— Сменим тему. Ты утверждал, что приходилось работать.
— Так и есть. Кем я только не работал… Даже уборщиком. Мыл полы и размахивал ершиком…
— Что? Серьезно?
— Думаешь, парней из детдома, без образования и опыта работы ждут с распростертыми на работе ТОП-менеджера с окладом в несколько сотен тысяч в месяц? Нет…
— Удивительно, как ты взобрался высоко. Честно, мне твоя знаменитая фамилия ничего не говорит. Но по твоему поведению ясно, что ты состоятелен.
— Очень.
— И? В чем секрет?
— Я нашел бизнес со миллионной прибылью. Кладешь рубль, получаешь миллион, — усмехнулся Кравцов.
— Очень смешно. Не хочешь говорить, не говори. Я тебя не заставляю.
— Слишком ушел в сарказм?
— Очень.
— Ладно, извини. Просто это самый надоевший мне вопрос. Как вы сколотили состояние? Все хотят услышать волшебный рецепт, как делать деньги из воздуха, не прилагая усилий. Ответ: никак. Это всегда труд. Чаще всего 24/7. Но это звучит так скучно, да? Вариант “мне повезло в лотерее, я нашел золотую жилу или что-нибудь в этом духе” намного привлекательнее для других!
Мне нравится с ним разговаривать. По-настоящему нравится. Иногда он колючий и ершистый, держит оборону, но быстро извиняется, понимая, что мог меня задеть. Это безумно импонирует и располагает к себе. За разговором время пролетело незаметно! Кравцов быстро собрал елку.
— Теперь — шары. Занимайтесь, девочки, а я поколдую над гирляндой! — говорит он с энтузиазмом, пересаживаясь с пальяником и тремя длинными гирляндами за стол.
Леля перекладывает шарики. Ее глаза светятся от счастья.
— Я нашла самый-самый класивый! Это твой шалик будет! А этой — мой самый-самый класивый!
Но меньше чем через минуту дочурка прибегает с другими шарами, и снова они оказываются самыми-самыми красивыми, даже лучше предыдущих!
— Нина… — зовет Кравцов. — А что… Поновее гирлянд не нашлось? эти гирлянды еще дедушку Ленина видели!
— Мы принципиально не покупаем новые. К тому же папа всегда чинил гирлянду на Новый год. Традиция, если хотите.
Стараюсь сдержать хитрую улыбку. Две из трех гирлянд легко поддаются починке, а третья, сколько я себя помню, не горела никогда! Сколько раз папа ни пытался ее починить, ничего не выходило!
Кравцов тоже возился долго-долго. Мы с Лелей повесили все шары, дождь. Я приготовила ужин. Пора было бы садиться за стол, а Алексей все возился с гирляндами.
— Нина! Леля… — позвал мужчина. — Принимайте работу!
— Что?
Мы поспешили в гостиную. Алексей обмотал елку гирляндами, включил их в сетевой фильтр с удлинителем и держал палец на кнопке.
— Нина, гаси свет! Сейчас увидишь…
— Ох, ну ладно… Ладно… — хихикнула я, зная, что будет: загорятся две гирлянды из трех.
— Что нужно сказать, Леля, чтобы елочка зажглась?
— Лаз-два-тли! Елочки голииии!
Щелк.
Гирлянды зажглись ровным светом.
— ЧТООООО?!
Леля радовалась, прыгая. Елочка преобразилась. Все три гирлянды горели.
ВСЕ ТРИ!
Даже самая-самая старая, с игрушками в виде ангелочков.
— Как?! Как ты это сделал?! Она же никогда-никогда не горела… Это не возможно!
— Но горит! — заявил Алексей.
Огоньки замигали ярко-ярко, быстро-быстро, даже слишком… А потом.
БУХ! БАХ!
Что взорвалось и зазвенело.
Запахло паленым.
Гирлянды моргнули в последний раз, и… весь дом погрузился в темноту.
— Ах! — вырвалось у меня против воли.
— Маааам! Маааам! Ты где?! — заревела в голос Леля.
Сделав шаг в сторону, хватаю теплую ладошку дочурки, и поднимаю на руки.
— Я здесь, здесь, родная! Все хорошо!
Дочка прижимается изо всех сил, ее трясет от страха, слезы градом!
— Мама, почему темно? Где елочка?
— Елочка на месте. А вот свет пропал.
— Куда? Как? Ушел? Лазве у него ноги есть?
Я поцеловала щечки, по которым катились слезы.
— Не ушел, Лель. Просто кое-что сломалось. Нечаянно, — добавила преувеличенно бодрым тоном. — Совершенно случайно! Вот так бах! И все… Бывает. Ерунда… Дело-то житейское, да? Кравцов… Алексей…
Не знаю, как его по батюшке зовут. Знала бы — так отбатькала! Уф…
Дыши, Нина, дыши…
Спокойно!
Ааааа!
Какое, к черту, спокойствие?!
Мы в селе… До соседей далеко. На улице метель… Ни позвонить, ни электрика вызвать.
Что же делать?!
— Спокойно, — отозвался из темноты Алексей. — Я все починю.
— Не надо! — завопила я и добавила спокойнее. — Спасибо, не стоит. Не надо чинить. Положи на место все, что взял, и отойди от инструментов. Пожалуйста… Подальше…
— Ты во мне рукожопа увидела, что ли? — полыхнул на меня обидой Алексей. — Я, между прочим, в прошлом получил корочку электрика и сварщика…
— Наверное, в очень далеком прошлом. Просто ооооочень далеком!
— У меня образование есть. И колледж, и вуз.
— Все купленное или заочное! — огрызнулась я.
— Так. Давай… Без этого, идет?! Просто не надо пользоваться в быту тем, чему место давным-давно быть на мусорной свалке! — повысил голос Кравцов. — Голову включи!
Мы начали говорить на повышенных тонах, Леля вцепилась в меня и снова начала реветь.
— Это семейная традиция! Тебе не понять! Ты же без семьи рос!
— Да. Мне не понять… — согласился Кравцов и замолчал.
Последние слова он сказал совсем ровным тоном, без всяких обид, а я почувствовала, как стыд меня окатил с головы до ног и обратно — и так несколько раз прополоскало.
Кравцов поделился со мной, что он из детдома, всю жизнь там провел… Откуда ему знать, что такое семейные традиции? Получается, что накануне самого семейного праздника в году я нарочно уколола его отсутствием родных и близких!
Никогда бы не подумала, что я такая сволочь бессердечная.
Мы молчали и тяжело дышали. Оба.
— Извини, не хотела тебя обидеть.
— Да… Ты тоже… Извини. Не следовало голос повышать.
— Ты говорил со мной как с провинившимся подчиненным, а я тоже наговорила лишнего. Извини.
— Уже извинил. Но надо теперь как-то… чинить… Посмотреть, что стряслось.
— А может, не надо? — спросила я с надеждой. — Леш, я верю во всякие твои корочки и острый ум, но давай ты не будешь пытаться чинить электричество? — попросила я и покраснела, поняв, что назвала его Лешей.
Как хорошо, что темно! Как же хорошо…
Я принялась раскачивать Лелю и целовать ее, успокаивая.
— Мама, не злись. Бозик починит. Он змейку чинил, и свет починит.
— Все хорошо, Лель. Мы больше не ругаемся.
— Нужно чинить свет! Без света плохо! Кто-то воет… — всхлипнула дочурка. — Стлашно очень!
Я услышала шорох осторожных шагов. Кравцов двинулся в нашу сторону. Меня окатило теплом его тела. Он наощупь попытался дотянуться до Лели, но сначала он нашел меня — мои плечи, волосы, лицо…
Мужские пальцы скользнули всюду, задели подбородок и невесомо коснулись губ.
Его касания заставили сердечко биться быстрее от мягких жестов. Только после этого Кравцов погладил Лелю по голове и спросил:
— Знаешь, почему буран так воет?
— Нет.
— От старания.
— От какого? — спросила дочка.
— Буран старается нанести как можно больше снега, чтобы получился большой сугроб. Огромный! — с чувством говорит Кравцов. — Это соревнования ветров.
— Плавда? Мама, это плавда?
— Конечно, — подтвердила я. — Соревнования ветров. Кто круче!
— Тогда… — задумывается Леля. — Тогда наш булан — чемпион! — заканчивает с восторгом. — Давай, давай сталайся холошенько! — вопит громко-громко. — Плиз получишь!
Через секунду добавляет, спрашивая.
— А приз какой дают?
— Приз? Эээ…
Двигаю ногой, задев голень Кравцова.
— Приз — сладкое облако ваты! — выдумывает на ходу мужчина и втягивается, рассказывая. — Со звездочками. Большому ветру достается большое-большое облако сахарной ваты. Маленькому — маленькое… Всем по заслугам. Но чемпиону — самое огромное!
