— Ты, никак, на свое отражение дома дрочишь? — ржет Дэн.
Леха на эти шутки не обижается, мы вообще давно вышли из возраста, когда можно было обижаться. Да и в кругу баскетбольной команды шутки всегда пошлые, черные и грязные, но это уже воспринимается нормой, никто не злится.
— Рукав идеальный получился, ну правда же? Кэп, норм?
Я равнодушно пожимаю плечами, и того это даже слегка задевает. А что мне надо было сказать? Лехе нравится и ладно. К татуировкам я отношусь с безразличием, и всей этой суеты вокруг «рукавов», значений каждого рисунка и прочей ерунды никогда не понимал. Себе что-то набивать ни разу желания не возникало. Но и негатива никакого не вызывает. Все равно.
— Ты опять с нами не обедаешь? — спрашивает у меня Марк.
— Неа. В другой раз.
— Вторую неделю пропускаешь. Ты на диете, что ли, или соседская девчонка в это время без родителей?
Под веселый общий ржач в душе, закатываю глаза и молча смываю пену с волос. За меня отвечает Стас, человек, который первым все узнает, что бы ни случилось у любого его знакомого. А знакомых у Стаса пол-Москвы наберется.
— Кэп на настоящую работу побежит припрыжку, у него галстук в тачке.
Его замечание и ступор друзей вызывает у меня легкую улыбку, потому что, Стас прав. На специальной вешалке в моей «Тесле» болтается не только галстук, но и костюм с белоснежной рубашкой.
— Отец заставил? — хмурясь, спрашивает Орловский.
Уж он-то знает мою историю досконально и понимает, как никто другой. Сам побывал в этой шкуре. Орловский старший пытался ввести сына в свой бизнес, но тот упрямо уперся рогом в баскетбол. Вот и у меня так. Только одно «но». Отцы у нас сильно различаются, и мой отказа не потерпит. Глухой, как стена, и по всем танком проедет. Даже по самым близким.
Вот и мотаюсь со спортзала в офис, просиживать штаны на заднице, лишь бы он был доволен и отстал от меня хотя бы ненадолго. Ах, да, еще про универ не забыть бы. В этом году защита диплома. Это Сашка в юриспруденции круто шарит, также как и в баскетболе, а я нет. Мне менеджмент по душе, организацией любого проекта я с превеликим удовольствием займусь, в отличии от нудного изучения юридических его сторон. Только и здесь мое мнение не учитывалось. Университет я сам выбрал, не пафосный и не громкий, и на том спасибо, а на специальности настоял отец.
— Ты как? Молчаливый в последнее время, — Орловский не отстает, идет за мной, хоть его «Вольво» припаркован чуть левее.
— Обычный, — спокойно пожимаю плечами.
— Да, ты у нас и так не многословный, но сейчас другой.
Никак не угомонится. Сашка отличный друг, и пару лет назад мне не влом было по его просьбе за его девчонкой шпионить и всяких лохов от нее отваживать. У них любовь, мать вашу. Высокие чувства. Честно говоря, в свое время мне было даже жаль Леру, думал, кинет он ее, как наиграется. Это же Сашка. Трахал все, что шевелится. Мне казалось, моногамия не его конек.
Нет, я сам конечно, пуританскими взглядами далеко не отличался, но я и девушек отродясь не заводил. Одна ночь — это мой предел. На утро девушка становилась мне неинтересна, какой бы писаной красавицей не была.
Сашка удивил всех. Все наши пьянки он теперь тактично избегает, а где можно везде с собой свою девчонку таскает. Лера, наверное, единственная девушка, чье постоянное присутствие меня не раздражает. Другая она, не чета этим потасканным шлюхам, готовым из трусов выпрыгнуть, лишь бы ты обратил на них внимание. Таких только пользовать. А она и одевается совсем по-другому, скромная и какая-то искренняя, что ли. Сашкины деньги ей по боку, работу себе на удаленке нашла, постоянно мне что-то про нее рассказывает, хоть я и не спрашиваю. После той вечеринки злосчастной, на которой на нее Алиса прилюдно набросилась, обязанной, наверное, себя чувствует. Я, конечно, охренел тогда, как и остальные, узнав о ее двуликости, но и Сашке врезать готов был.
На всех тусовках акулы силиконовые на нее смотрят с презрением, а ей хоть бы хны, не обращает внимания. И не потому что слабая или боится. Просто ей это не интересно. Твердый стержень в ней есть. И за это неволей уважение к ней просыпается. Сашку вон как в рогалик скрутило от чувств. Я рад за них, конечно, но теперь Орловский и нам всем пытается любовь до гроба впарить, свое круто изменившееся мировоззрение навязывает. Это немного раздражает.
— Ярослав.
— Да нормально у меня все, — натягиваю улыбку в тридцать два зуба. Орловский не верит, чувствует фальшь, но умолкает. Только изучает пристально.
— Ладно, пока тогда.
— Ага, пока.
Жмем друг другу руки и расходимся. Переодеваюсь прямо в машине, чертыхаясь на свою низкую Теслу, и еду туда. В ненавистный офис, где внезапно появилась Она. Просто невероятное стечение обстоятельств.
Она меня, конечно не узнала. Не того растрепанного тощего подростка точно. Узнала во мне лишь посетителя клуба, в котором работала официанткой. Панику и растерянность в ее глазах было так сладко видеть. Немыслимо, но я до сих пор помню как охренительно пахнет ее кожа. Потому что она была первой женщиной, на которую я посмотрел голодным взглядом. До встречи с ней лишь одноклассницам юбки задирал, да целоваться учился с соседкой по парте.
Для меня ее место работы стало неожиданностью, чего таить. Не думал встретить ее в таком месте в таком откровенном виде. Да и честно говоря, вообще не ожидал ее встретить. Москва — огромный город. Шанс увидеть ее еще раз был нулевой, да я как-то и не думал об этом, считал, что ее образ стерся из памяти еще много лет назад. Но как увидел — сразу узнал. Она почти не изменилась, только белый воздушный сарафан сменила на кожаные тряпочки.
Уволить ее с того гадюшника — лучшее решение, которое посетило мою голову в тот момент. Не вяжется Койот с этим местом ни хрена, хоть догола раздень. На кой черт ей ублажать капризы зажравшихся мажоров? Пусть ищет нормальное место работы, подумал я тогда.
И чуть челюсть не выронил, когда увидел ее в офисе. Должность моей секретарши, согласен, регулярно в хэдхантере высвечивается, но то что ее она ухватила — охренеть совпадение.
Работать ей, конечно, у меня недолго — скорее всего, я хорошенько трахну ее в своем кабинете на рабочем столе, а потом мы разойдемся. Работать под моим началом и доносить на меня моему отцу, как и предыдущим претенденткам, ей не светит. Мне не нужна эта работа, а значит не нужна и секретарша.
Бросив машину на своем парковочном месте (папаша выделил, наверное, думает эти глупые и скучные офисные бонусы должны привлечь меня), прохожу мимо своих любимых гарпий — Дианочки и Тонечки — улыбаются стеклянными улыбками, обнажив острые клыки, дружным дуэтом пропевают «Здравствуйте, Ярослав Игоревииич». Сейчас девчонки, только за угол зайду, и можете прочесать все мои кости. Это самое интересное, что происходит в вашей жизни. Но как бы они не скалилась, уверен, ни одна из них друг дружке ни за что не признается, что каждую я грубо отшил.
Удивительный бред, но даже зная, что им ничего не светит, кроме увольнения, они все мечтают со мной переспать. Чувствую себя лежащим и улыбающимся Буддой, до отполированной ноги которого мечтают дотронуться. Надеются на какие-то чувства, которые якобы должны вспыхнуть во мне. Каждая думает, что она такая уникальная и неординарная личность, красивее и умнее предыдущих. Расстегивают блузки на несколько пуговиц, мажут свои губы толстым слоем красной помады, укорачивают юбки и натягивают ажурные чулки, которые непременно должны «случайным образом» обнаружиться в моем присутствии.
Диана отвалилась довольно быстро, когда в ответ на ее топорное приглашение на редкую бутылочку красного полусладкого (у нее дома, естественно) я ответил что у меня аллергия на всякого рода вина и офисных шалав. Обиделась и до сих пор кривится, стоит ей подумать, что я не вижу.
Тоня не шла напролом, как Диана. Но ее уловки, постоянно меняющиеся образы и деланный вид недоступной роковой красотки только приводили меня в зевоту и скуку. Уже не помню, что я ей сказал, наверное, тоже что-то нелестное или грубое, потому что Тонечка при виде меня вся каменеет и поджимает губы.
