– Все! Я вас отфоткал. Не задерживайте очередь.
Медленно моргаю, обрывая полет фантазии. Подталкиваю Нину вперед. За нами к фотозоне и впрямь собралась приличная толпа. Все сплошь – нервный молодняк. Влюбленные, глупые и наивные. Основная масса из них разведется, не дотянув даже до деревянной свадьбы. Впрочем, мне ли их судить? Мой брак будет длиться и того меньше.
Забираем у Азарова верхнюю одежду. Помогаю Нине одеться.
– Знаешь, если уж мне досталась жена, погрязшая в пороках, я бы предпочел, чтобы это были пороки иного свойства… – возвращаю нас к прерванной теме, а сам незаметно для других прохожусь по роскошной заднице Нины ладонью, нащупывая кромку трусов.
– Ставрос…
– Они красные?
– Нет!
– Почему? – сжимаю ягодицу.
– Кружево выделяется под атласом. На мне ничем не примечательное бесшовное белье. Аа-а-ах.
– Ну, вот зачем ты мне это говоришь? Такую фантазию убила! – задерживаю Лунопопую у двери, якобы пропуская входящих, а сам стояком вжимаюсь ей в зад.
– Видно, не до конца, – отвечает строго, как учительница, в тот же самый момент отнюдь не по-учительски бесстыже потирается об меня попкой. К несчастью, больше медлить нельзя. Выходим в потоке других людей на улицу. В лицо бьет ветер, обдает меня новой порцией ее нежного аромата. Легкие не справляются, качая воздух неравномерно и громко. Почти не касаясь, веду пальцами по Нининому животу, чувствую, как она дрожит. Так странно… Если бы не проблемы с бизнесом, я бы никогда не узнал, какая Нина чувствительная. Вот уж правда – нет худа без добра.
Телефон звонит, когда я открываю для жены дверь авто. Она оборачивается. Я мажу взглядом по экрану и, выругавшись, закатываю глаза. Теща! А я все гадал, сколько ей понадобится времени, чтобы, прознав о моей женитьбе, начать выносить мне мозг.
– Садись, – киваю, – я сейчас, – сам отхожу. – Да?
– Как ты мог, Ставрос?! Взрослый ведь человек! Более того – отец!
– Вы о чем, Лидия Илларионовна?
– Как ты мог так расстроить Викулю?!
– Я никого намеренно не расстраивал. Вика слишком мнительная.
– А как, ты думал, она отреагирует на то, что ее отец предал память о ее матери?!
– Я на этот счет вообще не думал. Да и моя дочь в своем возрасте вряд ли мыслит подобным образом. А вам я настоятельно не советую вкладывать ей в голову такие идеи. Талия умерла пять лет назад. Я достаточно долго носил по ней траур.
– Ты носил?! – хохочет теща. – Думаешь, я не знаю, сколько баб у тебя было за это время?!
– Не понимаю, каким образом вас касается эта сторона моей жизни. – Сощуриваюсь.
– Она и не касалась! Пока ты не решил притащить одну из своих шлюх в дом, где живет моя внучка! Какой она увидит пример?! Ты подумал?
– Так! Стоп! Нина не шлюха. Не смейте так о ней говорить. И тем более в присутствии Вики.
– Она только появилась в твоей жизни, а мы уже все переругались!
– Ругаетесь вы. Я пытаюсь вам втолковать, что настраивая мою дочь против Нины, вы ничего не добьетесь. Счастливей это Вику не сделает. А вот несчастней – вполне.
– Она сказала, что не хочет возвращаться домой! – теща переходит на свистящий змеиный шепот. – А если она сбежит?!
– Не сбежит. Я поговорю с ней.
– Ты уже говорил! И чем это закончилось? Ребенок в истерике!
– Так не накручивайте ее еще больше! – ору. – Я заеду за Викой в семь.
– Пусть уж лучше она у нас поживет. Бедная девочка.
– Нет, – цежу. – Об этом даже речи не может быть!
Обрываю связь. Дышу рвано. Удивительно, как эта женщина может выводить меня из себя. У нее прямо какой-то талант. Что за день? Сначала Вика концерт закатила. Теперь это… И как быть? Не объяснять же обеим, что мой брак – вынужденная мера?! Фиг там. Пусть думают, что у нас все взаправду. Судя по тому, как себя повела мелкая, ей не помешает урок. Слишком эгоистичной, что, конечно, закономерно, она растет, слишком зацикленной на своей персоне. Избаловал я ее, компенсируя отсутствие матери. Пора прекращать.
Теща же – это вообще отдельная история. Какого-то хрена она решила, что я всю жизнь буду плясать под ее дудку. Будто смерть дочери дала ей на это пожизненную индульгенцию! Нет, я не против поддерживать стариков – морально, финансово, как угодно. Но вот как мне дальше жить, я буду решать сам.
Резко выдыхаю носом. Обхожу машину. Сажусь рядом с Ниной. На время, пока Азаров отбивается от выписанных мне протоколов, я все-таки решил ездить с водителем. Непривычно как-то.
– Все нормально?
Дергаю головой. Типа как отмахиваюсь. Несмотря на то, что мы с Ниной поженились, она не перестала быть моей подчинённой, с которой мне потом еще не один год работать. Я пока не понял, как мне выстраивать с ней отношения. Делиться личным? По логике, наверное, надо. Но по той же логике, когда мы расстанемся, любого рода откровения встанут между нами непреодолимой стеной неловкости, многократно все усложняя.
Короче, ситуация у нас довольно двусмысленная. И вот так в один момент вряд ли ее решишь. Лучше бы Нине на меня пока не давить в этом смысле.
– Нормально. Теща звонила.
– А-а-а… та.
Та? Ох, ты ж черт. Та… А теперь еще, очевидно, и эта? Как я не подумал о том, что к Нине прилагается еще и родня?! Башка пухнет.
– Да, та. Как мои отнеслись к нашей свадьбе, ты в курсе. А что твои? Не будут обижаться, что их не позвали на праздник?
– А у меня никого нет. То есть мама есть, но она того, – бьет пальцем по виску, – после инсульта умом тронулась. Ей ничего объяснять не нужно.
– Не знал.
Тут Нина, наверное, могла бы обидчиво добавить «как и многое обо мне». Мы десять лет с ней бок о бок работали, прошли столько всего, от такого дерьма отбились, а я вон, не в курсе таких важных вещей. Что мне стоило поинтересоваться чем-то кроме работы? А предложить помощь? В противовес моим опасениям, Нина лишь пожимает плечами и утыкается в телефон.
– Никита фотки скинул.
Не из обидчивых, значит. Боже, да неужели мне так с ней повезло?
Нина протягивает телефон. Мажет тонким женственным пальчиком по экрану, пролистывая фотографии. Где мы с ней. То так обнявшись, то эдак. Я помню, где в этот момент находится моя рука, которой не видно на фотографии. Дыхание Нины обрывается. Очевидно, она тоже не страдает провалами в памяти.
– Х-хорошо получилось, да? – натянуто улыбаясь, убирает айфон в сумочку. Я киваю. Нажимаю на кнопку, отгораживая нас от водителя.
– Да.
– Надеюсь, фотографии поднимут тебе настроение. – Нервно теребит ремешок.
– Вряд ли. А вот ты можешь попытаться, – касаюсь горящей щеки Нины пальцами, соскальзываю вниз по шее, костяшками касаюсь соска, а потом, уж не мешкая, сгребаю ее ладонь и укладываю на свой стояк. Нина не сопротивляется, но и не поощряет. Приходится приложить усилие, чтобы получить желаемое. Свободной рукой заправляю упавшие ей на грудь пряди за ухо, большим пальцем касаюсь пухлой губки, заставляя чуть приоткрыться рот. И сладко поцеловав, шепчу ей в губы: – Отсоси мне.
– Я не могу! – то ли пугается, то ли набивает цену.
– Это просто. Расстегиваешь ширинку, – расстегиваю, доставая бойца. – Наклоняешься, – жму ей на макушку, – прячешь зубы и берешь его в рот. Чем глубже, тем лучше.
Если Нине хочется поиграть в эту игру, я с радостью ей подыграю. Даже если это меня убьет. А если станет выпендриваться…. Сжимаю зубы, не давая своему недовольству быть озвученным. Убеждаю себя, что Нина не пытается нарушить наш договор, просто ей нужно время ко мне привыкнуть. И тут моя сладкая женушка очень сильно меня удивляет. Р-р-р-раз, и мою головку обжигает ее горячее дыхание. Два, и она начинает неторопливо исследовать ее языком. Будто снимая пробу. Юркий кончик скользит по уздечке, обводит край. Трогает пульсирующую извилистую вену... Дышу. Правильнее было бы не торопиться, но это выше моих сил. Зарываюсь ладонью в ее роскошные волосы и опять с намеком давлю. Нина послушно меня впускает. Не спеша. Наконец… Отступает. И снова берет. Глубоко. Жадно. Со вкусом. Неудобно – жуть. Стаскиваю ее на пол с сиденья. Нина замирает и, не выпуская члена изо рта, доверчиво глядит мне в глаза. Мое тело крошит желание продолжать. Голод, что читаю в ее взгляде, заразен.
