С грохотом ставлю ящик поверх других. Пот катится с лица, несмотря на довольно прохладную температуру, поддерживаемую на складе. Груз не очень-то и тяжелый. Но я больше суток не спал. И меня немного пошатывает от усталости. Наверное, старею. На заре своей карьеры я мог не спать сутками – и ничего. Еще на поход в клуб сил хватало. А тут на ходу вырубает. Прислонюсь к стеночке и усну. Ну, или зона отобрала силенки. Этот факт тоже не стоит сбрасывать со счетов.
– Денис… – сквозь сон. – Эй!
Встряхнувшись, оборачиваюсь. Взгляд помимо воли отмечает тот факт, что на складе мы со Светой одни.
– Я почти закончил, – не в силах отказать себе в маленькой шалости, добавляю: – Петровна.
Света комично округляет рот.
– Ах ты… Гад! Ну, гад. – Толкает меня в живот.
– Эй!
– На вот, – фыркает, протягивая мне две жестяных баночки, которые я сразу и не заметил. Машинально забираю. – Это энергетик, – поясняет Света зачем-то. Я киваю, удивляясь тому, что мне вдруг совершенно нечем стало дышать. Конвульсивно сжимаю пальцы на банках. Глаза зудят. И что характерно, зудят вовсе не потому, что я в комп десять часов подряд пялился.
– Опасаешься за мою результативность?
Боже, что с моим голосом? Твою мать… Словно глотку стеклом набили.
– А как же? – Светка подмигивает мне, быстренько озирается и добавляет вдруг: – Вообще это была последняя фура. Теперь только после третьего поедут. Заканчивай с этим, – кивает на ящик сметаны, – и отдыхай.
– В смысле? – удивляюсь, – Ты меня совсем отпускаешь?!
Разговор ни о чем, да… Но мне почему-то хочется с ней говорить. И смотреть на нее – всю такую взъерошенную, явно до предела задолбанную. Но от того не менее теплую и участливую. Это ж надо. Энергетик…
– Совсем не могу. По мелочи еще придется помочь до закрытия. Но два часа покемарить у тебя есть. Видел диванчик в подсобке?
Киваю, с трудом сглотнув собравшийся в горле ком. Я ж ни хера не заслужил такого, знаете? Особенно это понимаешь после нашего утреннего разговора. Другая бы на месте Светки окрысилась, обозлилась, а она… Ладно. Не буду об этом думать. Слишком оно затягивает. Я же не хочу вовлекаться. Потому что сейчас о другом надо думать. Потому что она думает о другом… И любит другого. Между нами же только секс. Качественный такой трах, после которого душа, кажется, покидает тело. И теперь еще можно сказать, что… дружба? Да, наверное, так. Вот такое неожиданное комбо.
Не представляя, какой оборот приняли мои мысли, Света покидает склад с мягкой улыбкой на губах. Я расставляю ящики, перекидываюсь парой фраз с кассиршей, заскочившей на перекус, не особо вникая в смысл разговора. Сейчас все они об одном. Тридцать первое ведь… Всё вокруг темы праздника кружится. Кто где будет встречать и с кем, что готовить на стол, и так далее. А я ж не знаю, какой у нас со Светой план. Мы не обсуждали, как будем Новый год праздновать. Вполне может так оказаться, что я вообще поневоле похерил ей весь праздник. Наверняка же у Светки были какие-то планы, которые ей после моего появления пришлось в срочном порядке пересмотреть.
В общем, сам отмалчиваюсь, позволяя чесать языком кассирше. Упомянутый Светой диван свободен. Я бы мог прилечь, видит Бог, мне это нужно. Да только совесть не позволяет, когда видишь, как зашиваются девочки в торговом зале. Выпиваю залпом два энергетика и выхожу на подмогу. Света мое усердие отмечает, поощряет торопливым кивком и возвращается к работе. Ну, ничего-ничего. Осталось немного продержаться. Где-то уже под занавес рабочего дня вспоминаю, что в Новый год вообще-то принято дарить подарки. Ни на что толковое у меня денег нет. Но на кассах висят елочные шары. Кто-то из девчонок рассказывал, что в них находятся шуточные предсказания. Снимаю один с кронштейна, задумчиво верчу в руках. Это насмешка судьбы – не иначе. То, что я, спустив целое состояние на подарки каким-то шкурам, не могу подарить хоть что-нибудь стоящее женщине, которая этого и впрямь достойна.
– Ты своей девушке подарок присматриваешь, да? – интересуется самая молоденькая из наших кассирш. – Классный презент! Оригинальный. Мне вот этот шар нравится. С золотым драконом, видишь? Правда, этот год – год зеленого. Да и у твоей девушки могут быть свои предпочтения. Так что ты смотри сам…
Вывалив на меня всю эту информацию, девчонка открывает кассу. Я хватаю первый попавшийся шар, пока Света не обратила на нас внимания, и бормочу:
– Пробей по-тихому, ага? Сколько с меня?
Под конец рабочего дня переодеваюсь и, уже не сомневаясь, что Света меня подхватит, топаю к оговоренному месту. Морозец бодрит. Карман оттягивает злосчастный шарик. Народ торопится, куда-то бежит… В окнах домов мерцают гирлянды. Я зависаю, любуясь этой картиной, в которой для кого-то другого, наверное, и нет ничего такого, когда у обочины притормаживает Светкин Солярис.
– Слушай, а почему у нас елки нет? – интересуюсь, усевшись рядом с водителем.
– А что, надо?
– Конечно! Я три последних Новых года встречал в тюряге. Теперь хочется как-то по-человечески.
– Неподалеку от дома был небольшой елочный базар. Если нам повезет, и он еще не закрыт – купим.
– А если бы не я? Ты что, обошлась бы без елки?
Сам не знаю, какого черта я к этой елке домахался. Бабы ж любят это все, не? А Светка и тут мимо кассы.
– В последние годы так и было, ага.
– Ну, хоть мандаринки-то ты покупала?
– Если это такой способ узнать, ждет ли тебя праздничный ужин, то мой ответ – да. В багажнике полные пакеты вкусняшек, – мягко смеется Света.
– А чего не сказала? Я бы в машину отнес.
– Да как-то все сама привыкла…
– Отвыкай.
И тут она впервые отвлекается от дороги, чтобы заглянуть мне в глаза. Смотрит пару секунд, улыбается, но ничего не говорит. Не верит, значит. Ну… Может, и правильно, че. Зря я вообще это ляпнул.
– Ты про этот базарчик, Свет? Тормози, кажется, он закрывается! Да тормози, говорю! Я попытаюсь перехватить продавца.
В общем, елку мы успеваем урвать буквально чудом. Хватаем первую попавшуюся и только когда заносим ее в квартиру, понимаем, что можно было купить дерево и поменьше. Это, раскинув лапы, заняло собой едва ли не треть гостиной.
– Сейчас найду подставку и шары. Или лучше давай сам. Ты выше. Вон на той антресоли.
Подставляю стул, лезу на верхотуру. Подставка находится тут же. И ящик с шарами. Разглядываю старинные, еще, наверное, советских времен фигурки. Света чуть в стороне шуршит пакетами, торопясь поскорее накрыть на стол. И это… как будто не со мной происходит: метель за окном, кошка с котятами, зыркающая на нас из своего угла, елка, и… женщина. Горчащее на языке (почему-то горчащее!) ощущение случившегося со мной чуда...
– Слушай, а какое у тебя любимое блюдо? – спрашивает Света, нарушая затянувшееся молчание. Фоном работает телевизор.
– А из чего выбирать?
– Ну-у-у, – протягивает, окидывая взглядом стол, – у нас тут стандартный новогодний набор. Сельдь под шубой, оливье, сыр с плесенью – это я люблю, балык. И икра от Ежова. – Смеется. – А еще я курицу запечь думала.
– Мне все подходит.
– Правда, десерта нет. Но есть мандарины и конфеты с ликером.
– На десерт у меня будешь ты, Свет. Не парься.
И снова мы замираем, глядя друг другу в глаза. Я – на гребаном стульчике, она – с ножом для разделки мяса и тяжелой доской. Щемит… У меня, такого, блин, прохаванного и циничного. И хрен бы знает, что я мог бы сделать в этот момент, какую совершить глупость, если бы у Светы не зазвонил телефон.
– Да, мам, привет! С наступающим. А я все думаю, что ты мне не звонишь. Как вы? Как дядя Коля?
Пока Светка чирикает с матерью, зажав трубку плечом, и одновременно с этим что-то там режет, я ставлю коробку с игрушками на пол и обнаруживаю еще одну. Правда, там сложены не игрушки, а какое-то барахло: древняя чашка, билетики – в театр и посадочный на самолет, толстенный альбом для фотографий. И пара снимков, которые, видно, не успели в альбом вложить. Карточки из тех, что делают в фотобудке. Шесть кадров в ряд. Светка с этим своим… погибшим. Дурачатся. Глаза горят. Такая она счастливая, что невольно и сам начинаешь улыбаться. Во всех ракурсах счастливая. Даже на тех снимках, где она пытается состроить серьезную мину – выдает чертовщинка в глазах.
