быстро поднимаюсь, чуть не упав из-за узкой юбки. — Скажите, что у вас конкретно болит? Может врача вызвать?
— Господи, угомонись, — морщится от боли.
Подхожу к Арсению ближе и вглядываюсь в мужественное лицо. А потом прикладываю руку к широкому лбу. Задерживаю дыхание, потому что это прикосновение отдается чем-то тяжелым внизу живота.
— Блд, — шипит Дракула, расслабляясь под моей рукой.
В первый раз слышу от него крепкое слово. Обычно он более уравновешенный.
— У вас жар, — говор важным докторским голосом. — Горло болит?! Кашель, насморк?
— Футболку снимать надо? — спрашивает Арсений, приоткрыв один глаз.
Нервно сглатываю слюну, быстро пробегаюсь по накаченным мышцам на твердой груди и заливаюсь краской.
— Это лишнее, — скромно отвечаю.
С неохотой снимаю ладонь с горящего лба и отправляюсь в прихожую.
— Куплю вам всё и сразу, раз вы такой вредный.
— Ар-рина, — рычит он из комнаты.
— Скоро буду, — говорю, отпирая дверь.
Выхожу из подъезда и решаю сначала добраться до дома, чтобы переодеться и покормить собак с Тасей. Быстро совершаю привычные действия, наполняю в миску и бегу к шкафу.
Натягиваю джинсы и короткий топ, сверху надеваю желтый вязаный свитер.
Взяв деньги из шкатулки, прячу их в рюкзак. Благодарю бога за то, что могу забыть ненавистные туфли в стороне и завязываю шнурки на кедах.
В аптеке приобретаю всё и сразу. Градусник, противовирусное, таблетки от жара, сироп от кашля, подумав добавляю перцовый пластырь. Затем заворачиваю в супермаркет и покупаю куриную грудку с мелкой вермишелью.
Если Арина Плевако хочет помочь её не остановить. Даже, если она потратит все свои оставшиеся деньги.
Быстро взлетаю на третий этаж и жму на звонок. Это оказывается бесполезным, потому что никто так и не открывает. Дергаю ручку двери, которая, на удивление, открыта.
У человека квартира нафарширована побрякушками покруче какой-нибудь Третьяковки, а он двери не запирает. Странная безалаберность для юриста.
Прохожу внутрь и проворачиваю пару раз замок. Скинув кеды, шагаю в гостиную. Никого нет.
Направляюсь вглубь по коридору до массивной двери и стучусь в неё:
— Арсений… Рудольфович, — зову ровным голосом, но ответа нет. Опускаю ручку и заглядываю внутрь.
Мой начальник спит. Обнаженный по пояс. Зажмуриваю глаза.
Живо отыскиваю кухню. По-хозяйски проверяю холодильник, который оказывается совершенно пустым.
Кастрюля с водой быстро оказывается на плите. Пока мясо варится, решаю прибрать посуду в гостиной.
Вообще, мне это несвойственно, думаю я, тихонько посмеиваясь. У меня дома такие чашки из-под кофе могут простоять пару дней. Видимо, близкое присутствие Зануды Рудольфовича творит со мной чудеса.
Когда куриный бульон с вермишелью наконец-то готов, снова иду в святая святых хозяина квартиры.
Легонько стучусь и тут же отворяю дверь со стойким желанием его разбудить. Нужно принять таблетки, иначе завтра будет хуже.
— Арсений Рудольфович, — шепчу несмело.
Он лежит на спине и… да, он всё ещё без футболки.
У моего парня отличная фигура и я не дура, прекрасно знаю, как сложено мужское тело, но то, что обычно скрывается под белыми рубашками, меня до глубины души поражает.
Пытаясь не смотреть ниже, разглядываю короткие волоски на груди, и прикладываю ладонь к небритой щеке своего босса.
Черт. Его тело кипит и плавится.
Быстро несусь в прихожую за пакетом из аптеки и на кухню за стаканом воды. Засовываю градусник в подмышку. Тридцать восемь и девять. Офигеть, блин.
— Арсений Рудольфович, — трясу его за плечи. Кончики пальцев покалывает от того, насколько приятная у него кожа на ощупь.
Он разлепляет глаза и непонимающе осматривается.
— Вам надо принять таблетки, иначе вы сгорите.
— Какие таблетки? — хмурится сквозь сон. — Опять ты?! Везде ты, Плевако!
— От температуры, — подношу к его лицу открытую ладонь с пилюлями и стакан воды.
— Отстань, — шипит он, снова откидываясь на подушку.
— Я могу закрыть вам нос и силой их засунуть, — говорю настырно. Я всегда так делаю с собаками.
— Блд, — стонет он в потолок. Резко поднимается и запивает лекарства водой.
— Вот и отлично, — приговариваю. — Вот и хорошо. Вот и молодец.
— Закрой рот, — бухтит Арсений, отворачиваясь.
Показываю широкой спине язык и прихватываю полупустой стакан.
Еще спасибо скажешь, неблагодарный!
Следующий час жду, пока жаропонижающее подействует, но бледное лицо становится только горячее. Внутренности напрягаются, когда мужчина начинает бормотать во сне что-то невнятное.
Может, действительно надо было вызвать скорую?! На градуснике ровно сорок.
А что, если он умрёт? А мне потом предъявят обвинение в его смерти?!
Пробегаюсь взглядом по прекрасному телу, пытаясь не обращать внимания на пах. Приближаюсь и обхватываю ступню.
Ноги ледяные.
Надежда Георгиевна всегда говорила, что если ноги холодные, а голова горячая, то снизить температуру не выйдет. В такие моменты медсестра давала нам противную, горькую нош-пу. Вот её-то я и не купила.
Смачиваю полотенце в ванной и аккуратно окутываю им горячую голову, затем открываю гардероб своего работодателя.
Бог ты мой. У него реально гора рубашек и все светлые. Хочется брызнуть краски на этот черно-белый ужас.
Выдвигаю ящик, не дыша на стопки с такими же бесцветными боксерами. Носки в специальном отделении.
Беру три пары и по очереди натягиваю их болеющему на ноги.
Так-то лучше.
Еще несколько раз смачиваю полотенце, чтобы было похолоднее. Свитер сбрасываю на кресло.
С беспокойством проверяю ладошкой дыхание каждые десять минут до тех пор, пока сама не отрубаюсь рядышком.
Просыпаюсь оттого, что сквозь сон чувствую, как странно покалывает сначала левую щеку, затем кончик носа… дальше что-то щекочет подбородок.
Только пытаюсь разлепить глаза, как в мой рот врезаются жёсткие губы. Они в меру требовательные, в меру нежные. Ровно такие, как надо.
Чёрт.
Поцелуи слишком быстрые, чтобы подумать. И их слишком мало, чтобы всё это остановить.
Горячий язык толкается глубже, совершает такие мягкие движения, что мне приходится простонать Тёме в рот. Надеюсь, это просто эротический сон, потому что сладковатый вкус во рту мне уже знаком.
Но я слишком возбуждаюсь, чтобы подумать об этом.
Отдаюсь влажным поцелуям и закидываю руки Тёме на плечи, слегка поигрываю с короткими волосками на затылке.
Это ж надо было подгадать такой момент, чтобы я возжелала секса сама?
Впервые в жизни. Впервые в жизни я хочу своего парня.
Жаркие руки нежно оглаживают мои бедра и вдавливают в разгорячённое твёрдое тело, двигаются кверху вдоль туловища и грубовато сминают грудь через тонкую ткань топа.
Эта грубость такая… вызывающая и сексуальная. Находится прямо на краю моих личных границ.
Не могу себя сдержать… слабо стону Тёме в рот.
Стону?! Вообще, я думала, эта моя функция отрубается сразу после выхода
