Говорить про любовь тоже бессмысленно. Саша не верит мне и считает, что его не за что любить. От мысли, что во всем этом виновата я, хочется выть раненым зверем. Если бы не струсила тогда и не сбежала... Но сейчас надо постараться наладить контакт. Иначе все будет напрасно.
Слышу движение на кухне и иду туда. Ирина Борисовна лишь вздыхает.
— Съел? — с надеждой спрашиваю я.
— Нет, — качает головой, нарезает бутерброды и вновь уходит.
Поражение. Жесткое и бескомпромиссное. Но на расстройства нет времени. Я так надеялась, что вчерашний разговор как-то смягчит Сашу и он даст мне шанс, хотя бы малюсенький.
Тяжело вздыхаю и возвращаюсь к своим записям. Нужно закончить, построить график и завести дневник. Потом буду полностью готова начать работать и опять пойду к Саше. Сколько ни оттягивай, а серьезно поговорить все равно придется.
Глава 10
Александр
В квартире слышится какое-то движение. Значит, наступило утро, а я так и не сомкнул глаз. Так хотелось уснуть и хоть на несколько часов забыться, но не получилось. Меня не отпускает. Разговор со Светой только усугубил мое состояние. Выдернул из привычной раковины, безжалостно оголив тыл.
Постоянно ощущаю едва уловимый аромат. Ее аромат. Он до сих пор витает в комнате. Или я схожу с ума. Воспоминания, фантомные видения, похороненные заживо мечты и чувства. Все это окружает со всех сторон и терзает, выворачивая мясом наружу. Не могу спать. Не выходит. Только закрываю глаза и вижу ее лицо.
Больно. Как будто все случилось вчера. Ветка ушла, придумав какую-то идиотскую причину. Мою измену. Какая к черту измена? Когда? Я тренировался с утра до ночи, чтобы удержаться в основном составе и попасть на турнир. Я света белого не видел, не то что каких-то других женщин. Да и не нужен мне был никто. Я растворялся в ней одной без остатка...
Прошло два года. Но я до сих пор чувствую себя все тем же беспомощным мальчишкой. Меня бросили, а я словно потерял почву под ногами. Идиот. Сколько раз жалел, что отпустил. Что позволил ей разрушить все. Что не попытался разобраться, а поддался жгучей обиде и наворотил дел. И ничего уже не исправить. Слишком поздно.
Не могу ее видеть, не хочу ничего вспоминать. Я запретил себе даже думать о ней, но Ветка снова врывается в мою жизнь и переворачивает все вверх дном. Рвет душу в клочья, а сердце заставляет болезненно сжиматься.
Хватит. Чтобы хоть как-то отвлечься, беру телефон и вхожу на сайт хоккейного клуба, за который еще недавно играл. Не хотел ничего и закрылся от всех знакомых непробиваемой стеной. Сам себе устроил информационный вакуум. А сейчас вдруг захотелось узнать, как там моя команда. Все лучше, чем страдать по несбыточной любви.
В коридоре слышатся знакомые шаги. Мама. Облегченно выдыхаю и прикрываю глаза. Дверь без стука открывается. Мама входит в комнату, принося с собой какой-то странный запах. Приятный и одновременно давящий. Он откликается во мне, мобилизируя все рецепторы.
— Не спишь?
— Нет, — сухо бросаю и откладываю телефон в сторону. — Чем это воняет с самого утра?
— Ну, во-первых, доброе утро, — напоминает с улыбкой мама.
— Да, доброе... — виновато поджимаю губы.
— А во-вторых, не воняет, а пахнет.
Она привычно ставит на стол поднос и включает ночник. Щурюсь от света и отворачиваюсь. Утренние процедуры не приносят удовольствия. Это унизительно, но я теперь инвалид. Без посторонней помощи даже зад себе подтереть не могу. Стискиваю зубы и терплю.
Закончив, мама усаживает меня на подушки и ставит поднос с едой.
— Твой завтрак.
Перевожу взгляд вниз и округляю глаза.
— Каша? Ты серьезно? — скептически дергаю бровью.
Не помню, чтобы мама когда-нибудь готовила кашу. Даже в детстве это делала бабушка. Вот уж не думал, что она умеет.
— Ешь молча! — прикрикивает она на меня.
Ну ладно, чего орать-то. Сейчас попробую. С опаской беру ложку и кладу в рот. Все сразу встает на свои места: кашу готовила не мама... Мысли без спроса уносят меня в прошлое. Я всегда любил кашу, просто забыл об этом. Именно такую, с малиновым вареньем. Ветка всегда готовила ее на завтрак, когда я оставался у нее ночевать. Это был наш маленький утренний ритуал. Незабываемый вкус... Вкус малины и счастья.... Жестоко. Она решила извести меня и провезла мордой об пол.
— Спасибо, я не голоден, — отгоняю невольные воспоминания и небрежно кидаю ложку в тарелку.
— Покормить? — строго спрашивает мама.
— Не надо меня кормить, — раздраженно рычу и отталкиваю от себя поднос. — Я не буду это есть, принеси, пожалуйста, мои бутерброды.
Мама лишь вздыхает, но забирает тарелку с кашей и уходит. Откидываюсь на подушку и зло скриплю зубами. За что она так со мной? Сжимаю кулаки и колочу по постели в бессильной ярости. Ненавижу ее. Не-на-ви-жу!
Полдня меня никто не трогает. Получается даже немного выдохнуть и успокоиться. Листаю сайт хоккейного клуба. Знакомые цвета, лейбл. Все такое родное, но уже для меня чужое. Никогда больше мне не выйти на лед с командой. Новые лица, новые победы. Меня давно заменили. Жизнь остановилась только у меня, у остальных же она даже не изменилась. Пора смириться, но не получается. Мне постоянно снится лед, моя прошлая жизнь, я просыпаться не хочу. Невозможно все это осознать и перестроиться по щелчку.
Достаю заначку и пересчитываю белые шайбы. Мало... Не будет толку. Быстро откачают. А мне надо, чтобы наверняка. Негромкий стук в дверь врывается в мои тягостные мысли. Вздрагиваю от неожиданности и едва не роняю таблетки. Это она. Опять пришла меня мучить. Даже не сомневаюсь. Торопливо прячу свое сокровище и сажусь ровно.
— Заходи, — грубо бросаю и прибавляю звук на телевизоре. Там как раз начинается какое-то идиотское ток-шоу. Мое любимое.
— Привет. — Света смущенно улыбается, а я стискиваю зубы.
— Привет. — Тема в телевизоре как раз очень горячая. Кто-то кому-то изменил и теперь требует развод. Ну очень интересно. Только о ком речь, не очень понятно. Но это и не важно.
— Поговорим?
— Говори...
— Саш, мне нужно тебя осмотреть, — словно между делом говорит Света, присаживаясь на край кровати. —А потом...
— Нет, — резко перебиваю ее. Еще чего не хватало. Что ж ей неймется?
— Ну что ты как маленький? — раздражается она. — Пора начинать заниматься...
— Я сказал нет! — рявкаю и наконец перевожу на нее взгляд. Такая трогательно-растерянная, что хочется пожалеть. Сжимаю кулаки так, что белеют костяшки, но не позволяю себе ни капли слабости.
— Саш... Я понимаю, ты злишься на меня... — Голос Светы звучит очень тихо, словно каждое слово дается нелегко. — Давай забудем все, что между нами было, и начнем сначала...
— Я давно забыл, если ты не заметила, —жестко осекаю ее и показываю кольцо на безымянном пальце.
Смотрю в глаза, вижу, как больно ранят ее слова. Безжалостно уничтожаю, как она меня когда-то. Ненавижу себя за это, но не могу поступить по-другому. Не хочу давать бессмысленную надежду ни ей, ни себе. Хватит с меня.
Несколько бесконечно долгих секунд Света молчит, а потом берет себя в руки. Взгляд ее леденеет, а губы вытягиваются в линию.
— Я не претендую. — Голос непривычно дрожит. — Я просто врач, а ты пациент. Ничего личного.
— Врач — пациент, — повторяю на автомате и горько усмехаюсь. Как знакомо. И глупо. Это как остаться друзьями, когда все еще любишь друг друга.
Бред сивой кобылы. Но Света права. А я просто не могу сдаться. Ослиное упрямство не дает уступить. Если только...
— Хорошо, — складываю руки на груди. — Я соглашусь на осмотр и позволю тебе делать все, что ты посчитаешь нужным в медицинском плане, но взамен прошу кое-что пообещать...
— Что же? — Ветка удивленно вскидывает бровь и едва заметно ухмыляется.
— Как только я перестану быть твоим пациентом, ты уедешь, оставив меня, наконец, в покое, — говорю и сам не верю своим словам.
