Романа, потом на меня и на цыпочках прокрадывается ко мне, чтобы обнять. Вздыхает, когда я обнимаю ее в ответ. Взгляда от Романа не отвожу.
— Поговорили? — спрашивает он.
— Да, — едва слышно отвечает Алинка. — Даже не кричали
— Пойду и я поговорю, — Роман встает, бесшумно отодвигая стул.
Я дергаюсь в желании остановить его. Опять провоцирует Варю на истерику, но Алина находит мою руку и крепко сжимает. Без слов говорит мне, что я не должна сейчас бросаться на отца.
— Я заварю нам лапши? — отстраняется и смотрит на меня. — Я проголодалась. Ты будешь?
— У меня нет лапши, — растерянно шепчу я. —
— Я взяла с собой, — Алинка улыбается и отступает. — В рюкзак несколько пачек закинула. Сейчас принесу. Острую взяла. Очень острую.
Глава 15. Папа ищет новое гнездо
— Мам, — Алинка оглядывается. — Пошла подслушивать?
Я у двери кухни тоже оглядываюсь, как пойманный на горячем воришка. Конечно, я хочу знать, о чем будет Рома беседовать с моей старшей дочерью.
Возможно, мне надо сейчас остаться с Алинкой, которая решила заварить острой лапши, и просто побыть с ней, но…
А вдруг Роман сейчас на свою сторону перетянет и Варьку. И что тогда? Я останусь совсем одна?
И такой исход вполне реален.
— Аль, вы с Варей о чем говорили?
Получится ли у младшей вытянуть подробности?
— О том, что я вас люблю, но и папу тоже, — переводит взгляд на электрический чайник, — что я не хочу с Варей ругаться… — хмурится. — И что я тоже злюсь, пусть и не кричу. Зачем кричать, — сжимает кулаки и через секунду разжимает. — Это разве как-то поможет? — вновь смотрит на меня. — Но Варя всегда же была громкой, да? Мы просто разные.
Опускает взгляд:
— И она плакала.
Тянется к пачкам лапши, отворачивается и вскрывает шуршащие упаковки:
— И…
— Что? — сердце в груди пульсирует черной точкой печали и безнадеги.
— Сказала, что хочет сбежать из дома, — голос Алинки становится тише. — Ото всех. Я попросила не сбегать. Потому что это тоже не поможет…
Пожимает хрупкими плечами и кладет брикет сухой лапши в глубокую красную миску:
— Но я все равно буду с папой.
— Алина…
Выдыхаю я черное и липкое отчаяние.
— Либо мы по очереди у папы, — голос становится тверже, и она решительно вскрывает вторую пачку лапши. — Вот так.
— Алина, взрослого мужчину не проконтролируешь, — начинаю я аккуратно, — и он не бросает вас, не забывает…
А хочу я сказать совсем другое.
Хочу начать криками обвинять Романа в том, что он не тот папа, за которого надо так бороться и которого стоит любить. Хочу заявить, что он предал не только меня, но и всю нашу семью и что такое не прощают.
И еще бы я надавила на чувство вины и сказала, что дочери должны быть на стороне матери в такой ситуации, но это уже дикий вопль эгоизма.
— Варя сказала, что не хочет так, — кладет второй брикет в чашку. — Что хочет, чтобы все было по-старому. И что хочет все-все это забыть, — вздыхает. — Я тоже так хочу.
Опять в голове звенит тревожный колокольчик, что я поступила неправильно, когда потребовала от Романа честности и развода.
Закрываю глаза и мотаю головой, как умалишенная, прогоняя эту глупую мысль.
— Папа говорит, что тебя любит, — оборачивается.
И в глазах Алинки вижу тусклые искорки надежды.
— Я так не думаю, милая, — качаю головой. — Давай не будем об этом, и я попрошу папу, чтобы он не говорил таких глупостей тебе.
Хмурится.
— Мы не останемся врагами, Алинка, — голос мой все же дрожит. — Нас многое связывает, и мы любили. И у нас есть вы. Нам придется выстраивать отношения между собой, но совсем иные.
— Папа это тоже говорил.
— А Наташечка что на это сказала?
Все-таки из меня вылетает тихое и клокочущее ехидство. Я же не железный человек, в самом деле. Не робот без чувств и ревности.
— Я не знаю, что у папы с Наташей, мам, — глаза Алины тускнеют. — И я не спрашиваю, но…
— Но что?
— Он уже ищет новую квартиру, чтобы обустроить детскую, — отворачивается. — Мы скоро опять переезжаем.
— Новая квартира? — волна крупной дрожи и потливости.
— Мы же сейчас на съемной. И пока мне ни одна квартира не понравилась, — высыпает приправы в миску. Чайник закипает, и из носика валит шустой пар. — Может, Варя присоединиться?
У меня аж в глазах темнеет.
Происходит то, что должно происходить. Роман ищет, где ему устроить новое гнездо. Он не любит съемные стены. Среди них не почувствовать себя дома.
— Но папа еще рассматривает вариант, что не квартиру возьмет, а дом, — выкидывает пустые упаковки под раковину. — Ты злишься, да, мам?
— Я не брошу маму.
У меня сердце сжимается в черную точку от тихого и безжизненного голоса Варьки за дверью.
— Варь, да не прошу я никого бросать, — тихо и мрачно отвечает ей Роман. — И против воли я тебя никуда не тащу.
А я вот прекрасно понимаю, почему Варя так сказала. Она хочет быть с отцом, но чувство вины ее сожрет, если она, как и Алина, выберет отца.
Она не сможет даже на несколько дней поехать к нему в гости.
— Я ведь сказал лишь то, что не хочу тебя терять, Варя. Я тебя люблю.
— Хватит.
— Я понимаю, ты злишься…
— Правда? — Варька повышает голоса. — Понимаешь? И что ты понимаешь?! А?!
Я сползаю по стеночке на пол у закрытой двери.
— Я всегда буду ждать тебя, — голос у Романа ровный, спокойный и уверенный, — всегда буду рад тебе.
— Ненавижу тебя…
— Это неправда, Варя, — вздыхает Роман, — но тебе больно и обидно.
Смотрю на потолок. А могло ведь не быть больно и обидно. Да, у наших дочерей сердца в клочья, и кто в этом виноват?
— Ты предатель.
Я жду, что Рома и сейчас
