нырнула ему под руку и приобняла за талию.
Щенки в коробке боязливо дрогнули.
Рука на плече напряглась. Посмотрела чуть вверх и по спине пробежал холод, оттого с каким презрением на меня смотрели два черных колодца.
– Я же говорила, что помогу вам, – пояснила я мужчине и сама боязливо дрогнула, когда почувствовала, что он сжал мои пальцы.
Я и не заметила, что переплела наши пальцы, когда закидывала его руку на свое плечо.
Он так крепко сжал мою ладонь, что я почувствовала легкий скрежет наших обручальных колец друг о друга.
– Это вряд ли, – наконец, произнес он безэмоционально и повел нас в сторону дороги, с которой начиналась наша улица.
Мужчина не проявлял ни малейшего интереса ко мне или, хотя бы, к щенкам. Он просто шёл куда-то, используя меня в качестве опоры, и не заморачивался о том, что я сама не очень-то хорошо держусь на ногах на скользком тротуаре и на высоких каблуках. Еще и коробка с щенками в руке.
Про мужика на моих плечах весом килограммов восемьдесят, не меньше, пожалуй, промолчу.
– Какой дом? – спросила я, когда мы прошли уже два дома на Рябикова.
– Седьмой, – ответил он, заплетающимся языком.
Не хило его сморило.
– Квартира? – спросил на всякий случай, пока он еще шёл на контакт.
– Тридцать семь.
Едва различила координаты.
Так. Я живу в одиннадцатом доме, значит, придется сначала его закинуть в его дом.
Хотела спросить еще про ключ и посоветовать позвонить жене, чтобы встретила, но поняла, что он меня уже не воспринимает.
Мужчина просто смотрит себе под ноги и едва держит голову, которую так и клонит в сон, на плечах.
Доставлю его до двери квартиры, позвоню в звонок и пусть его кто-нибудь из родных забирает с лестничной площадки.
Из подъезда седьмого дома вышла какая-то женщина. Внутренне помолилась о том, чтобы это была не его жена, иначе ему потом придется долго объясняться, кто я такая и какого черта иду с ним под ручку.
Либо мне прямо сейчас могут выцарапать глаза ключом.
Никакой реакции от женщины не последовало. Даже банального человеческого любопытства. Она молча придержала для нас дверь подъезда открытой и пошла дальше, даже не отреагировав на моё «спасибо».
– Этаж какой? – спросила у мужчины, когда мы подошли к лифту.
– Четв… – прохрипел он сонно. – Четыре.
Нажала нужную кнопку и прислонила вялое туловище к стене лифта.
Заглянула в коробку к щенкам, которые с любопытством обнюхивали окружающую обстановку, но трястись так и не перестали.
Намерзлись они, всё-таки, неслабо.
Подняла взгляд на мужчину и в груди похолодело. До шевеления волос на затылке стало жутко.
Снова эти темные глаза, которые были карими, как оказалось при нормальном освещении, смотрели на меня так… мёртво. В его взгляде не было совершенно ничего. Ни эмоций, ни интереса, ни хоть сколько-нибудь любопытства, хотя бы, к щенкам в моих руках.
Так смотрят старые забытые игрушки, которых никто не хочет брать в новую жизнь. Так же холодно, отчаянно и бездушно.
Он, словно пуст изнутри и нет ничего, что могло бы его наполнить.
Лифт издал сигнал о прибытии.
Протянула мужчине ладонь, на которую он медленно перевел взгляд, отвлекшись от моего лица.
Проигнорировал и попытался своими силами выйти из лифта.
Упал.
Вобрав в грудь побольше воздуха, чтобы успокоиться и не сорваться на нем, помогла ему встать, то и дело, останавливая закрытие створок лифта.
Я бы, конечно, покаталась в нем, но не с такой компанией.
Тридцать седьмая квартира оказалась справа от лифта. Волоча на себе почти спящего мужчину, подошла к двери и позвонила в замок, надеясь на то, что в десятом часу в этом доме еще никто
