просто смотреть в ее глаза.
И не просто, тоже люблю.
Люблю… нет, о том, что ее люблю я не думаю. Какая любовь? Просто красивая малышка, которую хочется присвоить вот и все. Раздразнить. Научить всему. Попробовать.
- Если мы не пара, зачем вы сюда ходите?
- А что, обязательно быть парой? – знаю, что специально ее троллю, довожу, но мне это нравится.
- Не обязательно. До свидания.
- Котён, погоди…
Она обходит меня, идет по улице решительно. Я смотрю ей вслед. Чего добивается? Чтобы бегал за ней?
Не побегу ведь!
Усмехаюсь, голову опускаю. Иду к тачке – решил в этот раз байк будет слишком, да и дождь накрапывал.
Только успеваю подумать о дожде – он тут как тут. Проливается как из ведра. Резко. Котёна не успевает опомниться, озирается в поисках укрытия, поворачивается ко мне, такая беззащитная, потоки воды словно ручьи слез на ее алых щечках.
Быстро шагаю к ней, внутренне сам над собой стебусь – не побежишь за ней, да, Лавр?
Подхожу, хватаю ее в охапку. Дрожит вся, замерзла, хотя дождик по-летнему теплый.
- Ку-ку-да? Т-ты?
- В машину, куда, замерзнешь, заболеешь к чертовой матери, лечить потом тебя от бесплодия…
- Н-не… не надо меня л-лечить.
- Я сам решу, надо или не надо!
- Ре-решишь, да? Ну д-давай, решай… реш-шебник.
- Сама ты, решебник! Я «решала».
- Реш-шала?
- Решаю проблемы, не слышала ни разу о таких?
Сажаю ее на заднее сидение, сам тоже залезаю туда, мокрый насквозь. Хорошо в салоне тепло, тянусь вперед к панели, врубаю печку. Расстегиваю рубашку. Вижу глаза котёны округляющиеся – татуировку разглядывает, которая маскирует шрам от пули.
- Нравится? Потрогай, если хочешь.
- Нет, спасибо.
- Сними кофту, мокрая.
- Не могу.
- Почему?
- Потому. – отворачивается, обнимая себя руками.
- Снимай, воспаление легких схлопочешь.
- Вам какая печаль?
- Такая!
Резко разворачиваю, задираю кофту, котёна отбивается, но быстро затихает, позволяя себя раздеть. А я понимаю, что снова «попал» не по-детски, потому что под кофточкой у нее тоненький прозрачный, кружевной бюстик, который нифига не скрывает. И я вижу острые темные ягодки... Она дрожит, глаза опустив, а я…
Сглатываю, потом скидываю с себя рубашку, рывком сажаю котёну на колени, к себе прижимая.
- Грейся, - сам не узнаю свой севший разом голос.
Она дергается, но потом, почувствовав видимо, что сидит на чем-то очень опасном, замирает, почти на дышит.
Поднимаю ее голову за подбородок, смотрю в глаза. Она не выдерживает взгляд, смыкает ресницы, но… открывает ротик мне на встречу.
И я оправдываю ожидания, целую нежно, ласкаю своими губами, понимая, что крышу сносит, еще немного и…
Нет, нельзя. Она еще маленькая для такого. Только поцелуи, Лавр. Только поцелуи.
- Никита…
- Что?
- Ты… правда считаешь, что я тебе не пара?
- Правда. Ты ж дите еще совсем…
- Зачем тогда ты меня…
- Я сам не знаю. Клинит на тебе и все. Только о тебе и думаю. Только тебя… - замолкаю, сглатывая, ешки-матрёшки…
- Что? Только меня?
- Ничего. Потом расскажу, когда подрастешь.
- Я взрослая, мне уже восемнадцать давно.
- Знаю. А мне тридцать. Недавно.
- И что?
- А то… Старый я для тебя.
- Ты не старый. Ты…
- Что я?
Тушуется, скромничает сразу, краснеет.
- Так что?
- Ничего… поцелуй меня еще раз.
Улыбаюсь, а потом… укладываю ее на сидение, устраиваясь рядом. К такому поцелую нужно подготовиться основательно!
- Папа! Папа! – кричат с порога девочки. – Мы дома!
Я закрываю дверь, снимаю обувь и помогаю близняшкам раздеться.
- Помойте ручки и поиграйте немного, - говорю я им.
Малышки бегут вперёд, не расставаясь с подарками.
Навстречу нам выходит Андрей. Судя по выражению его лица, он очень недоволен.
- Смотри, что нам дядя подарил! – демонстрирует игрушку Мила.
– Видишь какой красивый! - Алина ласково гладит розового единорожку по морде. – Проголодался, наверное, - заботливо говорит она. – Идём, дам тебе морковку!
- Руки! – кричу я вдогонку, избегая сурового взгляда мужа.
Мы остаёмся наедине.
- Ты голодный, - прохожу на кухню.
- Кто им подарил эти игрушки? – хмуро спрашивает он, пока я зажигаю плиту.
- Богатые клиенты, - отмахиваюсь я, а потом добавляю: - Свадебное путешествие, удачный тур…
- Удачный тур? – с подозрением переспрашивает Андрей. – И куда же?
- На Мальдивы, - отвечаю не задумываясь, и даже не вру.
Сердце так и стучит в висках. Надеюсь, дочки не расскажут, как мой «богатый клиент» подвёз нас до дома… В подъезде я попросила их сохранить это в тайне… Но дети есть дети.
Ужасно, конечно, что приходится втягивать их во взрослые интриги, но у меня просто не было другого выхода.
- На улице темно уже, - продолжает Андрей, подходя к холодильнику. – Дома жрать нечего. А ты шляешься непонятно где.
Я молча киваю. Знаю, что он сейчас просто выпустит пар, а потом попросит прощения…
У мужа просто сложный период в жизни. Год назад он потерял неплохую работу. Был водителем у одного крупного бизнесмена. А тот неожиданно вместе с семьёй переехал в Штаты… Андрей пробовал найти нечто подобное, но, к сожалению, его поиски затянулись.
Варианты, конечно, были и много. Но с зарплатой в половину меньше той, что он получал. Андрей продолжает искать, я знаю. Просто пока ничего подходящего не подвернулось.
Наверное, кто-то на моём месте сказал бы, что мне нужно настоять на том, чтобы он взялся хоть за что-то…
Но каждый раз, когда я хочу, наконец, заговорить с ним об этом, вспоминаю, как Андрей в свое время спас меня, как поддерживал, когда я была беременна. Как настоял на том, чтобы я три года сидела в декрете с детьми… При этом он прекрасно знал, что девочки – не его. И никогда не попрекал меня этим. Ну, почти никогда.
Так что я чувствую себя обязанной ему. Временные трудности скоро закончатся, и тогда мы заживём также, как жили до этого!
Всё будет хорошо… будет хорошо…
- Я сейчас быстренько всё приготовлю, - суечусь я. – Ты макароны с котлетами будешь?
- Поздно уже, - Андрей захлопывает холодильник и садится за стол. – На ночь есть вредно. Особенно тебе. Если так и дальше будет, придётся тебе опять на новые
