Администратор салона хотела вызывать милицию, а я ее отговаривала ленивым голосом:
– Да бросьте вы, девочки! Из-за стекляшки милицию вызывать!… Хотя… все-таки память, в пятом классе с подружкой в галантерейке купили… может, милиция и найдет…
Кольцо молниеносно, как в мультфильме, обнаружилось на полу. Брильянт в потемневшем серебре. Бриллианты старой огранки – вылитые стекляшки, потому что раньше их не умели обрабатывать. Это кольцо мама Дениса подарила мне на рождение Муры.
Объяснила директору и девочкам про психологический подход к пропаже кольца и к жизни в целом, дала им свою визитку, сказала – если будут психологические проблемы, всегда могут мне звонить.
…Только мы с Муркой к восьми часам вечера уже почти что совсем пропали без пищи, как пришла мама. Принесла голубцы в томатном соусе и шарлотку. Самое большое счастье, какое только может выпасть человеку, – это жить в пределах досягаемости мамы и голубцов в томатном соусе!
Я съела три голубца, потом еще один маленький, и незначительный кусок шарлотки (диета начнется, когда пойду на шейпинг), Мурка – два голубца и половину шарлотки.
В половине девятого пришла Ирка-клетчатый хомяк с мужем Петром Иванычем. У него просто нюх на мамины голубцы!
Мы знакомы сто лет, и совершенно свои люди, поэтому Петр Иваныч решил рассказать маме о том, как устроится Иркина жизнь, если с ним что-нибудь случится. Петру Иванычу сорок лет, он не болен и не является представителем криминального бизнеса, просто он старше Ирки на три года и считает, что ровно на эти три года Ирка его переживет.
Петр Иваныч уверял нас с мамой и Мурой, что необходимо вкладывать деньги в банк и в недвижимость, и «если что», Ирка сможет легко получить, справиться, осмотреться и так далее.
Мама сидела вся красная и смотрела на меня с выражением «ты неправильно живешь», и «надо больше думать о будущем». Во мне тоже зашевелился маленький неприятный червячок, который всегда появляется, когда кажется, что у других людей все есть, а ты на обочине жизни. Где, кстати, моя банковская карточка? Ну, то есть, карточки-то у меня нет, но если бы я нашла свой паспорт, я вполне могла бы ее завести и перечислять на нее зарплату.
Хотя… В мировой литературе столько примеров, когда огромные состояния улетучивались в момент, да я и на собственном опыте знаю, что с денежными вложениями все не так просто… Однажды у меня уже была хорошенькая синяя банковская карточка. Я положила на нее деньги и представила, как буду везде расплачиваться карточкой – небрежно и чуть устало, с видом человека, давно привыкшего к банковским операциям. С этой карточкой мы с Мурой поехали к Женьке в Германию, и только вставив свою чудную карточку в автомат, я вспомнила, что этого кусочка пластика недостаточно, чтобы посыпались деньги, – нужен код. А вот код я как раз забыла, – думала, что запомню, и не записала, а сама забыла, с каждым может случиться. И вот мы с Мурой без копейки денег за границей, зато с карточкой. Не буду сейчас вспоминать все унижения, которые нам пришлось вынести, выпрашивая деньги сначала у питерского банка по телефону (банк решил, что я сумасшедшая попрошайка, откуда-то узнавшая их телефон), а потом у Женькиных соседей.
Самое неприятное было уже в Питере, когда мне пришлось объяснять в банке, что я одновременно забыла код и потеряла саму карточку, да и паспорт тоже куда-то делся…
Я не могла получить свои деньги долго, очень долго, да еще банковский менеджер по работе с клиентами предложил мне за счет банка проверить вменяемость…
…Так что лучше вообще не думать о будущем в смысле денежных вложений, потому что не всегда удается их так легко получить.
Гораздо важнее думать о будущем своих детей, и я решила – начну думать о Мурином будущем прямо сейчас.
– Давайте обсудим Мурину судьбу, – предложила я. – Куда Муре поступать, если у нее нет никаких наклонностей, кроме как врать, что у всех двойки, и ее личная двойка на этом фоне смотрится почти как тройка?
– Муре еще год учиться в школе, почему именно сейчас? – удивилась Ирка.
– А когда?! – удивилась я, и мы стали обсуждать Мурину судьбу.
– Куда тебя тянет, Мурочка? – спросила мама.
– Меня тянет в «Бенетон», в «Манго» и в «Мехх», – честно ответила Мура.
– Нечего тут даже обсуждать, – мама махнула рукой. – Наша Мурочка пойдет на филфак.
И правда, это самое простое решение. Куда же еще можно отдать девочку из интеллигентной семьи?
В мое время (звучит ужасно, как будто мне лет двести-двести двадцать) таких, безо всяких склонностей, девочек родители сдавали в технические институты, как бутылки в ларек. Отдавали девочку без диплома, взамен получали девочку с дипломом. И эти девочки там как-то даже прилично учились. Любой человек средних способностей в состоянии учиться везде, хоть на металлургическом, хоть на театроведческом. Потом, конечно, могут возникнуть проблемы. Сейчас, например, из этих девочек образовалось целое поколение сорокалетних тетенек вообще без всякого места в жизни…
Да, на филфак. К тому же, Мурка учится в самой престижной гуманитарной гимназии города. Там учились дети всех-всех-всех – Собчака и Гребенщикова, консулов, артистов и т.д. И наша Мура также получает там глубокие знания по всем предметам.
– Конечно, на филфак. Сейчас мы все вместе проверим Мурины знания, – предложила мама. – Мурочка, детка, кто написал «Грозу»?
– Не помню.
Мама нервно почесала за ухом Льва Евгеньича (обычно они в холодных отношениях, потому что мама не любит воров), неловко озираясь по сторонам, хотя никого, кроме нас с Иркой и Петра Иваныча, не было.
– А «Вишневый сад», кто написал «Вишневый сад», Мурочка?
– Грибоедов, – ответила Мура, но, увидев наши лица, моментально сдала назад: – Не Грибоедов? А кто?
– Что написал Достоевский, Мура?! – спросила мама, бессильно откинувшись в кресле и закрыв глаза.
Мура добрая девочка и всегда хочет порадовать бабушку.
– Знаю! «Бесы» и «Отцы и дети»… – с готовностью сказала она. – Нет, ну только не надо меня уверять, что не Достоевский! Лягушку в «Отцах и детях» резали?! И старушку резали там же! Что, нет? Зато я знаю, Чехов написал «Ваньку Жукова» и продолжение, ну, когда он вырос, – «Дядя Ваня».
– Мурочка! Теперь мы поговорим о поэзии! Каких ты знаешь русских поэтов? – вкрадчиво произнесла мама, и у меня вдруг возникло ощущение агрессии с ее стороны.
– Маяковский! Маяковский написал «Человек в штанах». Еще русских поэтов знаю – Пушкин, Лермонтов, Блок, Евтушенок.
– Кто раньше жил, Блок или «Евтушенок»? – подозрительно спросила мама.
Но Муру сбить было трудно.
