Они поехали вместе на новогоднюю вечеринку, и Алана заскочила к каким-то своим старым друзьям, которые были в восторге от встречи. Она даже заехала к своему прежнему бойфренду, уже давно работавшему на ее отца, одному из лучших голливудских агентов. Познакомила его с Питером, и они втроем болтали в течение нескольких минут, хотя было видно, что он явно не испытывал никакого интереса к Питеру, в конце концов отошедшему от них к бару за крепким виски со льдом. Питер устал от Лос-Анджелеса и людей, с которыми он здесь встречался. Он не мог дождаться, когда вернется в Нью – Йорк, чего нельзя было сказать про Алану. Она благоденствовала в своем знакомом любимом мире и получала удовольствие от того, что пребывает в нем в качестве дочери своего отца.
В ту ночь они возвращались домой молча. На вечеринку их отвозил личный водитель отца, и когда они вышли у гостевого дома, Питер сказал ей, что через несколько дней он уезжает в Нью-Йорк. Алана безучастно кивнула головой и ничего не ответила. Было такое ощущение, что сказать уже больше было нечего. Он проиграл.
Следующие несколько дней супруги провели, избегая друг друга. Он не хотел забивать себе голову разными мыслями и приходить к каким-то более болезненным выводам, чем те, которые уже сделал. Он подождал возвращения мальчиков из Беар-Вэлли и сказал им, что он уезжает, но обещает вернуться сразу как только сможет.
Утром в день его отъезда Питер и Алана завтракали вместе. В этот день она собиралась поехать на обед в честь какой-то голливудской знаменитости, а ночь провести на вечеринке по случаю празднования премьеры нового фильма. В ее жизни ничто не изменилось. Она все еще оставалась той избалованной маленькой девочкой, какой она всегда была и к какой Питер именно так и относился все годы их брака. Сейчас он это ясно видел. А в его жизни все круто изменилось, начиная с октября. Он чувствовал такую безысходность и одиночество, как если бы он вдруг остался один-одинешенек на всем белом свете. Казалось, что они перестали чувствовать друг друга: она наслаждалась своей новой жизнью, а он пребывал в трауре по их прежней.
Она поцеловала его на прощание так дежурно, словно вечером он вернется домой. Когда он пошел поцеловать на прощание мальчиков, он увидел, что она смотрит на него как на незнакомого человека. Он повернулся, чтобы посмотреть на нее, и их глаза встретились. Ее взгляд больше ничего не выражал. Они в одночасье стали чужими. Она отрезала путь к их совместной жизни в Нью-Йорке и, казалось, начинала жить без него. И, как она сама сказала два месяца тому назад, окончательно покинула тонущий корабль. Алана освободилась от пут брака и теперь была вольна делать, что душе угодно. И для мужа в ее жизни не осталось места с того момента, как он отказался играть по правилам ее отца.
Питер молча сидел в машине, когда водитель ее отца вез его на «Роллс-Ройсе» Гэри. Автомобиль был совершенным во всех отношениях и катил очень мягко, но никогда в жизни Питер не чувствовал себя так неудобно.
Его мобильный телефон зазвонил, когда он садился в самолет. Это был Райан, не Алана. Она не позвонила.
– До скорой встречи, пап. Удачного тебе полета.
– Спасибо, сынок. Я позвоню тебе из Нью-Йорка.
– Я люблю тебя, папа.
– Я тоже люблю тебя, Рай, – тихо пробормотал Питер, с трудом проглатывая ком в горле. Питер не сказал, но они оба знали, что все изменилось и никогда не будет прежним.
Когда Питер вернулся в Нью-Йорк, у него сложилось такое впечатление, что весь город и все, кого он знал, погрузились в глубокую депрессию. Рестораны были пустынны, магазины – безлюдны. Люди, которые все еще по утрам спешили на работу, панически боялись ее потерять. Никто не чувствовал себя в безопасности. Люди переживали за сохранность своих денег в банках, а те, чьи капиталы находились в ценных бумагах, спешили купить государственные краткосрочные облигации на все деньги, которые имелись у них на руках. По всей стране продолжали закрываться маленькие банки. Страна, которая все это время являлась символом успеха и безопасности, больше таковой не являлась, и никто не мог больше на нее рассчитывать. Весь финансовый мир был перевернут с ног на голову.
Пока Питер находился в Калифорнии, произошло еще одно шокирующее событие. Человек по имени Бернард Мэдофф был арестован по обвинению в мошенничестве с инвестициями. Это было крупнейшее в истории преступление такого рода. Он был обвинен в мошенничестве в отношении 4800 клиентов на общую сумму в $64,8 миллиона. Он уничтожил целые учреждения инвесторов, свел к нулю их сбережения, разорил пенсионные фонды и привел в упадок целые состояния. В результате его деятельности доверчивые инвесторы по всему миру были разорены, а их дома пошли с молотка.
За двадцать один год работы в финансовом бизнесе Питер не мог припомнить ничего похожего. Его собственное положение было не лучше ничего не подозревающих жертв Мэдоффа. Питер отчаянно пытался продать их городскую квартиру и дом в Саутгемптоне. Им нужны были деньги, несмотря на то что отец Аланы не скупился по отношению к ней и мальчикам, Питер все еще не распрощался с идеей о том, чтобы опять самому содержать свою семью. Несколько риелторов внесли дом и квартиру в свои списки, и один серьезный потенциальный покупатель вел торг по покупке квартиры, стараясь извлечь максимум выгоды из бедственного положения Питера.
На следующий день после приезда домой Питер получил очередное предложение от того же покупателя, но оно было незначительно выше, чем предыдущее. Покупатель все-таки посочувствовал Питеру. Поздно вечером Питер позвонил по этому поводу Алане и попросил у нее совета, но она не сказала ничего конкретного. Было очевидно, что она больше не собирается вникать в их проблемы в Нью-Йорке. Находясь сейчас под опекой своего отца, она расслабилась. Эти заботы мало ее волновали, и она сказала Питеру, чтобы он продал квартиру за любые деньги. Она знала, что ему нужны были сейчас средства к существованию, так какой может быть разговор?
На следующее утро Питер перезвонил риелтору и мрачным голосом подтвердил, что готов принять предложение. Он получит за квартиру вполовину меньше той суммы, которую он заплатил за нее десять лет тому назад, прямо перед рождением Бена. Четыре месяца тому назад, до биржевого краха, квартира стоила бы вдвое больше, чем он заплатил за нее, но такого уже больше не будет. Те, кто смогли удержать в руках наличные, наживались на тех, у кого их больше не было. Питер стал жертвой кризиса.
– Я принимаю предложение, – сказал он риелтору сквозь стиснутые зубы. – Я продаю квартиру в том виде, в котором она находится сейчас, и хочу максимально быстро завершить сделку. – Она пообещала все устроить, и потом он позвонил их риелтору в Хэмптоне. Ни одного предложения по покупке пляжного дома до сих пор не поступило, хотя дом был великолепный. Его совсем недавно перестроили, и он стоял на нескольких акрах земли, на границе с береговой линией. Но второе жилье сейчас никто не покупал. Наряду со всем остальным, этот рынок тоже рухнул.
