пизди что нету, такие как вы все сохраняете.
Через полчаса у нас были все необходимые координаты.
– Значит модельное агентство и транспортная компания? Вот так просто торговать людьми? – не знаю, кому я задавал этот вопрос.
Далер ушел договариваться на быстрый вылет, Серый работал за компом и все перепроверял, находя то, что было очень спрятано и задокументировано.
Грузовики с «товаром» на продажу были помечены оранжевыми лентами, как аксессуар, другие простой красной.
Таможня не вся купленная, лишь пара человек с обеих сторон границы, плюс Беларусь, предоставляла безопасное и беспрепятственное передвижение. Но в этот раз был самолет, чтобы быстрей продать сестру, так как я начну искать сразу.
Мы летели прямо в Германию.
Адреса были в кармане.
«Только бы успеть».
* * *
Далер с Геной остались там договариваться о транспортировке тела моей малышки, а я летел назад.
Я летел убивать этих мразей.
То, что я увидел там, в грязном подвале осталось в моих глазах кровавой пеленой.
Я всадил в этих двух пидоров тонну пуль и жалел, что они умерли почти сразу, но все продолжал и продолжал стрелять, пока не опустели магазины всех наших стволов.
По прилету в Россию мне пришлось позвонить отцу.
Это было раннее утро. Я не мог решиться. Не знал, как мне это сделать…
Орал как обезумевший стоя на улице, но я должен.
Гудки ввинчивались в голову, словно ее дрелью пронзает насквозь.
Он поднял трубку и молчал… как и я…
Мы оба знали зачем я звоню.
– Отец… – глотку стянуло так, что я уже хотел ударить в нее кулаком.
Он лишь сделал глубокий вдох и сказал два предложения, это были и последние его слова, обращенные ко мне, как оказалось впоследствии…
– Просто верни ее домой, она должна быть похоронена на своей земле. Прощай, Мурад.
Никогда в жизни не было такого, чтобы я почувствовал, что выхода нет.
Всегда я видел пути, всегда находил… сейчас, я стоял и держал телефон возле уха, что молчал и давно был отключен вызов…
Это было раннее утро… Это было последнее утро, когда я себя помнил таким, каким был еще пару дней назад. Словно я напоследок заглянул в дверь, которую запирал навсегда. Выбросил ключ и развернувшись пошел в дом.
Пора ответить блядям за все.
– Приведите их обоих. В разные комнаты, с девчонкой разберусь после них.
Парни кивнули, благо молчали, иначе вынес бы им мозги на месте.
Температура тела поднялась на максимум, я горел.
Я сгорал.
Он визжал, как свинья. Паршивая шлюха его орала в другой стороне.
«И до тебя сейчас доберусь, подожди!»
– Не нужно, – попросил не связывать. – Иди пока что.
Он кивнул и вышел.
Коваль молча забивался в угол, а я наступал. Я больше не видел этот мир в прежних красках. Я видел перед собой тот пол, что был весь в крови, по которому я шел… я видел только ее… с трудом узнаваемую. Я опоздал совсем чуть-чуть.
– Ты обещ…
Удар. Крик. Еще удар. Попытка выбраться из угла. Удар. Хрип. Удар… Удар… Удар…
Я просто бил, я не контролировал себя. Не хотел контролировать. Выл, ронял слезы и бил, пока не сломал к херам несколько своих пальцев, пока от него не осталось ничего живого.
Вынул пистолет с глушителем и разрядил все что в нем было.
– Дай свой ствол, – попросил кого-то из парней, даже не знаю кто это был, выйдя из комнаты, направляясь в другую.
Беспрекословно.
Холодный металл быстро нагрелся в руке, и я вошел туда, где было жалкое подобие женщины.
Завизжала, увидев меня. Всего покрытого кровью ее пидора мужа.
– Где Виталик? – заорала она.
– Сдох.
– Ублюдок, – зашипела, но заткнулась, когда я поднял руку и снял предохранитель. – Подожди, подожди. Не убивай, это он заставил меня. Я не виновата. У меня же дочка. Прошу… – заревела.
– Камилла тоже была дочерью.
– Погоди, послушай, Лора красивая девочка, посмотри на нее может быть она… – красный.
Выстрел, второй, третий…
Опустошение…
Выхожу из комнаты и иду сразу вниз.
– Дай ствол, – охранник сразу же протягивает мне пушку.
Открываю комнату и вижу ее…
Свернутая в калачик, в углу бетонной комнаты.
Поджатые ноги к груди в тонких грязных носках.
«Ты должен это сделать!» – шепчет разум.
Снимаю предохранитель, направляю дуло в ее сторону и чувствую, как снова катятся слезы, потому что я в ту секунуду предавал всех тем, что не мог решиться.
«Блядь, давай же…, – уговариваю себя. – Она враг. Она не заслужила жить. Не медли».
«Она невинный ребенок. Она не причем», – протестую.
«Сестра тоже была не причем».
«Я должен!»
Мысленная борьба и тихий девичий всхлип.
Красный!
Вылетаю оттуда и чуть ли не бегу.
Подальше…
Кожу стягивает от высохшей крови. Кровь врага.
Иду в душ и смываю с себя эту грязь, зная, что сделаю дальше.
Одеваюсь в чистую одежду.
Спускаюсь в самый низ, выношу на руках девчонку и уезжаю.
* * *
Далер все организовал очень быстро. Не представляю, как у него это вышло. В Питере никто ни о чем не узнал. Босс того района, все замел, как и обещал, а я сел в машину и поехал на похороны сестры.
Только родственники. В центре мама и отец.
Он знает, что я тут. Но я не имею права подойти. Сам не хочу.
Мне нечего сказать их глазам.
Мысленно, прошу прощения у матери, падаю на колени перед отцом, не в надежде чтобы простил, это невозможно, но, чтобы он знал, что я умер сам и больше не встану с колен.
Кладбище опустело и только тогда я посмел приблизиться.
Слов не было.
Больше не было ничего.
– Прости, Ками. Прости что не успел, маленькая моя. Прости за тот ад… Люблю тебя, сестренка.
Ухожу быстрыми шагами, потому что больше никогда не вернусь сюда.
Открываю глаза, выныривая из кошмара.
Смотрю на фотку и поглаживаю ее улыбающееся лицо.
– Три месяца, и она отсюда уйдет, – обращаюсь к ней.
Складываю остальные снимки назад в коробку и выхожу, закрывая внутри злость и гнев, воскресший от воспоминаний.
На кухне слышу возню и иду туда.
Лора застывает с тарелками блинов и бутербродов.
– Садитесь. У меня уже было готово все, но решила пробежаться сначала, – несмело улыбается. – Вот накрываю для нас обоих.
Смотрю на нее и не могу отделаться от тех эмоций, трехлетней давности. Разворачиваюсь и ухожу.
Я решил тогда, что помогу, ведь она не виновата, но сейчас я
