— Зачем Вы рассказали Андрею про морскую свинку? — выпаливаю то, что меня беспокоит.
— Я не рассказывал, — отзывается он спокойно.
— Тогда как он узнал?
— Не могу этого знать, Таисия Сергеевна.
— Где Захар? — почти выплёвываю второй вопрос.
Отсутствие охранника меня тоже беспокоит. Вчера он защитил меня от Андрея, а сегодня не появился в нашем доме. Вдруг с ним что-то случилось?
— Этого я тоже не знаю, — вновь спокойно отвечает Иван.
Это бесполезно!
Мне никто ничего не говорит. А зачем? Марионеткам не следует засорять мозги ненужной информацией. Залог успешного и полного подчинения — неведение. Так?
Тяжело вздохнув, тоже выбираюсь из машины. Алиса уже забежала во двор небольшого, но уютного домика, и я слышу, как она хохочет. Иду на этот звук по мощёной дорожке сада.
Все цветы здесь обрезаны, потому что на дворе октябрь. Хотя погода стоит на удивление солнечная.
На крыльце дома вижу дочку. Она качается на широких качелях. Это что-то новенькое. Ещё две недели назад этих качелей здесь не было.
Свекровь стоит ко мне спиной, но я слышу, как она причитает, чтобы Алиса была осторожнее.
— Привет, — медленно преодолеваю три ступеньки крыльца. — Красивые качели.
Она оборачивается, встречая меня холодным взглядом. Не здоровается.
Свекровь никогда со мной не здоровается. Кивок головы, надменно вскинутые брови, иногда ядовитая ухмылка — это всё, чего я удостаиваюсь.
Ведь это я повинна в том, что её мальчик стал калекой на всю жизнь. Вот её правда. Другую она не воспринимает. А также искренне верит, что Алиса — её родная внучка. Даже вроде как любит девочку. Насколько вообще способно любить чёрствое сердце этой женщины.
Я привожу дочку сюда раз в две недели. Делаю это не потому, что Андрей этого хочет, а потому, что у Алисы нет других бабушек. Так же, как и дедушек. А здесь полный комплект. Свёкор у меня тоже имеется. Он, в отличие от своей жены, ко мне более благосклонен.
— Качели… Мы поставили их для Алисы, — говорит Марта Захаровна бесцветным голосом и сухо интересуется: — Оставишь её и по делам поедешь?.. Или посидишь?
— Посижу, — отвечаю ровным тоном. — Мы ненадолго.
— Как и всегда, — тихо ворчит себе под нос. Подходит к Алисе и протягивает ей руку: — Пойдём в дом, милая. Я купила твои любимые конфеты.
Дочка нехотя сползает с качелей и берётся за сухую ладонь Марты.
— С орешками? — уточняет с улыбкой.
— С орешками, — утвердительно кивает свекровь, и они заходят в дом.
Тяжело вздохнув, плетусь за ними. Нужно выдержать лишь час. Обычно дольше мы не засиживаемся. Ровно через час Марта перестаёт обращать внимание на внучку и поднимает тему увечий своего сына.
Сначала в меня летят лишь мелкие камни в виде: «Ушла бы с ним в тот день — и он бы не пострадал». А потом булыжники покрупнее: «Твой хахаль избивал моего мальчика, а ты просто смотрела. А значит — тоже виновата!»
Однако сегодня я очень хочу избежать подобных разговоров, свидетелем которых приходится бывать Алисе. Хоть она и занимается в этот момент своими делами — рисует или играет в куклы… Да и свекровь, бросая эти бесконечные обвинения, шипит негромко… Но мне всегда кажется, что дочка всё слышит. И понимает.
Сегодня нам нужно обсудить юбилей Андрея. До него осталось несколько дней, а мы так и не определились с подарком. Точнее, я так и не успела убедить свёкра и свекровь, что их презент в виде романтического путешествия во Францию только для нас двоих с мужем, мягко говоря, неуместен.
Во-первых, между нами нет романтики. А во-вторых, я ни за что не оставлю с ними свою дочь.
У родителей Андрея мы засиживаемся намного дольше, чем обычно. Потому что именно сегодня наш разговор выходит за рамки приличия…
Воспользовавшись тем, что свёкор увлекает Алису игрой в шашки, я уверенно пересекаю гостиную и торопливо выхожу из комнаты, подальше от ушей дочери. Марта, к счастью, идёт за мной.
— Почему ты так сопротивляешься? — гневно цедит свекровь. — Почему ты не можешь просто взять и родить Андрею ещё одного ребёнка? Как-то наладить вашу жизнь, в конце-то концов. Я же тоже женщина… И прекрасно вижу, что у вас с моим сыном не всё гладко. Поездка в романтическое место настроит вас на нужный лад. Да и Алиса наверняка будет рада братику или сестрёнке.
Боже…
Как объяснить матери своего мужа, что её сын — мой муж лишь формально? Что если и было между нами немного романтики поначалу, то всё очень быстро закончилось. Наш брак — это сделка! Для меня — так точно. А ведь Андрей когда-то клялся мне в чистейшей любви… Но я так её и не разглядела. А потом всё слишком далеко зашло…
— Нам не нужен ещё один ребёнок, — отвечаю как можно спокойнее.
Но мой ответ просто взрывает Марту.
— Говори за себя, Таисия! Это тебе не нужен ребёнок! Андрея ты не спрашивала. Что тебе вообще нужно? — она понижает голос до угрожающего шёпота. — Деньги моего сына? Комфорт? Возможность не работать? Послушай меня, девочка… Я его мать в первую очередь. И только потом бабушка и свекровь. Я всегда буду на стороне своего единственного сына. И я вижу, как он несчастлив с тобой.
Да мы оба несчастны!
Но почему-то сегодня я чувствую это особо остро.
Однако знаю, что Андрей меня ни за что не отпустит. Потому что верит в свою выдуманную любовь ко мне… Ну или по какой-то другой причине.
Поворачиваюсь к Марте лицом и, глядя ей в глаза, тоже шепчу:
— Андрей несчастлив потому, что сам загнал себя в рамки собственной ущербности.
Сначала я слышу свист от рассекающей воздух руки, а потом чувствую, как начинает гореть щека от звонкой пощёчины.
Не могу поверить, что свекровь меня ударила… Отказываюсь верить в это!
Затравленно отступаю и хватаюсь за щёку.
— Тася… — женщина протягивает ко мне руки. На её лице на миг проступает сожаление, но оно тут же меркнет. — Ты не должна так говорить о моём сыне!
— Ущербный! — выплёвываю я, словно подстрекая. — Ваш сын себя таковым считает! Он — так считает!
Как же я устала… Так устала, что хочется сбежать на край света, прихватив с собой Алису.
В целом мире у меня не осталось никого, кроме неё… Эгоистичное желание, чтобы моя мама сейчас была жива хотя бы для того, чтобы вступиться за меня перед свекровью, рвёт мою душу на части.
Но за меня никто не вступится…
Иногда мне кажется, что Алиса выбрала именно бокс, чтобы не быть похожей на меня. Я — слабачка в её глазах. Такой она быть не хочет.
Машинально задаю себе вопрос: а что бы сделал Спартак? И представляю, как он испепеляет Марту убийственным взглядом своих зелёных глаз. А свекровь видит лишь то, как эти глаза похожи на глаза её внучки.
Эта информация наверняка способна убить. И я почти готова признаться в нашей с Андреем лжи, чтобы Марте стало больнее, чем мне от её пощёчины.
Но я молчу. Молчу и невольно улыбаюсь, представив её лицо, узнай она правду.
— Что тут смешного? — фыркает она, заметив мою неуместную улыбку.
— Нет, мне совсем не смешно, — покачав головой, отступаю к двери. — Скорее уж грустно, что всё вот так. Ваш сын несчастлив. Вы недовольны выбором его спутницы. А я просто молчу, потому что не могу сказать правду.
— Какую правду?
— В этом и проблема, Марта. Я не могу Вам эту правду озвучить.
Распахнув дверь, подзываю Алису:
— Лисёнок, одевайся. Нам пора.
Свёкор помогает ей одеться и обуться, искоса поглядывая на меня. Наверняка замечает пунцовую щёку, но никак это не комментирует.
Он побаивается свою жену и часто прячется за её спиной, словно не имея собственного мнения.
— Так в чём правда, Тась? — допытывается Марта, пока я дожидаюсь дочь на улице.
Я устало качаю головой. Как только Алиса выходит и прощается с бабушкой, сразу покидаю крылечко, крепко ухватив дочку за руку. Мы выходим за калитку и садимся в машину.
В голове словно эхо звучит недоверчивый голос свекрови: «В чём правда?..»
