и я всерьез сомневался в его существовании. Не думаю, что мелкая хоть немного волновалась по поводу увольнения с очередной работы по расклейке объявлений или рекламы карт от МТС.
Вот и сегодня я открыл глаза, когда по ним особенно нагло хлестнул солнечный луч. Голова гудела, в горле стояла неприятная сухость, и в целом утро ощущалось, как необходимо-непреодолимая часть суток. Надо завязывать с пивом на ночь. Выбравшись из-под одеяла, сел на кровати.
Иволга всё ещё спала, отвернувшись к стене, бесконтрольным пожаром разметав волосы по подушке. Проведя пальцем по голому плечу, я укрыл мелкую теплее и, задернув шторы, поплелся на кухню.
В прихожей обнаружился рюкзак Ивы, о который я успешно запнулся и чуть не упал. Сумка повалилась на бок, из открытого отделения вывалились наушники, запечатанная пачка сигарет и несколько фотографий. Я присел рядом, чтобы собрать вещи.
С первого фото смотрели знакомые карие глаза. Иволге здесь было не больше шестнадцати — детская пухлость личика, аккуратные губки, школьная белая блузка и длинные, пушистые, густые темные локоны, спадающие на плечи. Девочка не улыбалась.
Дальше шли несколько картинок со звездами — созвездия, галактики, просто ночное небо. Последней оказалась фотография с выпускного — около двадцати подростков с лентами через плечо. Несколько лиц были проколоты и «вырваны» из фото. В том числе — и сама Ива.
— Насмотрелся?
Я обернулся. Мелкая стояла в дверях, не соизволив, кстати, одеться. Глядела она сонно и недовольно, но не холодно, так что оправдываться смысла не было.
— В следующий раз рюкзак убирай с дороги, чтобы из него прошлое не вываливалось.
— Если бы оно оттуда не вываливалось, я бы его уже утопила, — хмыкнула девушка.
Сложив фотографии на место, я встал и направился в кухню, но Иволга вдруг обняла меня обеими руками, уткнувшись лицом в грудь.
— Обещала же не приставать…
— Не пристаю, — сообщили мне в кожу. — По утрам иногда нужно обниматься. Ничего, не сломаешься от этого!
В ответ я только погладил её по спине.
Уже на кухне выяснилось, что к завтраку нет ни хлеба, ни молока. Спустя десять минут спора удалось снарядить Иволгу в магазин через дорогу. Не последнюю роль, конечно, сыграла угроза заставить ее готовить всю следующую неделю. Стоя перед плитой и наблюдая за ростом омлета, я думал о фотографиях.
Что же так изменило милую девчушку? Пора бы расспросить Иву о прошлом, но как к ней поступиться?..
До возвращения девушки так ничего придумать и не удалось. Протиснувшись к столу, Иволга стала вытаскивать из-под майки продукты: молоко, буханку ржано-пшеничного, «Сникерс», пачку печенья и маленький майонез. Я скрестил руки на груди.
— Всего сто пятьдесят рублей тебе дал!
— А! — вспомнила мелкая и припечатала две упомянутых купюры к столешнице. — Вот же они!
— Ты украла.
— Ну-у, — протянула девушка. — На кассе аж три бабки стояли! По-хорошему ты бы меня только к вечеру дождался!
— За все это, — я обвел пальцем продукты, — Заплатит кассир, который обслуживал бабушек.
— Я же не виновата, что его только бабки интересуют!
— Ива!
— Слушай, — она нахмурилась и чуть опустила голову, словно упрямый теленок. — Раз не поймали, то всё, что сперла — моё! Не хочешь — не жри, но на мозги не капай!
— То есть, это нормально для — вот так питаться за счет других?
— Ну да, — Иволга дернула плечами. — В конце концов, все мы кормим кучку капиталистов, и не только им, но даже нам самим друг на друга плевать. Такова жизнь, Кедр. Разуй уже глаза.
— И что ты предлагаешь?
— Урвать свой кусок, — Иволга отрезала кусок свежего хлеба и намазала на него масло. — А ещё — предлагаю завтра вечером сгонять на концерт!
— Какой еще концерт? — я сам не заметил, как разговор сменил направление.
— «Би-2», — девушка положила на масло колбасу, перевернула бутерброд и откусила кусок, — Они после концерта на ледовом ещё один дадут, «на бис». В клубе.
— Э?.. — остроумно поинтересовался я.
Ива запила бутерброд чаем.
— У нас есть билеты?
— Неа! — мелкая закинула ногу на ногу.
Я подал к столу омлет, и некоторое время мы завтракали по-английски. Наконец, Иволга наелась и откинулась на спинку кухонного диванчика.
— Так че, идёшь?
— Как? Билетов же…
— Не нуди! — поморщилась мелкая. — Сказала: «пойдём», значит, пройдём! Ты же постоянно их слушаешь, неужели не знал о концерте?
— Я коплю деньги на покупку нормального телефона!
— Идёшь, или нет?!
* * *
— И ты согласился?!
Я кивнул. Леночка протерла последнюю тарелку и поставила её на полку. Кафе уже закрывалось, так что делать было нечего.
— Глебка… — девушка моей мечты покачала головой. — Мне это не нравится.
— Понимаю. Но Лен, это же «Би-2»!
— Она тебя обязательно впутает в какую-нибудь историю!
— Лен…
— Я просто не понимаю, почему ты её не выгонишь? — вдруг выдала Леночка.
— А почему ты до сих пор не ушла от Светлицкого? — от неожиданности, я и сам сорвался на грубость.
Лена задохнулась, часто-часто моргая.
— Извини. Мне пора, — закрыв за собой дверь, я направился домой.
* * *
Когда мы подошли к дверям клуба, концерт шел уже минут пятнадцать. Охранники преградили дорогу, и Иволга, шагавшая впереди, остановилась так резко, что я налетел на неё.
— Та-ак… — растерянно протянула красноволосая. — А вас чё, не предупредили?
Прежде, чем ей ответили, из соседнего помещения высунулся какой-то тощий, косматый паренёк и махнул рукой.
— Ива, давай сюда!
— Приятно было познакомиться, — махнула рукой девушка, утаскивая меня прочь от охранников.
Помещение, в котором мы оказались, было чем-то вроде служебной кладовки: в глаза бросились пыль, провода, аппаратура и несколько швабр. Иволга, едва проскользнув в дверь, тут же повисла на шее у тощего.
— Спасибо, Дим!
— Да ладно, — тот расплылся в глупой улыбке. — Давайте, пробегайте внутрь! — и указал на еще одну дверь за своей спиной. — Не
