Пытаясь облегчить ситуацию, я тыкаю его в ребра.
— Если бы я работала в офисе с кучей людей, которых ты никогда не встречал, ты бы тоже почувствовал эту естественную ревность, не так ли?
— Ты понятия не имеешь, Джоли, — спокойно говорит он, и я снова это вижу. Та же мимолетная вспышка дикости промелькнула в глубине его глаз.
Я продолжаю улыбаться, хотя мой пульс учащается.
Я держу его, пока он не скользит рукой вверх по заднему краю моего платья, по правой ягодице и в трусики.
— Я мог бы остаться дома. — Он крепко сжимает меня, превращая мое дыхание в горячие клубы воздуха. — Потратить следующие восемь часов на то, чтобы развеять твои сомнения. — Он тяжело дышит мне в рот. — Я мог бы начать с того, что вылижу эту сладкую маленькую пи*ду.
Да.
Мое тело, сердце и либидо говорят «да».
Но мой мозг восстает. Я не могу. Я больше не могу поддаваться этому безумному влечению.
Не без правды.
— Нет, я эм… — я отступаю, но протягиваю руку, чтобы поправить его галстук, чтобы смягчить отказ. — На самом деле я подумывала о том, чтобы достать свой альбом для рисования и поработать над некоторыми эскизами. Знаешь, обновить мое портфолио, чтобы я могла подумать о повторном собеседовании в ближайшее время? — Я делаю еще шаг назад и машу ему пальцами. — У меня руки чешутся поработать. Это хорошо, правда?
Он медленно кивает.
Я подхожу к нему, поднимаюсь на цыпочки и целую его.
— Я буду ждать тебя здесь, когда ты вернешься домой.
— Хорошо.
Кажется, он не решается уходить, но, наконец, выходит за дверь.
А потом, выждав немного времени, я следую за ним.
Глава 7
Эван
Я не удивляюсь, когда она следует за мной.
Когда она вошла на кухню этим утром, я понял, что меня поймали. Может быть, не полностью, но мое поведение за последние пару дней слишком сильно отодвинуло занавес.
Наблюдение за маленькой синей точкой ее машины, движущейся по карте на экране моего телефона, так близко от моей, лишает меня рассудка… и теперь я даже начинаю нервничать. Потому что есть часть меня, которая хочет полностью отдернуть этот занавес. Часть меня, которая хочет показать ей все. Покажи ей, как сильно ее боготворили последние два месяца, с тех самых пор, как увидел ее в новостях.
Я хочу предложить ей свою больную преданность на блюдечке.
Я хочу показать ей Эвана и заставить ее полюбить меня.
Но этого не произойдет.
Ты бредишь, если веришь, что она сможет полюбить тебя.
Не Кристофера.
Я обнажаю зубы, вытираю выступивший на лбу пот. Посмотрите в зеркало заднего вида и увидите ее на четыре машины позади. Какой у меня есть выбор, кроме как показать ей себя настоящего? Чтобы выйти на свет? Сейчас я должен идти на работу в офис. Я мог бы пойти в здание, которое я назначил своим вымышленным офисом. Я мог бы нырнуть внутрь и, возможно, еще немного отвлечь ее подозрения, но я не могу вечно удерживать два мира от столкновения.
Может быть, мне следовало попытаться найти настоящую работу? Если бы я так поступил, кто знает, как долго могла бы продолжаться эта уловка? Но в глубине души я знаю, что никогда бы не смог сохранить это. Эта потребность следовать за моей женой, следить за каждым ее движением владеет мной. Работа за письменным столом и потворство этой одержимости Джоли никогда не смогли бы ужиться вместе.
Я сыт по горло.
Я попался.
Я видел в ее глазах понимание того, что что-то не так, и я больше не могу ей лгать. Эта совесть, которую она навлекла на меня, не допустит этого. Чувство вины гложет меня теперь каждый раз, когда мы вместе. Я должен признаться во всем и чертовски надеяться, что она не возненавидит меня.
Что, если она это сделает?
С этим вопросом, не выходящим у меня из головы, я проезжаю еще две мили и сворачиваю на знакомую стоянку. Одно из мест, куда я прихожу, когда должен продавать страховку.
Мое тайное место. Мое хранилище.
Это оштукатуренное пятиэтажное здание, заполненное хранилищами десять на десять.
Я паркую машину и захожу внутрь, как будто не вижу, как она въезжает на стоянку за мной. Как будто это сердце, о существовании которого я не подозревал, пока не увидел ее, вот-вот разобьется вдребезги.
Дверь в главное здание открыта, заперты только внутренние помещения, поэтому я быстро вхожу и жду под первой лестничной клеткой. От меня не ускользнуло, что я отношусь к своей жене как к одной из своих целей, и это наполняет меня ненавистью к самому себе. Так сильно, что я ударяюсь головой о шлакоблочную стену, сидя в засаде, приветствуя прилив боли. Кровь, которая поднимается и стекает по моему лбу — и затем, вот она…
Осторожно ступая по влажному коридору, Джоли ищет мужа, которому должна была доверять. Она спускается до конца первого этажа, явно в поисках незапертого помещения, но, не найдя его, возвращается, приближаясь к лестнице, чтобы попробовать подняться на следующий этаж.
Ее легкий аромат поражает меня, когда она поднимается по лестнице, и я жадно вдыхаю его из тени, прежде чем выйти и быстро подойти к ней сзади.
Я закрываю ей рот рукой, чтобы заглушить ее крик.
— Привет, милая. — Я целую ее в шею. — Если ты ищешь мое хранилище, то он на втором этаже.
Ее начинает трясти, и я ее не виню.
В конце концов, я монстр.
Которого она неосознанно подпитывала своим телом, своей любовью, своим доверием.
Я веду ее вверх по лестнице и провожу в свое хранилище, нажимая код на стене, воздух наполняется механическим жужжанием, когда металлическая дверь открывается и показывает то, что должно выглядеть как ее худший кошмар. Моя теория подтверждается, когда она издает звук в моей сложенной чашечкой ладони и начинает сопротивляться.
— Джоли, пожалуйста. — От ее страха передо мной у меня в груди словно что-то сжимается. — Я не похищаю тебя. Тебе нечего бояться меня. Я бы, бл*ть, скорее умер, чем причинил тебе боль. По крайней мере, ты должна поверить в это, хорошо? Пожалуйста.
Я пытаюсь увидеть комнату глазами Джоли. Ее фотографии, приклеенные скотчем к стене, кадры, на которых она выходит из супермаркета. Сотни фотографий, на которых она спит, принимает душ, занимается спортом. Есть вырезки из новостей о ее похищении. Некоторые предметы ее одежды, включая трусики, которые я украл, чтобы незаметно прикоснуться к ним. Я подносил их к своему лицу. Использовал их на своем члене.
А еще есть оружие.
Целая стена из них, аккуратно расставленных на стеллажах. Боеприпасы, глушители, лыжные маски.
Она жутко притихла, и это пугает меня больше всего на свете.
Нужно объясниться. Ты должен попытаться заставить ее понять.
— Я видел тебя в новостях. Я увидел тебя, такую храбрую и красивую, и мне пришлось подойти ближе. Нужно было установить контакт. Я знаю все. Мне нужно было защитить тебя. И затем… мы встретились, и я был прав. Этот огонь, эта любовь между нами — настоящие. Ты тоже это чувствуешь. Я не ожидал, что все закрутиться так быстро. Я думал, мы будем долго встречаться, и я заставлю себя измениться. Что, возможно, я мог бы научиться чувствовать к тебе то, что обычно мужчины чувствуют к женщинам, но каждую секунду… — я резко выдыхаю ей в висок, сильнее прижимая ее к своей груди. — Каждый раз, когда ты дышишь, я становлюсь немного более одержимым. Это то, что я не могу остановить.
Джоли хнычет. Что мне ни о чем не говорит.
— Могу я убрать руку с твоего рта?
Она кивает.
С глубоким вздохом я убираю руку.
Моя жена поворачивается и бьет меня по лицу. Черт.
Ее колено дергается вверх и оказывается в дюйме от моего паха, прежде чем я блокирую его.
Даже когда моя голова гудит от боли, я так горжусь ею. Один урок самообороны, и она уже достаточно уверена в себе, чтобы дать отпор, когда чувствует угрозу. Если бы я был обычным парнем с улицы, она, возможно, преуспела бы, но я наемный убийца с десятилетней военной подготовкой.
