А Ирина Витальевна продолжала молчать. Меня это уже страшно напрягало. Обычно она довольно разговорчива — постоянно отдаёт приказы, требует чего-то. А сейчас общалась только со стюардессой, ну и на спящего Антошку поглядывала, а мне не сказала ни слова.
Что происходит?
Я снова пришла к выводу, что Ирина сильно загрузилась по бизнесу.
Три с половиной часа полёта я занималась Антошкой — он проснулся, немного покапризничал, потом мы поели, поиграли игрушками, посмотрели в иллюминатор, пообщались с красивой стюардессой и рассмотрели её костюм, потом снова поели, снова поиграли.
Ирина работала, открыв ноутбук, и не обращала на нас никакого внимания…
И вот наконец-то мы дома — в шикарной квартире на четвёртом этаже элитной малоэтажной застройки.
Сначала, когда я только начала работать у Ирины, я была приходящей няней и ежедневно моталась с самой окраины столицы в центр. Тратила на дорогу четыре часа в день, забыла о личной жизни, времени и сил хватало лишь на то, чтобы доехать до коммуналки, которую мы снимали с Олесей и ещё тремя девочками, и рухнуть замертво в кровать. Но зарплата оправдывала любые мучения, к тому же я очень быстро прикипела душой к Антошке.
Спустя пару месяцев Ирина предложила переехать к ней, и у меня началась сказочная жизнь в элитном комплексе, где всё сверкало роскошью, а вестибюль напоминал лобби пятизвёздочного отеля. Жильцов встречали сотрудники консьерж-службы в униформе, в зеркальном лифте играл Моцарт или Вивальди (не разбираюсь я в композиторах), а в цокольном этаже располагался бассейн, спа-салон и многое другое.
После переезда у меня добавилось обязанностей, зато теперь я была избавлена от необходимости в пять утра занимать очередь в коммунальную ванную комнату с прогнившими трубами и плесенью по углам…
Сейчас, когда мы вошли в квартиру после недельного отсутствия, я вздохнула с облегчением — закончилась длинная дорога, можно отдохнуть.
Безусловно, я бы и не заметила перелёта и трансфера, если бы на руках не висел мой толстячок. Но я постоянно была сосредоточена на ребёнке, Антошка как начал кукситься ещё утром, так и продолжал весь день, и долгий путь вовсе не улучшил его настроения.
Устала зверски!
В девять вечера удалось уложить малыша спать — предварительно мы поиграли в джакузи удочкой и пластиковыми рыбками. Ирина уехала по делам, а я закончила раскладывать вещи и совершенно без сил устроилась на кухне с чашкой чая.
Смотрела за окно, где возвышались монументальные тополя, в мартовскую темень. В стекло била мелкая ледяная крупка, ветер завывал.
Сидела и думала о том, что произошло в Швейцарии… Я потеряла невинность, стала женщиной… Как же подло со мной поступил синеглазый мажор! Но и я была хороша — вылила на его голову целый ушат вранья…
На глазах сразу же навернулись слёзы… Стало ужасно себя жаль. Мысль о том, что мы со Стасом никогда больше не увидимся, убивала меня. Но, наверное, надо постараться забыть его как можно быстрее. Я ему не ровня…
Не стоило даже и надеяться, что такой парень — голубая кровь, мажор — заинтересуется какой-то голодранкой. Я для него существо второго сорта. Если бы в день знакомства на мне не было Ирининого шикарного комбинезона и её горнолыжной экипировки, Стас наверняка даже не обратил бы на меня внимания. Проехал бы мимо, а я так и осталась бы барахтаться в сугробе…
И то, что он лишил меня девственности, тоже для него не имеет значения. Для Стаса, наверное, в этом нет ничего необычного, при его внешности и талантах любая девушка будет рада подарить ему себя…
Щёлкнул замок входной двери, я ринулась в прихожую встречать королеву. Ирина скинула мне на руки короткую шубку из соболя, стянула длинные кожаные перчатки…
— Идём, — отчеканила металлическим голосом. — Нам надо поговорить.
Ирина Витальевна произнесла это таким тоном, что у меня мгновенно оборвалось сердце. Во рту пересохло, ноги стали ватными. Я поняла, что сейчас произойдёт что-то ужасное…
— Расскажи, как ты провела вечер в среду, когда я уезжала в Женеву, — потребовала бизнес-леди и скрестила руки на груди. Она буравила меня пронзительным взглядом, а я опустила голову. Чувствовала, как наливаются жаром щёки и уши.
— Я жду ответа, — припечатала Ирина. — Что. Ты. Делала?
Было ясно, что она уже всё знает… Визит Стаса Багрицкого в шале «Гретхен» не остался незамеченным… Кто-то сразу же донёс об этом моей хозяйке.
— Ирина Витальевна, простите меня, пожалуйста! — горячо прошептала я. Видела, что она уже накалилась от ярости и едва сдерживается.
Я ещё ниже опустила голову. Расправы не миновать… Неужели Ирина меня выгонит? Что же я тогда буду делать?
— Простите, — повторила умоляюще.
А Ирина сделала шаг вперёд и… залепила мне пощёчину! Такую сильную, что у меня мотнулась голова и клацнули зубы. В ужасе я отпрянула, схватилась за щёку, которую будто обожгло огнём. Уставилась на предпринимательницу, не веря, что она это сделала.
Господи… Она меня ударила… Но я же ей не крепостная! Не рабыня! Как она смеет так со мной обращаться?! Да, я виновата… Но разве можно сразу по лицу лупить?
— Мерзавка! — рявкнула разъярённая львица. — Стоило мне на один день уехать, тут же парня в гости пригласила! Спала с Багрицким? Признавайся, дрянь! Спала с ним?! Да или нет?!
— Д-да.
— Негодяйка! — Ирина снова подлетела ко мне и залепила ещё одну оплеуху, теперь уже с другой стороны. Видимо, для симметрии, чтобы не одна щека у меня была малиновой.
Вид у предпринимательницы был такой, будто она вот-вот выхватит из ящика стола кухонный нож и начнёт кромсать меня на кусочки. Она совсем слетела с катушек. Это я довела её до такого состояния…
— Знаешь, ты кто?! Ты ***! ***! ***!
На мою голову обрушился поток брани. Сначала она отхлестала меня по щекам, потом — словами. Слушать ругань Ирины была так же больно, как и получать пощёчины. Я вздрагивала от её воплей, стояла и прижимала ладони к пылающим щекам. Боялась пошевелиться, чтобы она снова на меня не бросилась.
— А сюда сколько раз мужиков водила?! Вот в эту квартиру? Признавайся, мерзавка! Говори!
— Ирина Витальевна, да вы что… — изумилась я.
Совершенно не ожидала, что она сделает такой вывод. Но она его сделала. Решила, что для меня это в порядке вещей — обманывать её, договариваться с мужчинами за её спиной.
— Не ври, гадина!
— Я никого сюда не приводила! Никогда! Честное слово! — закричала я в полном отчаянии.
— Да кто тебе теперь поверит! Обманщица, негодяйка!
— Я правду говорю! — Из глаз брызнули слёзы, я размазывала их по лицу, всхлипывала. — Про… Простите меня!
— Я тебе ребёнка доверила! В дом пустила, комнату выделила! Кормила тебя, вещи дарила! А ты с мужиками развлекалась!
— Нет!
— Сколько их было за год?! Да тут, наверное, вся квартира в хламидиозе! Господи, какая же я доверчивая… Да мне дезинфекцию теперь надо заказывать! С мужиками тискалась, пока ребёнок спал, а потом этими же руками к нему прикасалась! Или ты прямо при Антошке этим занималась?!
— Да не водила я никого! — заорала я в ярости. — Стас Багрицкий — единственный! Мой первый! Я влюбилась в него… Не устояла… А он… А он…
Ирина ринулась в кухонную зону.
Господи, неужели действительно сейчас схватит нож? С неё станется!
К счастью, бизнес-леди достала из шкафа не нож, а бутылку и плеснула в бокал янтарной жидкости. Сделала глоток, поморщилась…
Я видела, что у неё дрожат руки.
Несколько минут Ирина Витальевна стояла у кухонного острова и не двигалась. О чём-то размышляла.
— Собирай вещи и проваливай, — мёртвым голосом наконец заявила она. — Чтобы я тебя больше не видела. Никогда.
— Ирина Витальевна… — ошарашенно пробормотала я. — Нет… Пожалуйста, не увольняйте меня… Как же я буду жить без Антошки? Я…
— Не прикрывайся ребёнком! — снова взвизгнула бизнес-леди. — И не смей произносить имя моего сына! Вон отсюда! Живо!
8
ЯНА
